Закончив рассказ, Лена схватила чашку и принялась жадными глотками пить остывший чай.
– Кто такая Аллочка? – поинтересовалась я.
– Вы о ком спрашиваете? – удивилась Лена.
– Когда рассказывали о реакции приемной дочери на свой визит в библиотеку, то привели слова Веры, вроде она произнесла: «Я не психопатка, как Аллочка! Нет, не она!»
– Я такое сказала? – изумилась Лена.
– Да, у меня очень хорошая память, – кивнула я, решив не упоминать о включенном диктофоне, спрятанном в кармане.
– Вот уж не знаю, – растерялась Лена, – просто машинально воспроизвела речь Веры, у меня тоже отличная память. Может, какая-нибудь из ее подружек?
Я пожала плечами:
– Может, так.
– Ей следовало пить лекарства! – не успокаивалась Лена. – Вот Светочку я поила всеми прописанными средствами, и девочка расчудесно себя чувствует. А Вера покончила с собой. Да еще так странно…
– Странно?
– Она выбросилась из окна, – пояснила Лена.
Я вздрогнула:
– Действительно, ужасно!
Лена поставила пустую чашку в мойку.
– Согласна, это ужасно. Но еще и непонятно.
– Что? – насторожилась я.
– Верочка с детства боялась высоты. Просто панически, – стала объяснять Лена. – Понимаете, Роман с дочкой жили в коммуналке, она на первом этаже. Жилплощадь плохая, мало того, что соседи есть, так еще и окна прямо на тротуар выходят. А у нас со Светочкой просторно. Конечно, положено, чтобы жена к мужу переезжала, но ведь моя квартира намного лучше, вот мы с Романом и решили жить семьей здесь…
В первую же ночь на новом месте маленькая Вера устроила истерику – рыдала, крича:
– Боюсь так высоко жить, вдруг пол провалится!
Роман с Леной еле-еле успокоили ребенка. Вера притихла, но страх высоты не прошел – Верочка никогда не выходила на балкон и предпочитала не пользоваться лифтом. Еще она отказывалась летать на самолете. Когда однажды вся семья собралась провести пару недель в Крыму, Вера заявила:
– Едем на поезде, иначе останусь дома…
– Вот мне и непонятно: как же она решилась прыгнуть из окна? – недоумевала сейчас Лена.
– Действительно, – протянула я.
– Но она это сделала!
– А почему вы решили, что Вера покончила с собой?
Лена удивленно глянула на меня:
– Сказала же: она прыгнула из окна.
– Насколько поняла, квартира Веры расположена на первом этаже!
– Она выбросилась с чердака.
– Ее могли оттуда столкнуть!
– Кто и зачем?
– Всякое случается. У Веры имелись средства?
– Деньги? Нет, конечно.
– Может, драгоценности?
– Ой, не смешите!
– Вдруг у нее в сумочке лежала зарплата?
– Вера получала копейки.
– К сожалению, сейчас наркоманы способны убить человека за медный грош.
– Да нечего у нее отнимать, – горько вздохнула Лена. – Вера, правда, рассказывала, что в детстве она жила в роскошных апартаментах, с красивой мебелью. Но когда я спросила у Романа, куда же подевались те хоромы, о которых она говорит, он засмеялся и ответил: «Ерунда, Вера все это придумывает. Она отчаянная фантазерка, соврет – недорого возьмет, такого наболтает, трое не разгребут».
– Значит, смерть Веры никому не выгодна, – подвела я итог.
– Нет, конечно, – пожала плечами Лена. – Основная наследница я, поскольку в свое время официально удочерила девочку. Вы действительно думаете, что ее смерть может быть насильственной?
– Разное в жизни случается.
– Знаете, в кармане у Веры лежало письмо, – сказала Лена.
– Вы его читали?
– Да. Сейчас вспомню… Там всего пара фраз. «В моей смерти прошу никого не винить, я сама себя наказала за совершенные преступления. Вера Опушкова». Вроде так.
– Почерк узнали? Записку точно написала ваша приемная дочь?
Лена поправила волосы.
– Письмо напечатано на принтере.
– Мамусечка! – снова неожиданно вбежала на кухню Светочка. – Хочу кушать!
Мать бросила взгляд на часы и кивнула:
– Хорошо, иди мой руки.
Потом она вежливо поинтересовалась у меня:
– Вам еще налить чаю?
Правильно истолковав заданный вопрос, я встала:
– Огромное спасибо, пойду.
– Заглядывайте в гости, – церемонно ответила Лена.
Я вышла в коридор и остановилась.
– Сделайте одолжение, дайте адрес квартиры Веры.
– Записывайте, – кивнула Лена. – Только, мне кажется, вы зря время теряете. В кончине Веры вряд ли есть криминал. Шизофрения у нее, наверное, внезапно развилась, вот несчастную девочку на чердак и занесло. Господи, я же просила ее пойти к врачу, но она меня слушать не стала…
Я вышла на улицу, села в машину и стала постукивать пальцами по рулю. Шизофрения? Может, и так. Но меня очень смущала записка, отпечатанная на принтере. Почему Вера не написала письмо собственноручно? У нее неразборчивый почерк? Значит, девушка составила послание, положила его в карман и пошла на чердак? Но вчера вечером, когда мы расстались, Вера явно поверила в свою невиновность, я сумела объяснить девушке: ситуация с Барсиком – спланированная акция, да и смерть Долгова выглядит странно. Откуда в заброшенном доме взялся бензин? Кто потом преследовал Веру?
