нас достойными противниками. В лучшем случае мы для них – всего лишь маленькие неприятности.
– Да.
Верн позволил образу чудовища с головой в виде звезды проникнуть в свой разум, а затем представил, как оно исчезает, прежде чем его эмоциональная температура успела повыситься. Но Верн разрешил себе запоминать все эти огромные башни и гигантские пирамиды с твердыми крутыми уклонами, всю эту запутанную гипергеометрию с почти невидимыми углами и многие другие образы. Они не привлекут внимания датчиков – ведь это всего лишь картинки существующих вещей, и на них может смотреть любое животное.
– Да, – повторил он, – мы для них всего лишь мелкие вредители. Но мы знаем, что у них есть враги, которые гораздо сильнее нас. Они боролись с Ктулху и одержали победу, затем потерпели поражение, а потом снова победили. Я слышал об этом давным-давно. Возможно, нас приглашают или вызывают, чтобы заманить в ловушку гораздо более грозного врага, чем человек.
– Но тогда этот сигнал был бы отправлен совершенно чужим для нас способом. Я не думаю, что Эхо смогла бы на него отозваться.
Верн снова посмотрел на сестру. Снаружи стемнело, а звук водопада будто бы стал громче. Эхо с ее серебристыми длинными волосами и фарфорово-бледной кожей почти светилась в тусклой пещере, как призрак. Она перестала пересыпать песок и стала собирать его в небольшие холмики, расположенные на равном друг от друга расстоянии. Насыпав пятый холмик, она остановилась и села, скрестив ноги и положив руки на колени. Она смотрела в сторону входа в пещеру.
– Что, по-твоему, нам делать? – спросил Верн.
– Сейчас пора спать. Может, ты разведаешь здесь что-нибудь еще. Может, когда Эхо уснет, она получит еще одно сообщение и оно будет яснее, чем этот набросок карты.
Верн ожидал именно такого ответа. Он решил, что благоразумие, вероятно, было их лучшей тактикой, но он боялся. Кто-то или что-то знало об их существовании. Они вели свою трудную жизнь так, словно Старики о них не знали. Они старались придерживаться четко установленного порядка, определенного поведения, которое не повысит уровень их эмоций и не вызовет необычную мозговую активность. Спокойствие было их единственным прикрытием. Если им придется отправиться в путешествие, Эхо может поддаться стрессу, который привлечет внимание. Но если преследователи приближаются, то у них не останется никакого выбора, кроме как кочевать с места на место.
В пещере было темно – отвратительная пятиконечная оранжевая луна не светила в небе – и Верн был за это благодарен. Обходя водопад знакомым, но едва заметным путем через скалы, он прошел немного вниз вдоль потока. Там он остановился и вдохнул ночной воздух, который холодел еще сильнее с наступлением осени. Он дрожал. Пестрое подобие халата, сделанное мамой из обрывков брезента, пластика и ткани, продувалось насквозь. Если не сказать больше. Он обхватил себя руками.
А потом ему послышался звук, отличный от обычных ночных шумов, – тонкий, высокий лай, далеко-далеко. Возможно, Старики выпустили в лес новое животное, какого-нибудь волка или тварь, которую создали сами.
Звук не повторился, и Верн решил, что у него слишком разыгралось воображение. Он повернулся и направился обратно в пещеру, где мама и Эхо уже должны были быть готовыми ко сну.
Несмотря на свои опасения, Верн чувствовал сонливость. И хотя сегодня он занимался физическим трудом меньше обычного, беспокойство истощило его психическую энергию. Он лежал несколько минут, прислушиваясь. Он точно знал, что мама не спала – наверняка обдумывала их разговор. Эхо спала, как всегда, хотя иногда Верн задавался вопросом, спала ли она когда-нибудь на самом деле, как это делали он, мама и Куинни. Куинни и сейчас спала, положив свою большую голову на такие же большие лапы.
Верн уснул почти сразу же, как только закрыл глаза. В его сознании проплывали бестелесные образы, словно невидимый воздушный шар, пересекающий какой-нибудь из городов Стариков, если их можно было называть городами. Его воображение рисовало, как он спускается под землю в огромное отверстие без дверей. Если бы он путешествовал в своем теле, то каждый его нерв начал бы пульсировать от страха, когда он проходил мимо громадных пятиугольных бассейнов с неизвестными черными жидкостями или проплывал через комнаты, заполненные любопытными и непонятными приборами различных видов. Затем он видел крупные пещеры, заполненные сводными устройствами, предназначения которых он не мог понять. Все они стояли недвижимо, и он подошел к одному из них, большему, чем другие. Оно было так велико, что его верхушка, вероятно, простиралась до самого потолка пещеры и выходила наружу. Казалось, что устройство постоянно сжимается и разжимается, а матовые серые грани его панелей открывались и закрывались одновременно, напоминая странную дверь, через которую можно было войти и выйти в одно головокружительное движение. Это устройство издавало пронзительный звук, который напомнил Верну лай или скулеж вдалеке, который, как он считал, почудился ему снаружи у ручья.
А потом он проснулся.
