Даже если кто-то доложит родителям, Ирине соврёт. В конце концов, она по мелочи врёт так часто, что уже сама едва отличает правду от вымысла. А как ещё жить, если на тебя давят?
– Я, конечно, ему не поверю. Но позволю ему купить мне напиток. Пусть… говорит.
– Молодец, – Богна смотрела, и глаза её светились. – Ты молодец. И помни, что первое свидание уже оплачено.
Да уж, подарок – так подарок.
– Сегодня?
– Сегодня.
Пока родителей нет дома, пока Роберт занят. Да, пусть это будет один-единственный Ринкин день – честный и настоящий день для неё. Как бы он ни прошёл.
*****
Она родилась неуверенной – вот в чём заключалась её проблема. Ирине думала слишком медленно, слишком тщательно размышляла над дальнейшими действиями, и мать решала за неё. Оказывалась быстрее, аргументировала чётче, логичней.
И Ринка вновь не успевала. Жить своей жизнью, принимать решения, спорить. Ей на всё нужно было время, а оно как раз было тем, что ей не давали.
Шагая, Ирине расправляла плечи не потому, что ощущала себя уверенной, но потому, что её так учили. Её, проще говоря, муштровали, ей приказывали запоминать. А Ринка тихо, но яростно мечтала о свободе.
Наверное, поэтому она сегодня шла туда, куда еще утром не намеревалась. И ощущала, что впервые за долгое время делает шаг навстречу себе.
Офис «Альфанса» находился где-то между торговым центром «Платания» и безымянным строением справа. Трепались на столбах национальные жёлто-красные полотна и флажки «Старбакса»; день выдался солнечным, но ветреным. С самого утра неслись куда-то машины; сигналил нерасторопному пешеходу водитель канареечного такси. Всё как всегда. Только мурахи по позвоночнику.
На Ринке строгая юбка-карандаш до колен, блузка, приталенный пиджак – мать полагала, что внешность учительницы есть показатель вкуса и статуса. Да, собственно, почему её должен заботить собственный внешний вид? Комплименты мужчина, которого она выберет, будет ей говорить, даже если она заявится в картофельном мешке. Деньги – они всё решают.
Улица Калеа-Манастур длинная, зданий много. А на карточке ещё странный номер корпуса, этаж, офис. Не ошибиться бы…
Сначала вверх по лестнице к центральному входу… Нет, здесь иная приставка – литера. Значит, налево и вниз. Там уже вроде бы полуподвал. Но, может, он – как раз для гранж-декораций «Альфанса»?
Толкая тёмно-коричневую дверь без надписей, Ринка чувствовала, как потеют ладони.
Здесь было странно.
Помещение походило на подвальную квартиру, в которой шёл ремонт. Стены без обоев, но свежеокрашенные, в дверном проеме строительный полиэтилен. Пахло древесной пропиткой; с потолка свисала заляпанная лампочка.
«Может, они переехали? Или только открылись?» – думала она. В любом случае, интерьер нерасполагающий.
В углу разбирал коробки какой-то мужик – не то строитель, не то разнорабочий. Широкоплечий и коренастый. У него Ирине спросила, точнее – желала спросить, верный ли отыскала адрес, но тут появился бородач. И с порога бросил ей:
– Явилась. Мы тебя заждались!
Ринка застыла. И зачем-то посмотрела на часы на запястье.
«Им позвонила Богна? Сказала, что придёт клиентка?»
Вообще-то, как ей думалось, в «Альфансе» должны работать холёные мужчины. Накачанные, но «сладкие». За стойкой обязательно должен стоять администратор с вежливым голосом, у стены хорошо бы быть бару с напитками. И куда без кожаного дивана?
– Вы меня ждали?
Ринка умела говорить холодно и вежливо. Ей с детства прививали надменность, и она научилась. Но впитала её, просто стала в неё немножко играть.
– Очень ждали. Александр!
