В передней части главного цилиндра имелась защитная решетка. Из нее донесся голос, мягкий и шепчущий, просеянный сквозь пелену помех. Это была переведенная речь л’леведа.
– Здравствуйте, офицер Соко. А мой гость?
Второй человек улыбнулся и кивнул в знак приветствия.
– Посол Рхх, я Дэвид Пол Фриснер, недавно назначенный духовный представитель здесь, в П.М.С.
– Как я и надеялся, – прошептало стоящее на полу устройство, над которым безлистой лозой, выросшей из медной вазы, нависал «пластилин». – Очень приятно.
– Я здесь в ответ на вашу просьбу. – Фриснер улыбнулся, но придал своему лицу вежливо-страдальческое выражение. – Это трудная просьба, но…
– Вы, должно быть, сможете найти того, кто неизлечимо болен, кто, возможно, захочет получить деньги, которые я предлагаю, и передать их своей семье. Кто захочет положить конец своим страданиям.
– Что ж, вообще-то, обсудив этот вопрос с начальником тюрьмы, мы пошли по другому пути решения вашей… проблемы. В этом учреждении есть несколько человек, которые приговорены к смертной казни. Я сам не одобряю концепцию казни, но тем не менее есть заключенные, ожидающие смерти. Начальник тюрьмы лично обратился к дюжине из них с просьбой… помочь вам в вашем… ритуале… в обмен на деньги, которые вы предлагаете, со своего личного счета.
– И каковы ваши результаты? – Щупальца покачивались, словно водоросли.
– Ну… э-э, вообще-то, это вызвало серьезную тревогу. Разумеется, большинство приговоренных к смертной казни надеются на смягчение приговора. Но еще их беспокоит боль. Начальник тюрьмы сказал им… э-э… сказал им, что обезболивание невозможно, поскольку оно ослабит… предсмертные муки…
– Вибрации, – поправил его л’левед.
– Честно говоря, именно здесь я вижу вероятность наибольшего общественного… неодобрения.
– Но нашли ли вы желающих? Кто-нибудь проявил интерес?
Соко повернулся, чтобы посмотреть в лицо духовному представителю. Он не мог поверить, что кто-нибудь согласится быть убитым другим заключенным, особенно тем способом, которым л’левед расправлялся со своими жертвами.
– Да… да, был один. Он вайаи, очень гуманоидное существо, если вам о них неизвестно. Его зовут Ооуо Ки. Он убил пятерых человеческих подростков, которые жили в его многоквартирном доме. Те, по-видимому, изнасиловали его жену в прачечной, однако она не смогла опознать их лица, поскольку вайаи слепы. То есть они используют своего рода биолокаторы вместо зрения. В любом случае, самосуд мистера Ки был признан множественным убийством первой степени, отсюда и приговор. В конце концов, двум мальчикам было всего по тринадцать.
– И этот мужчина… этот Ки… хочет получить деньги для своей жены.
– Да. Он готов на это пойти. Даже не под наркотиками.
– Какой отважный мужчина, – сказал л’левед и добавил с чем-то похожим на вздох: – Я бы предпочел самку… – Он позволил этой мысли повиснуть в воздухе.
Соко посмотрел на эластичное существо, затем снова на духовного представителя. В горле у него пересохло, он сглотнул, и слюна словно на колючки попала. Соко несколько раз резко кашлянул. Он увидел, что похожие на улиток рожки заключенного с любопытством повернулись в его сторону.
– В других учреждениях в камерах смертников есть и женщины, – произнес Фриснер, – но мы опасались, что это вызовет больший резонанс. Казнь – волеизъявление большинства, иначе ее не практиковали бы. Но голоса тех, кто выступает против, звучат очень громко, их неодобрение будет малоприятным, поэтому мы надеемся сохранить все в тайне. Начальник тюрьмы уже поговорил об этом с Высшим Колониальным управлением в Миниозисе, чтобы убедиться, что мы действуем на безопасной почве. К счастью для нас, благодаря вашему дипломатическому статусу нам дали добро. Протесты мы будем отбивать, по мере возможности. Начальник тюрьмы внушил всем вовлеченным сторонам, что здесь решающее значение имеет время… что вы должны принести жертву в течение двух недель, чтобы… духовно укрепиться, в соответствии с вашими убеждениями.
– Превосходно, – похвалил посол Рхх. – Вы проделали прекрасную работу в довольно сложных обстоятельствах, мистер Фриснер. Уверен, вы очень хорошо справитесь с новой должностью.
– Спасибо. – Соко показалось, что Фриснер выглядел искренне польщенным. – Итак, что ж, тогда мы приступаем к подготовке. Как можно скорее, на случай возникновения каких-нибудь затруднений. Пока мистер Ки, эмм, не передумал или протесты не стали слишком… неприятными. Надеюсь, справимся в течение недели. Чем быстрее мы доведем все до конца, тем меньше шансов, что кто-то найдет способ остановить это юридически. Если нам очень повезет, дело останется позади еще до того, как об этом услышит общественность. Так что… я буду держать вас в курсе.
– Благодарю вас, – промурлыкал л’левед.
– Очень хорошо. Ну, я… я полагаю, на этом все, до встречи.
