Мне не хотелось выглядеть жалкой в ее глазах. Если я скажу Маринке, как больно мне было видеть Монтану с другой — я буду выглядеть слабачкой в ее глазах.
— У меня есть такой мужчина, Марин. Мой папа.
— Это совсем не то. И ты это прекрасно понимаешь.
— Я уезжаю, — резко поднялась, не желая больше продолжать этот разговор. Вытянув из кармана джинсов телефон, набрала номер Олега.
— Кому ты звонишь?
— Олегу. Попрошу его забрать меня. А ты оставайся.
— Нет, Сонь, пожалуйста, не бросай меня. Без тебя я буду чувствовать себя неуютно…
— Ты с Марком. Выясните отношения…
Я попыталась выйти из комнаты, но Маринка схватила меня за руку.
— Сонь, пожалуйста, не беги…. Ты не видишь, что вижу я…
— Что ты видишь?
— Как искрит между вами… это только слепой не увидит.
Меня рассмешили ее слова. И стало больно.
— Он ненавидит меня. А я презираю таких, как он. Лгунов и грубиянов.
Я вышла из ванной. Не желая разговаривать у всех на слуху, заскочила в первую попавшуюся комнату. По всей видимости, чья-то спальня. Посреди комнаты стояла большая кровать, а возле окна располагался письменный стол.
Не желая терять времени, я набрала номер Олега. Парень ответил мне спустя два гудка. Услышав мою просьбу, он немного растерялся. Оказывается, Олег сейчас на дне рождения своего дедушки. Я попросила прощения и хотела положить трубку, но он пообещал приехать за мной ночью, как только отвезет своих родных домой после праздника.
Что ж, придется подождать его немного.
Сбросив вызов, осмотрелась по сторонам. На столе помимо разных книг лежала небольшая тетрадь. Приблизившись, я приоткрыла страницу и замерла… На первом листке был изображен рисунок, выполненный простым карандашом. Профиль девушки… Она стояла спиной, обернувшись к художнику. В ее глазах читался вызов, ее волосы были немного растрепанными от ветра, а длинная коса лежала на плече. Она была невероятно красивой и в то же время дерзкой. Она была той, кем мне никогда не стать.
Перевернула страницу. Снова эта девушка, только теперь в ее глазах слезы, а губы искривлены в немом крике. В ней столько боли, я чувствую каждую ее унцию. Позади нее мужчина в балаклаве. Он держит девушку за шею, угрожая ей оружием.
Я закрыла тетрадь. Несколько секунд стояла, боясь пошевелиться. Уже понимала, кто там был нарисован, но все еще не могла принять это.
Присела на край кровати. Так и пробыла — в прострации неизвестно сколько. Только спустя несколько минут поняла, что сижу на чем-то. Приподнявшись, вытянула какую-то ткань.
Это толстовка. Сердце пропускает удар, когда я понимаю, что именно в моих руках…
Испачканная в пыли и грязи, с порванным рукавом толстовка с черными полосками по обе стороны от молнии.
Я подскакиваю с кровати. Сердце в груди бьется так сильно, что отдает шумом в ушах. Я ничего не слышу и не вижу, кроме этой вещи.
Как такое может быть? Чья она? Прикрываю глаза и вспоминаю произошедшее в электричке. Думаю о парне, который избивал бандитов так быстро и сильно, что я не успела рассмотреть его лица. Точно такая же толстовка была на нем. Но чья она?
Выскакиваю из комнаты и едва не натыкаюсь на выходящего из ванной комнаты Марка.
— Соня, ты чего? — удивленно смеется Марк.
А мне приходится выдохнуть, чтобы снова обрести способность говорить.
— Марк, чья это спальня? — указываю на дверь комнаты.
Он переводит удивленный взгляд мне за спину, а потом произносит одно только слово, которое переворачивает мой мир с ног на голову.
— Монтаны.
Глава 17
Я спустилась по лестнице вниз. Слышала со стороны двора голос Марины. Ее смех был самым звонким из всех.
Мне нужно было побыть одной. Переварить все то, что я сейчас узнала. Но чем больше я думала о поступках Монтаны, тем больше запутывалась.
Он спас меня от бандитов в электричке и каким-то чудом успел добраться до дачи раньше меня. Я вспомнила, что волосы его были влажными — значит, он был только что из душа. Судя по его куртке, Монтана сильно испачкался. Радует только то, что видимых повреждений на парне нет, значит, ему не досталось от бугаев.
Если все так, то почему он так агрессивно меня встретил? Почему так настроен по отношению ко мне?
Я не могла понять, чем руководствуется этот парень, что творится у него в голове? Те рисунки в его комнате — они значат много. И меняют практически все. Меня он не обманет. Я зацепила его, но что-то не дает Монтане позволить нам быть вместе. И я обязательно разберусь, что именно.
В окне мелькнула Катя. Она стояла под деревом, разговаривала по телефону. Я улыбнулась.
— Соня! — раздалось за спиной. Вышла в коридор к подруге.
— Пойдем на улицу, ребята сейчас будут шашлык делать. Пока присели на перекус.
Я кивнула головой в знак согласия.
— Ты передумала? Останешься со мной?
Только сейчас я вспомнила об Олеге и поняла, что на самом деле уже не хочу никуда ехать. Посмотрела на телефон.
— Да, я думаю, что останусь, — произнесла, набирая сообщение Добровольскому. Написала, что передумала.
Марина тут же обняла меня.
