В другом проходе Салит тянется к коробке с печеньем на верхней полке. И роняет ее с громким стуком. Женщина с тележкой позади Салит резко останавливается и с отвращением вздыхает, поскольку моя девушка напугала ее этой «непростительной» неуклюжестью и, самое главное, помешала делать покупки, задержав на целых три секунды. Женщина, кажется, понимает, что мы с Салит вместе, и смотрит на меня, а я отвечаю взглядом, который говорит: «Мне и тебя хочется угостить замороженной индейкой». Тетка быстро отводит взгляд и принимается старательно толкать тележку.
Салит оборачивается и видит мое лицо.
– Что не так?
Горьким шепотом рассказываю ей о вздыхающей женщине и сердитом мужике.
– Ради чего я это делаю? – спрашиваю ее. – Зачем мы с тобой рискуем жизнями, пытаясь помочь этим людям, спасти весь этот вонючий город?
Моя девушка отвечает, указывая в сторону:
– Ради него.
Я следую взглядом за ее жестом и вижу малыша чум, который едет в другой тележке для покупок, в его огромном улыбающемся рту еще нет бесчисленных рядов зубов, а подбородок скользкий от слюней.
– Он вырастет таким же, как все, – сердито бормочу я. – Меня просто воротит от того, насколько все испорченное и больное… до самого основания.
– Мы ведь тоже испорченные? Это все инь и ян. Этот город может быть как красивым, так и уродливым.
Я приподнимаю бровь.
– Ну, иногда он может быть прекрасен, – поправляется она. – Местами. Тот малыш прекрасен, и он может вырасти таким, как мы, а не как те две кучи дерьма.
– Прекрасным, как я? Убийца собственной подруги?
Секунду Салит просто молча оценивает меня, затем торжественно кивает на нашу тележку:
– Давай оплатим это и вернемся домой, чтобы ты обо всем мне рассказал.
– Чтобы ты могла меня допросить? – невесело шучу я.
– Чтобы ты мог признаться, – поправляет она.
За ужином и разговорами мы включаем новости на ВТ, приглушив громкость, хотя на самом деле не ожидаем услышать что-нибудь о нашей сегодняшней отчаянной битве не на жизнь, а на смерть в недрах города; даже если кто-то слышал стрельбу, скорее всего, сообщать не стал.
По дороге из супермаркета мы ненадолго остановились выпить пива, за которое Салит заплатила так же, как и за продукты, поскольку у меня деньги заканчиваются. Узнав об этом, Салит предложила:
– Давай я подергаю за кое-какие ниточки, чтобы мой отец принял тебя в «Пищевые Продукты».
– Коров кормить?
– Эй, я серьезно. У них есть отдел по работе с клиентами, если это то, чем ты занимаешься.
– Сейчас было бы странно возвращаться к такой жизни…
– А какие есть альтернативы? Стать врагом Пришлых на полный рабочий день? Зарплата так себе. Тебе ведь нужна еда и крыша над головой, правильно? И как бы мне ни хотелось, я не могу тебя поддерживать…
Смутившись, я опускаю взгляд и уступаю:
– Ладно. Сделай, что сможешь. Я составлю новое резюме.
Но это произошло немного раньше, прямо сейчас Салит переваривает не только пиццу, но и мое признание.
– Это была самооборона, – подавленно бормочет она, – как ты и сказал…
– Ты убеждаешь себя или действительно веришь?
Взгляд ее черных глаз взлетает к моему лицу, вспыхивает внезапным гневом.
– Я верю тебе!
– Ты можешь проверить меня на сканере, если сомневаешься в моих словах…
– Я ведь не говорила, что сомневаюсь в тебе, Крис, да?
Она потягивает пиво из банки. Я беру уже вторую. Через мгновение Салит продолжает, уже спокойнее:
– С Габриэль была самозащита… но мистер Голуб… это было хладнокровное, преднамеренное убийство, Кристофер…
Я уже расхаживаю по комнате с пивом в руке, а теперь резко поворачиваюсь, наклоняюсь к ее лицу и практически рычу:
– А что мне было делать? Позволить ему и дальше быть марионеткой этих существ? Сообщить о нем форсерам? Что бы подумала ты, приди я к вам со своими опасениями?
– Я бы подумала, что ты сумасшедший, – признается Салит. – Хотя в некотором смысле так и есть.
– Как бы то ни было, я сделал все что мог, чтобы остановить все это… или хотя бы помешать, затруднить Уггиуту исполнение его воли. Я не какой-нибудь колдун, Салит… но могу нажать на курок.
– Ну, ты сказал, что с тех пор кое-чему научился из тех двух книг, которые получил от Голуба. Произносил заклинания там, где нашли части тела Елены, и рисовал защитные символы здесь, в своей квартире. Предлагаю тебе сходить в здание, где располагались «Голубиные книги», и сотворить заклинание на случай, если там был открыт портал или что-то в этом роде. И нам нужно попытаться проникнуть в твою старую квартиру, чтобы и там все это проделать.
– Уверен, что ее уже сдали.
– Я пойду в форме и под каким-нибудь предлогом проведу нас внутрь. Потом ты сделаешь свою часть работы.
Я угрюмо киваю. Усталость сделала меня пессимистом.
– Это не повредит.
– А утром мы сходим в книжный магазин. Тебе обязательно колдовать внутри, или снаружи тоже можно?
– Есть одна формула, по которой можно окружить дом, храм или что-то такое чем-то вроде защитного рва, якобы для того, чтобы ничто не вышло за его пределы.