Если у девушки внезапно проявилась шизофрения, то вполне вероятно, что все, рассказанное мне Верой, является фантазией больного ума. Видения у сумасшедших яркие, в их головах звучат голоса. А значит… что это значит?
Я в раздражении стукнула рукой по рулю. Джип издал короткий недовольный крякающий звук, и проходившая мимо женщина шарахнулась в сторону, потом обернулась и погрозила мне кулаком. Но я, забыв извиниться перед нечаянно напуганной теткой, завела мотор. План действий таков. Сначала еду к бабкам, пытаюсь их настроить на мирный лад, заглядываю в комнату к Вере и узнаю, имела ли девушка компьютер с принтером. Если да, то тогда версия самоубийства не исключена. Сейчас многие молодые люди почти разучились писать, они все больше по клавиатуре компьютера стучат. Мало нынче осталось таких, как детективщица Арина Виолова, – царапающих ручкой по бумаге. Но если комп с печатным устройством отсутствует, события предстают в ином свете. Где Вера вечером, уже расставшись со мной, нашла их? К кому она заходила? Или девушка заблаговременно приготовила бумагу, беседовала со мной, имея в кармане предсмертное письмо? Это нелогично! Зачем тогда Вера полезла под диван в примерочной «Зубастого арбуза», за каким шутом пыталась добыть улику – окровавленный носовой платок? Почему судорожно повторяла: «Не хочу в тюрьму»?
Я рассуждала так. Человек, решивший свести счеты с жизнью, становится спокоен, он занят поиском выхода на тот свет, его уже не заботят мирские дела, и ему наплевать на всякие там окровавленные тряпки. Ну какая разница, найдут улику или нет, если знаешь: через несколько часов тебя уже на этом свете не будет? Отчего несчастная избрала подобный способ покинуть наш мир? Мне Вера говорила о снотворном – она хотела мирно заснуть. Впрочем, смерть мучительна в любом виде, но все же шмякнуться с высоты об асфальт хуже…
Джип замер у нужного дома, я припарковалась в углу двора и побежала в подъезд, предвидя большие сложности.
Интуиция не обманула.
– Хто? – донеслось из-за сильно поцарапанной двери.
– Мне нужны Мария Андреевна или Анна Ивановна.
– Зачем?
– Поговорить надо.
– Ты хто?
– Виола Тараканова, – терпеливо ответила я, назвав свое настоящее имя, подумав, что старуха вряд ли читала книги Арины Виоловой.
– Врешь, – неожиданно вылетело из приоткрытой щели.
– Ей-богу, правда, – по-детски ответила я.
– Паспорт покажь!
Я порылась в сумке и вытащила документ.
– Вот.
– Суй сюда, в щель.
Бордовая книжечка исчезла в темноте. Наступила тишина, потом до моего слуха долетел странный диалог:
– Нюрк!
– Аюшки…
– Подь сюда.
– Чаво?
– Погляди.
– Ну и ну! Ленинидовна!
– Верно.
– Не может быть!
Я терпеливо ждала, пока бабуси разберутся между собой, наконец другой голос, не тот, который потребовал паспорт, а более визгливый, спросил:
– Отца имеешь?
– Да.
– Звать-то его как?
– Ленинид Тараканов.
– И он че, в сериале снимался?
– Точно, – обрадовалась я, – играл главную роль в фильме «Кекс в большом городе».
– А ты ему хто?
– Отцу? Кто я своему отцу? Дочь, естественно.
– Неправда!
– Послушайте, – попыталась я воззвать к логике невидимых собеседниц, – у вас мой паспорт, изучите его внимательно. Сильно сомневаюсь, что в России найдется еще одна Виола Ленинидовна Тараканова.
– Все ты врешь! – не дрогнула старуха. – Мы газеты читаем, телик глядим. У Ленинида дочь – писательница!
– Арина Виолова, – подсказал другой голос.
– Да, верно, – согласился первый. – Псюдоним у нее такой!
– Это я.
– Брешешь!
– Откройте дверь и посмотрите, я вас не трону.
– Погодь, – хором ответили бабки и загремели железом.
Глава 12
Дверь распахнулась, я постаралась не расхохотаться во весь голос – пожилые дамы приготовились дать тому, кто покусится на их честь и состояние, суровый отпор.
Пара выглядела замечательно: Пат и Паташон, Тарапунька и Штепсель, гора и мышь. Одна старуха весила, скорей всего, больше центнера, вторая казалась чуть больше болонки. Грузную фигуру обтягивал ярко-красный спортивный костюм с надписью «Россия» на необъятной груди, на маленькой бабуське висел черный балахон, сильно смахивающий на мешок для мусора. На головах у старух красовались кастрюли, из-под которых высовывались ярко-рыжие пряди круто завитых волос. Очевидно, бабки купили один пакетик краски на двоих и с юных лет не изменяли привычке делать «химию на мелкие палочки». В руках хозяйки негостеприимной квартиры сжимали швабры.
– Стой! – гаркнула «гора».
– Не смей дальше идтить! – визгливо подхватила «мышь».
Я подняла руки:
– Смотрите, одна и без оружия.
– И че, похожа, думаешь? – поинтересовалась «мышь».