– Возможно, если бы вы в прошлый раз лучше подкупали работников здравоохранения, вам не выписали бы такой большой штраф. Но ведь потерянные деньги остаются потерянными, неважно, в какую сторону их унесет, верно?
– Советую вам следить за своими обвинениями, мистер Йолк… они не слишком профессиональны. И в юридических целях я записываю наш разговор.
– Прекрасно, за исключением того, что вы не можете использовать ничего из того, что я сказал, прежде чем вы уведомили меня об этом факте. Итак, может, мы продолжим?
– Конечно. Сюда. – Они двинулись по коридору.
Йолку казалось, что этот завод он немного помнит, но он уже видел столько мест и восстановить, что и как было здесь, оказалось непросто. Одетые в белое женщины средних лет с покрытыми, как у работниц кафетерия, волосами осматривали линзы через увеличительные экраны компьютеров. Живые работники здесь были не нужны, но где они действительно остались незаменимы? Весь завод можно было автоматизировать, если бы не Профсоюзная Война. Йолк несколько минут наблюдал за женщинами, зорко следя за процессом. Он предупредил Мангаудиса, чтобы тот не описывал работу машин и их операторов, пока его не попросят, чтобы было сложнее отвлечь его и ввести в заблуждение. При необходимости позже вызовут технологических инспекторов под командованием и руководством Йолка.
Отгрузка и приемка, как всегда, не требовали пристального внимания. На самом деле, именно в этом районе на подобных заводах находилось большинство живых сотрудников.
– Сколько работников? – спросил Йолк, заглядывая в кафетерий. Пусто, игроков в карты нет.
– Семьдесят пять, – гордо ответил президент компании. Затем указал объем рабочего пространства на заводе в квадратных футах плюс количество отдельных механических процессов, определенных в соответствии с кодексами профсоюза.
Йолк обернулся с кривой усмешкой.
– И сколько из них офисных сотрудников, сэр?
Мангаудис чуть-чуть прищурился.
– Пятнадцать. Но все равно остаются шестьдесят живых сотрудников завода.
– Так я о них вас и спрашивал, а не о бумажных душонках. Сколько из этих шестидесяти человек занимаются отгрузкой и приемкой, а сколько моют полы и меняют туалетную бумагу?
– Восемь человек в отгрузке и два человека, не связанных с техническим обслуживанием.
– Итак, у вас пятьдесят операторов оборудования… настоящий персонал завода.
– Все еще в рамках профсоюзного постановления, инспектор Йолк. У нас есть еще сотня определенных профсоюзом механических процессов… следовательно, половина из них требует оперативной работы в соответствии с предписаниями, – Мангаудис сделал ударение на слове «предписаниями».
Йолк взмахнул рукой, показывая, что они могут идти дальше.
– Продолжим.
В широком коридоре они миновали двух бесшумно двигавшихся роботов. Это была основная группа технического обслуживания. Они заботились о нуждах своих братьев. Тот, у которого виднелась голова, кивнул Йолку, но инспектор не ответил. Чувства робота задеть нельзя.
– А, у нас впереди несколько инновационных процессов, мистер Йолк. Кое-что новенькое. Моя собственная идея… реализованная, конечно, моими фантастическими техническими дизайнерами, некоторых я специально привлек для этой работы.
Йолку показалось, что Мангаудис пытается заранее сгладить ситуацию. Подготовить к тому, что они сейчас увидят.
Холл перешел в большой круглый зал, который Йолк сразу вспомнил – здесь и произошла утечка опасных отходов шесть лет назад. Только теперь это место превратилось в безумный цирк.
Здесь были не столько живые существа, управлявшие механизмами, сколько странные симбиотические отношения между машиной и организмом.
– Что это, черт возьми, такое? – зашипел Йолк.
Мангаудис одарил его своей жуткой бескровной улыбкой. Он был не просто горд – он злорадствовал.
По беговой дорожке, прикрепленной сбоку к одному из механизмов, словно мышь в колесе, ходил мужчина, и это заставляло вращаться огромные шестерни. Машину покрывали цветные лампочки и компьютерные экраны. Это было причудливое сочетание высоких технологий и эпохи промышленной революции. Попадались тут и другие похожие сочетания. Гребной тренажер, подключенный к одному процессу, велосипед – к другому. Два подростка в белых майках, мускулистые и потные, раскачивали вверх-вниз перекладину, будто управляя старой железнодорожной дрезиной. Еще один мужчина стоял, вертя нечто вроде стрелок циферблата такого же роста, как он сам.
– Вы что, с ума сошли? – зарычал Йолк на своего сопровождающего. – Это самая вопиющая фаллоимитатция, которую я когда-либо видел!
– В этом-то и прелесть, мистер Йолк. Выглядит как настоящая фальшивка, не правда ли? Но это не так. Я от всей души приглашаю ваших лучших инженеров приехать сюда и проинспектировать эти процессы. Все они создаются живым трудом. Без него даже не смогут функционировать.
Йолк осмотрелся еще раз, пройдя вглубь зала. Молодая женщина-чум, гуманоид родом с этой планеты, улыбнулась ему своей огромной, похожей на дельфинью, улыбкой. Она полулежала на гребном тренажере, глядя на экран ВТ, установленный сбоку. По жесту Йолка она сняла наушники.