– Было приятно познакомиться, мистер Фриснер, – донесся голос из контейнера. Одна из прикрепленных к потолку эластичных конечностей отделилась со звуком, похожим на отклеившуюся липкую ленту, и опустилась, вытягиваясь в направлении духовного представителя. Кончик начал сплющиваться, приобретая форму листа – более подходящую для пожатия человеческой руки.
Прежде чем отросток завершил трансформацию, Соко вынул из кобуры пистолет и направил его не на само существо, а на решетку динамика в его устройстве жизнеобеспечения.
– Посол, не прикасайтесь к мистеру Фриснеру.
Конечность застыла в воздухе в футе от представителя. Затем начала отодвигаться, и ее кончик вновь стал не таким приплюснутым.
– Я только хотел выразить свою благодарность в присущей вам манере, офицер Соко, но как вам будет угодно. До следующей встречи, мистер Фриснер, и еще раз спасибо вам.
Центральная часть л’леведа опустилась обратно в контейнер, при этом, казалось, она сжалась, покачав напоследок «рожками». Две гибкие конечности скользнули в сопла, которые затем со скрежетом и звоном втянулись в цилиндры. Отверстие в центральном цилиндре с жужжанием закрылось. Л’левед исчез настолько основательно, что казалось, будто он вернулся в свое измерение, а не просто спрятался коброй в корзине.
Соко рассеянно провел рукой по затылку, ощутив жесткую щетину своей блестящей черной стрижки ежиком. От кофе поднимался ароматный пар, который контрастировал с прохладой за окнами кафетерия. Небо было голубым и настолько ярким, что резало глаза, оно казалось искусственным. Территория за пределами тюрьмы сверкала лоскутками отражавшего свет снега. Тот снег, что не растаял после бури на прошлой неделе, теперь, когда действительно наступила зима, настолько замерз, что казалось, никогда не оттает. Соко видел весь угол крыла «Б», грозно выступавший вперед, словно торец огромного замка, безликая белая стена добавляла мрачности окружающему пейзажу, хотя большая ее часть находилась в синеве тени. На каждом из углов тюрьмы возвышалась гигантская абстрактная сосновая шишка – массивное украшение, возможно, предназначенное для того, чтобы сделать присутствие тюрьмы менее угрожающим, менее воинственным для жителей Панктауна. Однако Соко считал, что это плохой компромисс по сравнению с хвойноподобным лесом, который граничил с окраинами города чум до колонизации его Землей. Из огромного вентиляционного отверстия за окном рваными облаками поднимался пар, он становился золотистым, когда взлетал над высокой стеной и его заливал резкий солнечный свет.
– Знаете, в этом совсем не было необходимости, – произнес Фриснер, намазывая маргарином кончик круассана. – В пистолете.
Соко отхлебнул кофе.
– Вы знаете, как л’левед убил тех женщин?
– Да, знаю. Я просмотрел его досье. Но он был очень сговорчив и…
– Он отправится домой, что бы ни натворил. Он здесь лишь для того, чтобы мы присматривали за ним до возвращения и устраивали представление для публики, но он отправится домой, даже если появится четвертая жертва. Даже если жертвой станет его духовный проводник. Он может и не дождаться, чтобы убедиться, что это… жертвоприношение действительно состоится.
– Пожалуйста, не думайте, – мрачно сказал Фриснер, подняв на Соко многозначительный взгляд, – что я одобряю эту просьбу. Но л’левед не лжет… таковы религиозные обряды его вида. А поэтому наша обязанность – уважать их и дать ему возможность исповедовать свою религию. У него есть на это право.
Соко опустил взгляд в кофейную чашку.
– Существа, которых его сородичи приносят в жертву в своем мире. Вы видели их фотографии?
– Да, – ответил Фриснер, возвращаясь к намазыванию маргарина.
– И? Они люди?
– Эти существа выглядят… довольно гуманоидными. Несколько более… обезьяноподобными. Но безволосыми. У них нет ни цивилизации, ни культуры, они пользуются лишь несколькими примитивными орудиями труда. Л’леведы впервые столкнулись с ними в соседней планетарной системе почти столетие назад. Забрали их домой, в свой мир, и, как вы знаете, разводят их ради жертвоприношений.
– Миляги просто, – пробормотал Соко.
– Мистер Соко, все культуры кажутся друг другу странными. Вы должны радоваться этому разнообразию. У вас явно японские корни. Неужели в вашем доме нет вещей, которые могли бы озадачить л‘леведа, чум, тиккихотто? Может, настенная маска кабуки? Расписанная ширма беобу? Катана и вакидзаси на стойке для мечей?
– У меня нет ничего подобного, – пробормотал Соко, снова поднимая чашку.
– А следовало бы иметь. У вашего народа замечательная древняя культура. Очень странная. Восхитительно странная.
– Я польщен, что вы так считаете. И понимаю, что вам может показаться странным, восхитительным или чудесным то, что человек вонзал кинжал в собственные кишки… но этот л‘левед убил трех женщин. Каким бы религиозным обычаям ни следовали эти женщины, они больше не будут им следовать, поскольку другое существо влило себя им в горла и задушило насмерть.
– Мистер Соко, я знаю… Знаю.
– …и находило удовольствие в их конвульсиях, в их предсмертных судорогах, потому что это называется «вибрациями», когда жертва передает свою жизненную силу л‘леведу, который возрождается из… нижней части тела жертвы. Как вы и сказали… восхитительно странно.