Карла молчала, подавленная этим слишком привычным пейзажем, который действовал нам всем на нервы, несмотря на то что нас специально обучали сдерживать эмоции. Но вот она положила руку мне на плечо, и в глазах ее плескалась тревога.
— Эта девушка… Она умрет?
— Не знаю, — честно ответил я, да и что еще можно было ответить?
Еще более расстроенная, она снова отвернулась к окну, сквозь которое виднелся ландшафт в багрово-зеленых тонах. Завихрения тумана уже появились там и сям, как всегда возвещая наступление ночи — похожей на все предыдущие.
— Жуткое место, — сказала Карла, и ее даже передернуло.
Ее слова поразили меня, так как она была девушкой весьма выдержанной и здравомыслящей, каковые качества и обеспечили ей место в нашей группе.
— Береги себя, — попросила она, когда мы спускались по лестнице. — У меня странное предчувствие, что это как-то скажется на мне.
Она стиснула мою руку перед тем, как уйти к себе, и на какую-то долю секунды я против воли поддался тревоге, отраженной на се лице.
Но тут же рассмеялся.
— Не говори глупостей, — велел я и ласково подтолкнул ее к галерее, ведущей в ее собственную каюту.
Это были едва ли не единственные серьезные слова, с которыми Карла обратилась ко мне за все время, и, как показали дальнейшие события, мне не следовало забывать о них.
К моему огромному облегчению, когда я обратился к Рорту с предложением стать моим партнером, он не только не отказал, но, напротив, согласился с большим воодушевлением. Его хмурое лицо прояснилось при мысли о том, что он может заняться чем-то более осязаемым, нежели обработка статистических данных, над которыми он корпел в настоящее время. Более того, он весьма оживленно, что вообще ему было несвойственно, участвовал в подготовке и упаковке оборудования и инструментов, которыми нас щедро наделили благодаря распоряжению Мастерса.
Я пришел к мысли, что для нас лучше всего будет остановиться не в деревне, а на небольшом блокпосту, расположенном на скале примерно в двух милях от нее, чтобы у нас было убежище в случае чего. Оттуда во все стороны просматривалась местность, что давало нам большое преимущество: там нас не застигнут врасплох ни жители деревни, ни звери, ни что бы то ни было.
Хотя блокпост, который мы называли пост № 1, находился на солидном расстоянии от К-4, у нас была беспроводная связь, а позади него простиралась равнина, что позволяло нам в случае опасности беспрепятственно отступить на базу. За несколько дней до нашего выхода Мастерс послал к блокпосту людей с запасом продуктов и оборудования, так что нам предстояло отправиться туда налегке. Мы должны были докладывать дважды в день, утром и вечером, между визитами в деревню. Я не знал, сколько нам потребуется времени на исследования, но надеялся, что мы уложимся за неделю.
Рорт выглядел гораздо оживленнее, чем за все время, что прошло с моего прибытия на остров, но я объяснял это тем, что нам предстояло поиграть в собственное маленькое приключение. Он относился к интровертному типу, а долгие часы, проведенные в лаборатории, и еще более долгие — в уединении временного жилища, отрицательно сказались на его нервной системе. Так что я был изрядно удивлен, когда увидел, как в ночь перед уходом он тщательно упаковывает устрашающего вида огнемет в тяжелый толстый чехол. В предстоящей нам эпопее эта тщательность сыграла очень важную роль.
Незадолго до нашего с Рортом перехода на блокпост № 1 я однажды ранним утром отправился в деревню, чтобы предупредить их о нашем появлении. Клубы рваных облаков, гонимые буйным ветром над горной равниной, придавали дню особую диковатую красоту, а внизу подернутые желтой пеной валы выглядели очень романтично, если отвлечься от отвратительной вони, которая отравляла побережье, стоило только спуститься поближе. По дороге я не заметил ничего — ничего живого, я имею в виду, — за исключением огромной, похожей на ястреба птицы, устремившейся в заросли прибрежного кустарника, после чего послышался отчаянный, но короткий писк какой-то несчастной жертвы.
Вышло так, что мне не пришлось заходить в деревню, так как мили за две до нее на ухабистой дороге я встретил изможденного человека по имени Мак-Ивер. Он собирал обломки досок и грузил их на некое подобие волокуши. Это был дикого вида рыжебородый мужчина с пронзительным взглядом — как выяснилось, предводитель местной общины (в прежние незапамятные времена его назвали бы вождем). Я объяснил ему положение, и он тут же предложил свои услуги. Я рассказал ему о девушке и о возможной опасности для общины, и он заверил меня, что подготовит все, что нужно, к нашему приходу в конце недели.
Он был так взволнован и благодарен нам за предложенную помощь, что бросил свои доски и заспешил в деревню со всей скоростью, какую только позволяли ему ноги и каменистая тропа. Я же направился на блокпост № 1, чтобы проверить, все ли там в порядке. Блокпост занимал удобное положение в некотором отдалении от берега, обеспечивая превосходную возможность наблюдения из каменно-металлической смотровой башни. Вскоре после того, как я добрался туда, я обратил внимание на нечто необычное.