– Вы не устаете? – требовательно спросил он.
– Для этого не нужно большое напряжение. И мы меняемся каждые пятнадцать минут. И остаемся в хорошей форме. Отличная новая идея, да? Мы называем это тренажерным залом.
Йолк огляделся. В огромном круглом зале он насчитал двадцать два человека. Раздался сигнал. Большинство рабочих перешли к следующей установке. Некоторые вообще отдыхали в небольшом кафетерии по соседству. А во время работы многие смотрели ВТ, слушали музыку или болтали в чате. Некоторые процессы требовали небольшого напряжения, но в большинстве случаев крайне незначительного. Одно устройство походило на неподвижные прыжковые ходули, другое – на плюшевое кресло-качалку. Йолк поймал себя на том, что качает головой. Мангаудис подошел к нему вплотную.
– Это счастливые работники, мистер Йолк. Справедливая оплата труда. Хорошие льготы. И посмотрите… видео, музыка, социальное взаимодействие, тяжелая работа и физические упражнения – все в одном флаконе. Очень инновационно, вы не находите?
Йолк взглянул на него, стиснув зубы.
– Это фарс, Мангаудис. Это вопиющий кровавый фарс, и вы выставляете его напоказ прямо у меня перед носом. Наверное, дождаться не могли, когда член профсоюза придет посмотреть на это безумие. Вы выставляете дураками и нас, и этих людей.
– Эти люди вполне довольны.
– Как долго это продолжается? Я от ублюдка Кобба камня на камне не оставлю!
– Тсс, мистер Йолк. – Мангаудис попытался взять детектива за локоть, но тот отдернул руку. – Мистер Йолк, здесь нет никаких нарушений. Однажды у меня уже были неприятности с вашими людьми. Поверьте, когда все это разрабатывалось, я был очень внимателен к тому, чтобы не возник конфликт с предписаниями профсоюза.
– Это ваша месть нам, не так ли, Мангаудис? Вот что это такое. Очень изобретательная… и очень презрительная… месть всем конторам, которые смеют указывать вам, как вести бизнес и тратить деньги. Я прав? И что еще хуже, это месть людям, которых мы заставляем вас нанимать? Да? Вы издеваетесь над нами и унижаете их. И вам это нравится.
– Это довольные работники, мистер Йолк. Вы слышали, что сказала Ети. Ей нравится заниматься в тренажерном зале. Это самое главное в жизни живых работников. Работа и развлечение одновременно.
– Это дурацкая шутка, и я собираюсь ее разрушить. – Йолк зашагал обратно к двери, полы его длинного пальто развевались за спиной. Но он снова развернулся и заговорил так громко, что рабочие на своих местах подняли на него взгляды. – Это не тренажерный зал, это камера пыток!
– Я этого совсем не вижу, мистер Йолк. Честно.
– Это камера пыток для духа! Вы здесь убиваете достоинство жизни!
– Вы обвиняете меня в извращенном фанатизме, инспектор, но я утверждаю, что фанатиком являетесь именно вы. Прислушайтесь к себе. Пытки духа. Вы упустили свое призвание – вам следовало стать священником или поэтом. Признайте, мистер Йолк, вы просто ненавидите технологии.
– Я не испытываю ненависти к технологиям, слизняк… Я просто ненавижу ублюдков, которые используют их против нас. – И на этой ноте член профсоюза без сопровождения умчался прочь. Мангаудис не стал преследовать его, чтобы проводить, – Йолк был фанатиком, и, что куда хуже, фанатиком вооруженным.
Привлекли инспекторов, тренажерный зал тщательно обследовали. Никаких обвинений в нарушениях предъявлено не было. Живые рабочие действительно вырабатывали энергию для машин или же оказывали им решающую помощь в выполнении своих функций. В последующие недели расследование в отношении «Мангаудис Кристаленс» просочилось в прессу, и средства массовой информации охарактеризовали тренажерный зал как инновационный подход к живому труду, именно так, как его описал президент компании. По ВТ показали, как Мангаудис с гордостью представляет различные рабочие места. «Три в ряд» были видеоиграми в аркадном стиле, разработанными с учетом функций различных аппаратов. Мангаудис объяснил, что у него появилась новая идея для миниатюрного боулинга, в одну или несколько дорожек, и идеи для других станций, которые добавили бы немного больше отдыха среди физических нагрузок. Йолк истолковал это как предосторожность со стороны Мангаудиса – никто не должен был рассматривать тренажерный зал как нечто из диккенсовского работного дома. Хотя именно этим он и был, сколько бы дорожек для боулинга, видеоигр или бильярдных столов там ни ставили.
«Эксцентричный гений с уникальным видением», – гласила обложка журнала с фотографией ухмыляющегося Мангаудиса, сидящего за одним из тренажеров в зале. «Жуткая ухмылка», – подумал Йолк.
– Брось, – мягко посоветовала ему Вита. – Ты сделал все что мог. Он больной ублюдок.
– Я чувствую себя дураком.
– Брось, пока не почувствовал себя еще большим дураком. Нам не всегда удается победить дьявола, милый.