– Ататататам там там! – заверещал зверек.
– Успокойся, Атта, расскажи мне.
На снимке, несмотря на зернистость, были отчетливо видны те, кто жили за синей дверью. Вспышка выхватила с десяток горящих глаз тех, кто сидели на ступенях лестницы, ведущей в подвал. Словно кошки или крысы, вот только очертания тел существа имели иные, совсем непривычные.
– Браааатья! Семья! Мы жить там.
– Это ваш дом?
– Нет, это наш…
Атта завертел головой и соскочил с дивана. Он подбежал к этажерке, влез на нее и ткнул пальцем в клетку. Внутри, за блестящими золотыми прутьями, покрытыми кракелюром, сидела длинноволосая, большеглазая девочка с зеленой кожей и крыльями вместо рук. Одна из последних кукол Кэр. Единственная, из оставшихся у нас.
– Клетка? – пытался я понять монстра. – Вас держат там как в клетке?
– Клетка! Да!
После чего монстр опустил уши, пошлепал по полу и, запрыгнув на подоконник, уткнулся носом в стекло. Он даже позабыл о зеркальце от волнения.
– Рад снова тебя видеть, – подойдя, я погладил моего монстра по спине.
Атта обернулся, встал на задние лапы, а передними повис у меня на шее. Я обнял моего маленького монстра и уткнулся в его мягкую шерсть. Он пах пылью и воском.
И минуты не прошло, как зверек заворчал, заворочался и уперся в меня лапами, отталкиваясь. Я разжал объятия и посадил Атту обратно на подоконник. Монстр сморщил мордочку и заглянул мне в глаза:
– Ты спасти Атта. Спаси всех. Мы ждать. Мы верить тебе. Ты говорил, Макс вернуться. И мы ждать. Макс вернуться. Пора спасать. Братья. Семья. Жить.
Идея стать освободителем одних монстров от других мне не нравилась. Было как-то жутко и безумно. Я мог допустить, что выдумал Атту, но один вымышленный приятель – это еще терпимо, а вот дюжина… да еще вкупе со взломом и проникновением. Об этом стоило крепко подумать…
– Я постараюсь помочь, – слова сами вырвались и повисли в воздухе.
– Кровью клянешься? – прищурившись, спросил Атта, и мне стало немного страшно от силы моей фантазии и воображения, которая и не снилась британским ученым.
Глава 13О легкости обещаний и тяжести их выполнения
Говорят, взрослая жизнь – чертовски тяжелая штука. Так вот. Я бы сказал, что детская тоже. Жизнь в целом очень странное времяпрепровождение. И не всегда легкое, хотя зачастую весьма веселое. Еще взрослые часто любят утяжелять. Ведь тяжесть бытия – это как бы признак того, что хорошо поработал. Чтобы другие не думали, что оно легко и приятно. А знали: все заслужено и не просто так. И дом, и офис, и пиво по пятничным вечерам. Я раньше не думал о том, как оно будет. Хуже или лучше. Легче или тяжелее. Но сейчас я понял, что вес и тяжесть жизни – в данных обещаниях и ответственности. Вот я сижу и смотрю, как легко на ветре парит паутинка. А у меня словно камень на шее. Я обещал Атте спасти его чудовищную родню. Но совершенно не представляю, как это сделать.
– Атта, а как вы оказались в подвале? – я щелкнул кнопку ручки и открыл блокнот.
Монстр нахмурился, тряхнул головой и непонимающе посмотрел на меня.
– Почему вы оттуда не выходите? – я решил зайти с другой стороны.
– Дверь. Заперто.
– Но ведь когда я был в доме, она была открыта, а ты и вовсе гулял во дворе. Как ты выбрался? – продолжил допрос я.
Атта превратился в сморщенную сливу – так высока была степень его концентрации. Мне даже чудилось, что я слышу, как ворочаются и шуршат извилины в голове зубастого чудовища.
– Атта убежал, когда его вели слазеню, – четко и старательно выговорил монстр.
– А кто этот «слазень»?
Я уже слышал это слово, но до конца не уяснил: означает ли оно имя монстра из моих кошмаров, кошмары в целом или какой-то особый подвид недружественно настроенных инфернальных сущностей.
– Слазень – монстр!
Мне стало смешно при мысли, что монстры боятся монстров. Но я даже не улыбнулся. Ведь всем известно, что серьезные дела требуют чрезвычайно серьезного вида.
– Я не понимаю, – честно признался я. – Ты говоришь, что испугался слазеня, но сам ночью напал на него. Говоришь, что дверь закрыта, а я видел ее открытой. Говоришь, что сбежал, но Паучиха не искала тебя.
– Макс не верить Атта? – монстр прижал лапки к груди и уставился на меня глазами-блюдцами, слегка наклонив голову.
– Я хочу верить, но не могу понять, чему мне верить, – я вновь щелкнул ручкой. – Твои показания слишком противоречивы.
– По-ка-за-ни-я, – повторил по слогам Атта и спрыгнул с кровати.
Он закрутился волчком, втянул воздух, обежал комнату. Затем подбежал к двери, подпрыгнув, повис на ручке, повернул ее и выскользнул в коридор.
– Макс идти! – услышал я голос монстра. – Атта показанить!
Бросив ручку и блокнот, в котором я успел лишь начеркать кривой портрет Атты, я побежал следом.
– Атта, ты где? – крикнул я и заметил, как лохматая тень мелькнула в дальнем конце коридора.
