Вернемся к событиям в романе. Почему Дракула нападает сначала на мисс Вестенра, а потом переключает свое внимание на Мину, а, например, не на кого-либо из мужчин? Здесь возможно несколько взаимозависимых объяснений. Посмотрим на схему на следующей странице.
Обратите внимание, фамилия Westenra намеренно образована Стокером от слова west, то есть «запад». Такой фамилии не существует. До «Дракулы» она нигде не встречается и для британской фамилии звучит очень искусственно. Это подсказка автора: Люси становится первой жертвой вампира потому, что она носитель западных прогрессивных демократических ценностей. Вы спросите: «А почему? Она же не состоит в Демократической партии и за права трудящихся не борется? В чем “западность” Люси?» Женщина ведет очень легкий, богемный образ жизни. У нее три поклонника, и она не может между ними выбрать. По замыслу Стокера, у нее нет твердых патриархальных принципов. Она символ опасной с точки зрения консервативной викторианской идеологии сексуальной свободы и раскованности.
Ее противоположность – Вильгельмина. Снова странно. Такого британского имени не существует, откуда Стокер его вообще взял? Совершенно очевидно, что это имя образовано от мужского имени германского происхождения Вильгельм. Его английский аналог – Уильям, но Стокер берет немецкий вариант. Что здесь интересного? Во-первых, это мужское имя, но его носительница – женщина. Это указывает на то, что у нее твердый мужской характер. Мы видим это по сюжету романа. Без нее команда Ван Хельсинга не победила бы Дракулу. Во-вторых, это имя отсылает к целому пласту западноевропейской цивилизации. Мы можем вспомнить много известных людей с именем Вильгельм. Например, нормандский герцог Вильгельм I Завоеватель, захвативший в XI веке английский трон. В-третьих, если прочитать сокращенное имя Мина задом наперед, то первые четыре буквы дадут «аним», что созвучно латинскому слову anima, которое переводится как «душа». Короче говоря, Мина – душа, душа этой сплоченной команды. Вдобавок, если вы помните, после того как в ее организм попала кровь Дракулы, она становится медиумом. С одной стороны, Ван Хельсинг гипнотизирует ее и попадает в сознание Дракулы, с другой – Дракула через душу Мины может узнавать, что происходит в команде профессора.
Роман Стокера поражает обилием разбросанных по всему тексту намеков, которые по отдельности ничего не значат и с легкостью могут быть пропущены, но в совокупности, когда мы собираем их все, начинают красноречиво говорить нам о важных вещах. Обратим еще раз внимание на такой весьма любопытный момент. Почему все-таки Стокер наделил Люси фамилией, воплощающей, я бы сказал, ультра-западные, нехарактерные для викторианской Англии ценности? Ему нужно было заострить противостояние Запада и Востока. На восточном полюсе у него Дракула со своими сателлитами, которые на самом деле являются его слугами. Весьма примечательно, что в замок Дракулы не боятся приходить словаки и цыгане. Где-то рядом с замком живут еще и румыны. Только они готовы служить Дракуле. Если честно, я не знаю, почему Стокер упомянул словаков. С цыганами более-менее понятно. У них, к сожалению, и в XIX веке была не очень хорошая репутация. Более того, Дракула задействовал и русских, подданных Российской империи. Так, из Варны в Уитби ящики с землей доставил российский корабль «Деметра». Вся его команда погибла. Обратно в Варну с последним ящиком земли отправился корабль «Царица Екатерина». Почему Дракула решил воспользоваться для своих целей именно российскими кораблями, а, скажем, не турецкими?
Один из известных специалистов по Брэму Стокеру, основываясь на том, что замок Дракулы, согласно описанию в романе, находится очень близко к тогдашней границе между Австро-Венгерской и Российской империями, выдвинул гипотезу, что в образе Дракулы воплощается не только угроза со стороны секлеров или румын. Возможно, в зону развевающейся полы его плаща попадает и опасность из России. В 1890-е годы продолжалась знаменитая «Большая игра» – противостояние Российской империи и Великобритании в Южной и Центральной Азии. Россия только что присоединила в Средней Азии Бухарский эмират (1868), Хивинское (1873) и Кокандское (1876) ханства и пыталась прорваться еще южнее. У писателей и публицистов были все основания прорабатывать вопросы, связанные с соперничеством двух держав (об этом много писали, например, Редьярд Киплинг и Джозеф Конрад).
Где же находится замок Дракулы? Многие туристы приезжают в Румынию, чтобы посмотреть на него, но сделать это не так просто. Перед вами фрагмент карты XIX века, на которой изображены пограничные владения Российской и Австро-Венгерской империй. Граница здесь обозначена зеленой линией по реке Прут (в правой части изображения). Справа от нее – территория Российской империи, слева – Австро-Венгерской. Слева внизу можно увидеть город Бистритца (по-немецки Бистриц), в котором Джонатан получает лошадей и откуда едет в сторону перевала Борго-Пасс. Он движется на северо-восток, в место, примерно обозначенное зеленым крестом. Здесь начинается Южная Буковина, высокогорный район примерно в 40–50 километрах от современной территории города Черновцы в юго-западной части Украины. Иными словами, от замка Дракулы до Российской империи буквально несколько десятков километров. Вольно или невольно Стокер вовлекает Дракулу в орбиту страха Западной Европы перед Восточной Европой, в частности перед Россией.