Куинни тоже проснулась. Она грозно, но почти неслышно рычала. Эхо не спала, а мама сидела на кровати с широко раскрытыми глазами, сверкающими в темноте. Все втроем они слушали это посвистывание. Оно по-прежнему доносилось откуда-то издалека, едва слышное на фоне шума водопада и ночных звуков в лесу. Но звук этот был ужасно различим:
– Текели-ли, Текели-ли.
2
– Корабль?
– Да, капитан.
– Все в порядке?
– Да. Миссия выполняется по плану.
– Хорошо, – сказал я, в самом деле почувствовав радостное облегчение. – Я уже в состоянии взять на себя управление?
– Вы еще не полностью отошли от наркоза после глубокого сна, – ответил Корабль. – Но вы мыслите рационально, и ваше тело хорошо функционирует, хотя ему необходимы упражнения, как и телам остальных членов экипажа.
– Пожалуйста, выясни их самочувствие. Доктор, Штурман, Охотник – как они? – спросил я.
– Покойны… Нет. Отклонить. Эта фраза относится к смерти. Экипаж в порядке. Они начинают просыпаться.
– Я обращусь к ним, когда они очнется.
– Правильно будет «когда они очнутся», – заметил Корабль.
– Ты уверен?
– На восемьдесят четыре целых две сотых процента.
– Сложный диалект, – сказал я.
– Это английский, – уточнил Корабль. – На этой планете существуют и другие языки – одни сложнее, другие – проще. Наша проблема отчасти состоит в том, что мы почерпнули знания об этих языках из того, что оставалось в библиотеках реликтовых космических кораблей. У них была примитивная электроника, и многое было утеряно из-за износа оборудования и других повреждений.
– Но мы не должны сдаваться, – ответил я, – если мы выполним миссию, то должны быть готовы вступить в контакт.
– Все члены экипажа были обучены английскому не только во время обычного сна, но и во время глубокого сна. Но это значит, что они сразу смогут говорить. Мы все должны практиковаться.
– Я напишу свой отчет по-английски, – пообещал я. – Это будет хорошая практика.
– Честь и хвала вашему мужеству! – выдал Корабль. Я решил, что он говорит от имени Альянса.
Пока Корабль будил остальных членов экипажа, я принял предписанные лекарства, запил водой и вытерпел физические упражнения. Во время растяжки и выпадов просмотрел поставленные задачи. Звездоголовые захватили власть на третьей планете от Солнца, чтобы использовать ее как базу для наступательных ударов и проведения архитектурных экспериментов. Как обычно, они почти полностью уничтожили доминировавшие там разумные виды. Остались только группы Уцелевших, таких как я с братом и сестрами. Наш дом был разрушен, а оставшихся четверых членов моей семьи спасла небольшая группа ученых, которые были членами Сияющего Альянса, давними врагами Звездоголовых. Альянс – это высокоразвитая раса (на этой планете они известны как Великие), которая пытается сохранить разнообразные формы жизни, которые им удается спасти. Звездоголовые (местное название – Старцы) считают всех разумных существ своими врагами, действительными или потенциальными. Поэтому они всех убивают. Но если хоть одну особь можно спасти от смерти, Великие будут стремиться к этой цели и отправят замаскированные шпионские устройства туда, где Звездоголовые будут искать выживших. На этой планете были обнаружены следы Уцелевших, и сюда был отправлен корабль с экипажем.
И вот мы на месте. Наша задача – найти и спасти от Старцев как можно больше беглецов.
Это нелегкая работа, и чтобы выполнить ее, у нас есть только мы вчетвером и Корабль.
Мы не вступали в прямой контакт с Альянсом, боясь, что Звездоголовые смогут отследить сигнал до нашей базы и разрушить ее.
Я воздержался от упражнений и поприветствовал товарищей, когда те покинули свои отсеки и один за другим вошли в диспетчерскую.
Первым появился мой младший брат, которого Корабль назначил Штурманом. Теперь мы называли его по-английски вместо настоящего имени. Но в этом повествовании я лучше буду называть его Штурманом, чтобы не оставлять никаких зацепок. Несмотря на то что он младше меня, он более мускулист и обычно побеждает меня на ринге пан-агон, где мы обычно тренируемся. Тем не менее капитаном назначили меня, и он обязан выполнять мои приказы, что он и делает в основном терпеливо, а иногда не очень. Его обязанность состоит в том, чтобы взаимодействовать с Кораблем, знать наше положение в пространстве, быть в курсе всех случайностей в космической среде, а также обнаруживать и прослеживать движения на поверхности планеты в поисках Уцелевших, с которыми можно вступить в контакт.
Мою сестру, лишь ненамного младше меня, Корабль называет Доктором, потому что в ее обязанности входит забота о нашем здоровье. Она отслеживает не только болезни, но и признаки эмоционального расстройства, а также внезапных неблагоприятных изменений психического состояния. Она также следит, чтобы датчики мыслей Звездоголовых не разрушали и не замещали наш разум, полностью превращая нас в пресмыкающихся и пускающих слюни людей, лишенных рационального мышления и пытающихся убить себя и друг друга. Она всегда смотрит на графические экраны и слушает наши телесные ритмы, которые ей транслирует Корабль.