Я побежал следом. Дом был огромен. И как я прежде не замечал этого? Не удивительно, что мы освоили лишь пару-тройку из его комнат. Но вот зачем такая громадина нужна была старику? Я насчитал пять запертых дверей бесполезных гостевых спален. Мы даже не открывали их. «Зачем выпускать пыль?» – сказала Кэр. Но мне казалось, она просто боялась найти страшные тайны «дедули» – например, кто мешал ему замуровать пару мумий в стенах? Атта вбежал по лестнице в «обсерваторию», но когда я, запыхавшись, влетел в комнату, то монстра нигде не было.
– Атта? – позвал я. – У нас так-то серьезный разговор. Не время играть в догонялки.
– По-ка-за-ни-я!
Я аж вздрогнул. Атта словно появился из ниоткуда.
Монстр ухватил меня за руку и потянул к дальней стене, что утопала во мраке. На деревянных панелях висели рамки с гравюрами птиц. В основном, это были врановые, но одна картина выбивалась из серии – на ней было изображено перо. Я даже усомнился, что это рисунок, а не настоящее, и почти что клюнул носом стекло. Но нет! Это был тонкий рисунок неизвестного художника.
Атта вскарабкался на мое плечо, двумя лапами схватился за картину и с силой крутанул ее. Не успел я вскрикнуть, как монстр уже спрыгнул на пол. А деревянная панель, издав стон, поползла в сторону. Атта юркнул в образовавшуюся щель, и я протиснулся следом.
Настоящая потайная комната! Восторг, трепет и предчувствие соприкосновения с тайной так и распирали меня. Вот оно! Вот! То, что я искал! Старые тайны старого дома древнего рода!
За панелью были ступени, что в полной темноте уводили меня в самую глубину дома, к его мрачным и захватывающим тайнам…
С каждым шагом тьма становилась все прозрачнее, и вот я оказался в небольшой комнате. Плотные шторы были раздвинуты, и лучи солнца сонными змеями отдыхали на потрепанной обивке софы, грели пару кресел из красного дерева, скользили по полированной древесине секретера и стекались, пропадая, у большого напольного зеркала. В другой стене была еще одна дверь. И я понял, что это одна из комнат, которые мы так и не открыли. Она не была спальней, но, судя по всему, мумий тут тоже не было. Все волшебство мигом улетучилось, и разочарование вонзило острые коготки в мои глазные яблоки. Быстро сморгнув, я посмотрел на Атту и чуть было не вскрикнул: их было двое! Монстры стояли друг напротив друга. Запоздало я понял, что это всего лишь отражение: Атта в зеркале и перед ним.
Я подошел ближе. Атта оглянулся и приложил передние лапы к поверхности зеркала. Было забавно смотреть, как два одинаковых монстра держатся за руки. Что-то щелкнуло в моем мозгу. Страшная картина зазеркального мира вонзилась острыми иглами, ужас от увиденного Вороньего Погоста по ту сторону реальности впился в позвоночник. Я начал задыхаться, потянул руку к Атте, чтобы отдернуть моего монстра, не дать ему провалиться на ту сторону.
Но, похоже, в этот раз все было иначе. В этот раз я не спал. Чтобы удостовериться, я с силой ущипнул себя за руку, да так, что чуть не взвизгнул. Определенно, это не сон! По крайней мере, не мой! С опаской я перевел взгляд на Атту и его отражение.
Оба монстра зажмурили глаза, опустили уши и что-то бормотали. Конечно же, бормотал мой Атта, а отражение лишь безмолвно двигало губами. Бормотание было похоже на щелчки и свист, в определенной тональности и последовательности – это напомнило мне звуки морских свинок. Или модемов. Однажды на информатике нам показывали эту древность. Тогда казалось, что эти ребята сродни динозаврам. Но звучали они потрясающе, словно иной мир «говорил» с тобой.
Я хотел было уже засмеяться, как зеркало под когтистыми лапами монстра завибрировало, пошло волнами, изображение поплыло, и вот в нем уже не отражается комната, а лишь темная непроглядная мгла. Я замер, не в силах оторвать взгляд от пульсирующей черноты. Вдруг по ту сторону зеркала вспыхнули огоньки. Одна пара, вторая, третья. Все выше и дальше. Как гирлянды или светлячки… или как глаза диких зверей, смотрящих из темной глуши на костер охотников… Фонари глаз загорались все выше, их становилось все больше. Словно вспышка, пришло осознание: я стою в самом низу подвала, а вверх уходят ступени с сидящими на них монстрами.
Я инстинктивно сделал шаг назад и услышал голос Атты:
– Атта сделал дверь. Но они не смогли выйти. Вышел только Атта.
Любопытство перебороло страх, и я дотронулся до зеркала. Легкое покалывание прошло по пальцам. Я помнил это чувство. Я приложил ладонь, и вот уже до самого локтя руку охватили мурашки, как бывает, когда отсидел ногу. Я попробовал надавить, и субстанция, подобно желе, вобрала в себя мою ладонь. Вместе с тем покалывания усилились, и я уже чувствовал, как импульсы ползут до самого плеча. А затем я услышал звук, словно гудение ламп, где-то на краю восприятия, больше уловив волны, распространяемые им, чем мелодию.
Неожиданно я почувствовал, как нечто коснулось моей руки по ту сторону. Что-то теплое и шершавое. Инстинктивно я отдернул руку, звук стал затухать, а по ту сторону зеркала из клубов мрака на меня смотрело странное существо: землисто-серое, чуть ниже меня ростом, покрытое то ли комьями грязи, то ли свалявшейся шерстью, а может просто состоящее из камней и почвы. Глаза монстра горели четырьмя желтыми кругляшками. Пальцы лапы скользили по зеркалу, но не могли пройти сквозь него. И заглянув в эти огоньки, я ощутил печаль. Такую сильную, такую всепоглощающую, что в единый миг в мире не осталось ни грамма радости.