Фрагмент карты середины XIX в.
Institut Cartogràfic i Geològic de Catalunya. Cartoteca digital, Spain
Наконец мы подходим к драматическому финалу. Как побеждают «ванхельсинговцы»? Победа над Дракулой возможна только при сочетании как минимум шести условий. Во-первых, строжайшая конспирация, секретность. Во-вторых, консолидация, полное взаимное доверие. В романе участники команды все время зачитывают друг другу свои дневники и ничего друг от друга не скрывают, потому что понимают: как только информация начнет утаиваться – они обречены. В-третьих, это обретение новой веры. Какой? Ван Хельсинг убеждает других не только в существовании Дракулы, но и в существовании целого мира вампиров, который доступен для наблюдения и изучения научными способами. Этот мир хотя и потусторонний, но вторгающийся в мир людей и угрожающий ему. В-четвертых, участники команды обретают не слепую веру в трансцендентное, в загробный мир с призраками, а веру другого, более научного, я бы сказал, модерного типа. Она подпитывается серьезными научными достижениями. В романе очень важную роль играет процедура переливания, или, говоря медицинскими терминами, трансфузии крови. Ван Хельсинг все время переливает Люси кровь. Участники команды могут пользоваться стенографией и фонографом для записи сообщений, посылать телеграммы, ездить на поездах, в частности на «Восточном экспрессе» – без применения этих достижений цивилизации победить Дракулу было бы невозможно.
Еще одно условие этой победы – понимание примитивности, дегенеративности природы Дракулы. Это та самая ломброзианская идея, что есть целые нации или некоторые социальные группы, например преступники и проститутки, которые вырождаются, люди в них перестают существовать как личности. Таков и Дракула. Ван Хельсинг прямо называет его дегенератом, преступником, дикарем.
Наконец, последнее условие – это безупречная мораль и нравственность, которую демонстрирует, конечно же, Вильгельмина. Несмотря на то что женщина трагически переживает свою «нечистоту», она тем не менее до конца остается верной Джонатану и самоотверженно борется с попытками Дракулы поработить ее сознание и превратить в свою марионетку. В отличие от Люси, у нее нет никаких сомнений в том, кого она любит и с кем хочет быть.
Мы поговорили о том, кто такой Дракула, сейчас пора сказать, что такое Дракула как феномен. В первую очередь следует подчеркнуть: все, что связано с Дракулой, связано на самом деле с сексом. С середины XVIII века в литературе укус вампира – метонимия соития, сексуального акта. Именно поэтому укус вампира так притягателен и сладок. И Ле Фаню, и Стокер, и другие писатели описывают его как нечто одновременно захватывающее и страшное. Откуда берется сладострастие, понятно, но откуда берется страх? В викторианском обществе и вообще в культуре всех стран XIX века – Россия тут не исключение, а исламские страны тем более – прямое обсуждение секса было табуировано. В конце XIX века в общественном сознании только-только начинало постепенно отвоевываться место для разговора о сексуальности и сексе. В художественной литературе эти темы были под запретом, секс напрямую не описывали, вспомните хотя бы знаменитые отточия в «Анне Карениной» или в литературных произведениях Викторианской эпохи.
Роман Стокера как в капле воды отражает уже снимаемое к концу XIX века табу на упоминание о сексе. Снятие этого запрета высвобождает колоссальную энергию, которая материализуется в виде Дракулы. Есть широко распространенное мнение, что вездесущность Дракулы в нашей культуре связана с вездесущностью секса. Поскольку сексуальное желание вечно (во всяком случае, в обозримом будущем его пока никто отменять не собирается), Дракула всегда будет с нами.
Есть и другая, гораздо более экстравагантная версия, которую выдвинул еще сорок лет назад известный социолог литературы Франко Моретти. Он предложил видеть в Дракуле символ власти капитала. Своеобразное марксистское прочтение. Ниже вы видите изображение Эбенезера Скруджа – легендарного персонажа повести «Рождественская песнь в прозе» Чарльза Диккенса.
Эбенезер Скрудж. Иллюстрация Артура Рэкхема.
Dickens, Charles. A Christmas Carol. London: William Heinemann; Philadelphia: J. B. Lippincott Co., 1915
Гений Диккенса выдумал Скруджа, а воображение Стокера – Дракулу. И тот и другой воплощают власть капитала. Вы скажете: «А где же в романе капитал?» Это вопрос уже к Моретти, но я писал и о накопленных монетах, и о том, что Дракула всех покупает и подкупает.