Приведя в порядок свою поклажу, я решил подняться на башню и посмотреть, какой вид открывается оттуда, а заодно прикинуть, что еще нам может понадобиться из снаряжения. Мои шаги по укрепленной металлическими пластинами лестнице отдавались жутковатым эхом. Смотровые отверстия пропускали тусклый свет, и я сначала увидел извилистую каменную тропу, а затем последовательно обозрел панораму местности с востока на запад вдоль скалистого обрыва и прибрежной полосы.
Блокпост был расположен очень продуманно и составлял важное звено в цепи пунктов наблюдения. Раздвижная дверь на верхней площадке потребовала некоторых усилий, потому что крепежные детали покрылись налетом ржавчины, зато я с удовлетворением отметил, что оборудование, укрытое плотным прозрачным чехлом, почти не пострадало. Это было небольшое помещение, свободное посредине и оборудованное стульями и механизмами по окружности стены. Большие, вытянутые на манер амбразур окна потускнели от соленого налета морской пены и нуждались в чистке, но обзор давали превосходный. Даже в бинокль я не мог разглядеть на юго-востоке К-4, но было приятно сознавать, что тамошняя смотровая башня находится в пределах досягаемости за холмистой грядой, огибающей равнину.
Уже собираясь спуститься, я заметил на горизонте темное пятно. Это оказалась огромная стая морских птиц, устремившихся к какому-то месту на прибрежной полосе. Не знаю даже, что заставило меня взять бинокль, потому что на острове зрелище стаи птиц не представляло собой ничего необычного. Вначале я разглядывал птиц, затем навел бинокль на поверхность берега и увидел, что именно привлекло такую стаю. Было, конечно, далековато, и я не мог разобрать детали даже с биноклем, да еще со всеми этими валунами, но у меня создалось твердое впечатление, что по черному песку что-то ползет.
Нечто небольшое отчетливо выделялось на фоне тусклого мерцания моря, а за ним тянулась бесформенная, извилистая светящаяся масса; впрочем, это мог быть оптический обман, вызванный морским свечением. Но в целом это производило отталкивающее впечатление и напомнило мне о том светящемся наросте, что я видел на теле девушки.
Что бы это ни было, оно быстро скрылось за отрогом скалы, явно спасаясь от надвигавшегося прилива, и остались только птицы. Несколько встревоженный, я спустился по лестнице и повернул назад к уютной и понятной действительности К-4.
На станции я ни с кем не поделился своей озабоченностью, потому что и так уже выставил себя на посмешище, но, последовав примеру Рорта, дополнил свою поклажу самым мощным огнеметом. Парочка коллег еще посмеивалась над нашей вылазкой, но большинство отнеслись к ней достаточно серьезно и, подозреваю, не без зависти к нашему с Рортом независимому заданию.
Мастерс выдал нам последние наставления, и у меня сложилось впечатление, что за последние несколько лет он посылал множество таких экспедиций, как наша, исследовать новые мутации, паразитические образования, непривычно искаженные формы существ, то и дело появлявшихся в окрестностях, — все это были последствия радиации, которые ставили перед ним и другими учеными все новые и новые проблемы. Ничто не указывало на то, что за его спокойным, доброжелательным обращением скрывалось крайнее нервное напряжение; это был человек волевой и целеустремленный, из тех, на кого можно положиться, и я был рад, что именно он руководит станцией К-4.
Все, кто в тот день дежурил на смотровой башне, столкнулись у окон и махали нам с Рортом на прощание, когда мы выходили, нагруженные поклажей, а несколько человек, свободных от дежурства, даже провожали нас милю-другую, прежде чем пошутить напоследок и вернуться назад. Когда мы остановились, чтобы отдышаться после первого подъема, я оглянулся и увидел бледное, встревоженное лицо Карлы, пристально смотревшей нам вслед из окна своей комнаты. Ее тревога странным образом противоречила моему собственному настроению, и я несколько раз бодро помахал ей рукой, но она не ответила и даже виду не подала, что заметила мой жест.
Мы шагали в молчании, слегка подавленные непередаваемо странной атмосферой, жутковатой даже для этого выморочного острова при таких печальных обстоятельствах. Рорт предоставил мне руководить нашей «экспедицией», но я знал, что, несмотря на угнетенное состояние, это был человек, на которого можно положиться в самой сложной ситуации, — почему я, собственно, и выбрал его. К тому же он отличался молчаливостью — неоценимое благо для тех стесненных условий, в которых нам придется сосуществовать бок о бок некоторое время на блокпосту № 1.
Нам пришлось сделать довольно солидный крюк, огибая болото, в котором то и дело кто-то погибал, хотя жители деревни по возможности обходили его стороной. Мы шли вдоль болота, и от зеленоватой стоячей воды исходили ядовитые испарения, переливавшиеся фиолетовым, зеленым и красным цветом, создавая своего рода декорации, от которых бросало в дрожь.