— Ну и замечательно! Я вот с Марком помирилась. Теперь вам бы с Монтаной поладить.
— Я остаюсь из-за тебя. А теперь пойдем, я дико голодная, — взяв за руку, я потянула подругу к выходу.
Вся компания собралась на заднем дворе в беседке. Стол был уже накрыт, но кроме легких закусок ничего не было. Как только мы приблизились, Марк тут же подскочил с места и принялся за нами ухаживать. Он усадил нас рядом с собой, налил немного вина.
— Девчонки, давайте, вам, как опоздавшим, по штрафной, — воскликнул один из парней.
Я подняла глаза и посмотрела на сидящего с другой стороны стола Монтану. Он выглядел недовольным. Рядом с ним, вцепившись в его бицепс, словно за последнее средство спасения, восседала Катя. А вот ее взгляд был крайне враждебным. Но это только улыбнуло меня.
— Мы рады, что все-таки смогли добраться до вас, — произнесла громко, приподняв бокал. — И лично я рада, что мои друзья помирились и уладили досадный конфликт, что был между ними, — я покосилась на обнимающихся Марка и Марину. Ребята отсалютовали мне стаканами.
— А еще я хотела бы выпить за того героя, что спас нас с подругой… Вы бы видели, как он в одиночку раскидал их, десятерых!
— Прям десятерых? — ухмыльнулся один из друзей Марка, по-моему, его зовут Женя.
— Ты не представляешь, что он сделал с ними! — воскликнула Марина. — Они были серьезно изувечены, там была кровь… бр-р-р, — она тряхнула головой, от чего ее кудряшки взметнулись.
— Прям, Джейсон Стетхем, — засмеялся один из парней.
— Красивый? — подала голос Катя. Я повернулась к ним. Монтана сидел, опустив взгляд себе в тарелку. А Катя… видимо, Катя пыталась этим вопросом выбить меня из колеи.
Паша поднял на меня глаза. Я видела, что он нервничает. Вроде как пытается показать, что ему плевать на этот разговор, но руки-то в кулаки сжаты, и взгляд такой напряженный.
— Ты знаешь, Катя, я его не очень рассмотрела, — с готовностью подыграла ей. — Но с виду такой невзрачный паренек. Не сказала бы, что качок, но и не худой. Не сказала бы, что красавчик, но раскидал он их знатно…
Повисает тишина. Не дышу, кажется, в ожидании его реакции. Пригубив неспешно вина, не свожу с него взгляда.
— Так, прям, и невзрачный? — выгибает бровь Паша, откидываясь на спинку кресла. Смотрит на меня с насмешкой, улыбается. А я ликую в душе. Клюнул. Заглотил наживку. Ну, уж нет, Монтана… играть так играть.
— Да, — вздыхаю грустно. — К сожалению, герои не всегда красавцы, похожие на Криса Хемсворта, — прожигаю его взглядом. Он не сводит с меня глаз. Жадно так смотрит.
«Соскучился?» — говорю ему взглядом, выгибаю бровь, отпивая еще немного алкоголя.
Уголок его губ слегка приподнимается в улыбке. Едва заметной, но для меня эта улыбка — чистый кайф.
— Я бы не стал этого делать, — пожимает он плечами. — Но тот чувак молодец. У него есть яйца.
— Па-а-аш, — хнычет Катя, одергивая его за рукав. Сучка, портит все веселье. Я делаю вид, что мне больше не интересно разговаривать с ними. Поворачиваюсь к подруге и спрашиваю ее о какой-то ерунде. А сама всем слухом там, с Монтаной и его спутницей.
— Паш, у меня так голова болит. Я пойду выпью таблетку, — стонет девушка, изображая из себя маленького ребенка. Бесят такие — жуть как.
— Полежи, отдохни, — отвечает Паша. Мне кажется, или ему пофиг на нее?
— Можно, я в твою комнату поднимусь?
А вот теперь и я напряглась. Какого черта сразу в спальню? Вот прилипчивая!
Монтана замирает. Ему не хочется впускать ее, и я понимаю, почему.
— Иди, — кивает. А она целует его.
Еле сдерживаю себя. Жуть как хочется сказать ей что-то в стиле Назара Рахманова. Но вместо этого я выуживаю из кармана телефон. Новое сообщение.
«Соня, если что, пиши. Я с радостью приеду за тобой в любое время».
Убираю телефон обратно. А когда поднимаю глаза, понимаю, что Монтаны уже и след простыл. В груди все сжимает в тиски.
— Где Паша? — спрашиваю шепотом у Маринки. Она улыбается хитро.
— Пошел за дровами к озеру, — указывает назад.
Отворачиваюсь. Обдумываю, как лучше поступить. С одной стороны, не хочется напрашиваться. Он ведет себя как полный придурок, так почему я должна бегать за ним?
А с другой стороны… прикрываю глаза, вспоминая взгляд его голубых глаз. И то, как он там, в электричке, против десятерых… И мурашки по телу, а сердце навылет.
— Соня-я-я, — тянет Марина. Оборачиваюсь к подруге.
— Иди за ним, пока этой мымры нет.
Мне и хочется… и колется.
— Не собираюсь я ни за кем бегать. Они — пара.
Маринка хватает меня за рукав, притягивает к себе и шепчет на ухо.
— Они — не пара. Мымра раньше нас на полчаса приехала. И все это время Монтана один был.
Один? Оу, интересно. Ну, тогда, может, и правда, стоит разобраться?