– Надо было сделать это с Храмом Горящего Ока.
– Согласен. Я все еще слишком зациклен на оружии.
– Крис, ты понимаешь, что в этой войне мы никогда не сможем победить в одиночку. Не то чтобы не нужно делать все, что в наших силах… но нам никогда не сделать так много. Нужно надеяться, что и другие борются с ними. Пытаются сохранить космический баланс.
Я снова киваю как в замедленной съемке и размышляю вслух:
– Думаю, сегодня мы нанесли им серьезный урон. Не просто разрушили место ритуала, которое, я уверен, было порталом, но, что важнее, уничтожили мозги. Я даже не хочу думать, что они делали, подключившись к городским венам… но мы уничтожили их.
– Мы можем только надеяться, что они не принесут новую жертву, чтобы опять открыть ту дверь. И не подключат к тому месту новые мозги. Но велика вероятность, что они побоятся снова им пользоваться, раз мы про него знаем и всегда можем предпринять еще одну атаку. И в самом деле нужно проверить это место в ближайшее время… и нарисовать вокруг храма ров силы, как ты и говоришь.
– Жаль, что там не было самих жрецов.
– Мне тоже. – Салит поднимает на меня взгляд. – Думаю, я бы убила их, как ты убил Голуба, Крис.
Я устало улыбаюсь ей:
– Умница моя.
Она собирается вылить половину своей банки пива в канализацию, но я забираю его, чтобы допить вместо нее (теперь я беден, а потому бережлив). Хотя мы ничего такого не обсуждали, я понимаю, что Салит собирается остаться на ночь. Пока я принимаю душ, она звонит своей соседке предупредить, что сегодня не вернется, потом принимает душ, пока я стою и смотрю ВТ в полотенце, обернутом вокруг талии, и с полупустой банкой пива в руке.
По ВТ передают общие и крупные планы рядов мозговых боксов с энцефалонами, погруженными в булькающие питательные растворы светло-зеленого, бледно-фиолетового или ржаво-оранжевого цвета. Репортер разговаривает с каким-то бизнесменом в безукоризненном сером шелковом костюме, и я внезапно приказываю ВТ (настроенному на голосовые команды), чтобы он увеличил громкость…
Сейчас, приближаясь к камере по длинному проходу между булькающими мозговыми боксами, репортер произносит:
– …отрицают, что у их продукции есть какие-либо проблемы или дефекты, и не станут подтверждать сообщения о том, что невероятно быстродействующий и мощный вирус пронесся сегодня по их предприятию, практически уничтожив все запасы. «Цефалон» также отрицает, что этот предполагаемый вирус повредил энцефалоны, которые были установлены на очень многих предприятиях Пакстона. Но несмотря на опровержения корпорации «Цефалон», сегодня владельцы многих бизнесов хотят получить ответы на вопросы о том, почему продукты, которые они приобрели у корпорации, подверглись серьезным сбоям и даже откровенному разложению. С вами был Мартин Брайтлингси, корреспондент…
– ВТ, – командую я, – поиск по всем местным каналам, ключевое слово «Цефалон».
Привлеченная настойчивым тоном моего голоса, Салит, босая и в полотенце, по-кошачьи прокрадывается в комнату, ее длинные черные волосы мокрые и спутанные.
– Что это? – спрашивает она.
Не могу поверить, что даже не гляжу на обнаженную серую кожу ее груди, рук и ног, настолько сосредоточился на огромном видеотанке.
ВТ усердно переключается на другую станцию, там в самом разгаре похожий на предыдущий репортаж о корпорации, про которую я прежде не слышал. Она называется «Цефалон». Но мне удается заполнить пробелы: «Цефалон», видимо, разрабатывает, производит и продает искусственные мозговые массы, которые многие крупные компания, вроде моих бывших работодателей, используют в мэйнфреймах, серверах, иногда даже в отдельных компьютерах. И снова репортер (на этот раз, похоже, в огромном, роскошном вестибюле компании) сообщает, что «Цефалон» отрицает, что разрушительный вирус пронесся сегодня по их запасам, а также по огромному количеству уже проданных энцефалонов (те, должно быть, так или иначе связаны – вероятно, для простоты технического обслуживания или модернизации – с создавшей их компанией).
– Крис… – шепчет Салит. И я знаю, что мы думаем об одном и том же. Я нетерпеливо шикаю на нее.
Репортер продолжает:
– «Цефалон» опровергает слухи о том, что вирус продолжает распространяться, передаваясь от головной компании все большему числу предприятий, владеющих их продуктом. На самом деле, представители «Цефалона» продолжают настаивать на том, что вируса вообще нет… а если и есть, то он возник не в их системах…
– Крис, – упорствует Салит, – это совпадение? Или ты думаешь, что это сделали мы, когда уничтожили сегодня те компьютеры?
– Не знаю… – вздыхаю я.
И тут камера переходит к виду снаружи здания, в котором располагается корпорация «Цефалон», и тогда до меня доходит.
Это ведь то самое бледно-фиолетовое здание, которое я когда-то увидел из окна своего кабинета. То, что похоже на сильно увеличенную версию дома, в котором размещались «Голубиные книги». Оно сужается к вершине, как зиккурат, и заканчивается серебристым шпилем. Внешняя отделка здания напоминает потрескавшееся, высохшее илистое дно или шкуру крокодила, и я вспоминаю другой недавний сюжет новостей, где показывали, как некоторые здания строят из органического материала, вроде коралла, током стимулируя его рост на металлическом каркасе.