Бородач крикнул это кому-то невидимому. У Ирине участилось дыхание. Может, закралась ошибка? Может, она зашла совершенно не туда? В конце концов, названия у офиса не нашлось. Или это такая тактика «Альфанса» – сбивать толку, хватать быка за рога? Сразу же брать клиентку в оборот, не предоставлять ей выбора, заставлять ощущать брутальность, так сказать, ситуации? Что она знает об офисах эскорта? Только мифы из собственной головы.
– Простите, разве не мне положено выбирать? – всё-таки возмутилась вслух.
– Выбирать из нас? – Бородач почему-то расхохотался. И совершенно искренне, хоть и обидно. – Она хочет из нас выбирать, ты слышал?
Адресовано это было «разнорабочему» в углу – тот развернулся, и ухмыльнулся – мол, находятся же такие наглые дуры.
«Жёсткий дядя» – вдруг подумалось Ринке. Очень собранный… для разнорабочего; и вновь поползли мурахи.
Пока она рассматривала незнакомца, из-за полиэтилена показался ещё один.
– Пришла, наконец. Александр, она тебе подходит?
«Ну всё, – решила Ирине, – хватит с меня». Сейчас она даст им всем отпор, покинет эту шарашкину контору к чёртовой матери и выпьет в «Старбаксе» кофе. Прогуляется по магазинам, посидит в сквере. А что касается расслабления – справится как-нибудь сама. В конце концов, есть обучающие ролики на Youtube. Уже на любую тему.
Она заглохла, когда напоролась на него взглядом. На Александра. Даже его имя в устах бородача звучало странно, на иностранный манер. «Алекса-а-андер». Почти «АлекЗандер». У него глаза светлые – не то голубые, не то зеленоватые. Ресницы тёмные, лицо жёсткое – «лицо убийцы», – подумалось Ринке. Таких актёров выбирают всегда на роль убийц. Чтобы взгляд холодный, чтобы ноль эмоций, чтобы странная привлекательность в чертах.
Он как раз был таким, этот Александер. С безумно красивыми губами, которые, кажется, никогда не изгибались в улыбке, с широкими, но не перекачанными плечами. Не слишком «надутый», но очень сильный. И выше неё. Прибавить сюда еще две кобуры, кожаные ремни, обтягивающие мощную, скрытую футболкой грудь, военные штаны и эту вену, ползущую вдоль бицепса…
Рина вдруг поймала себя на мысли, что ей всё равно, куда именно она пришла. Совсем. Даже если это не «Альфанс». Она никогда не видела таких мужчин воочию. Таких, от которых сносит, от которых слабеют колени. От Александра сносило – тот как раз осматривал её досконально, будто проверял качество шерсти овцы, которую собирались стричь. Он осматривал её придирчиво, даже укоризненно – пиджак, юбку, колени, обувь. В взгляд его словно говорил: «Это совсем не то. Не подходит»
Он отправит её сейчас прочь, и Ринка почему-то забыла, что это она пришла выбирать проститутов. А не они её. Забилась внутри просящая мысль – «кивни». «Скажи, что подхожу» – сама себе удивиться не успела, поняла, что не может оторвать взгляд от стоящей напротив фигуры. Что ей всё равно, зачем её ждали.
Это было странно для неё и совершенно ей не свойственно. Но столь сильного интуитивного влечения она не испытывала еще никогда.
– Переодень её.
Александер скользнул по лицу Ринки взглядом, и этого хватило, чтобы снова покрыться испариной.
«Переодеть её? Во что?» И чем плох её нынешний наряд?
Она однозначно ошиблась офисом. Теперь понимала это совершенно точно. Зашла туда, где кого-то ждали, случайно выдала себя за другую девушку, и теперь собирается играть её роль. Ведь собирается?
«У него на спине скрещенные ремни от кобуры. У него зад такой же стальной, как лицо» – она попросту не могла сейчас сообщить всем правду. Не побыв с ним ещё.
– Ну пошли, краса, переодевать тебя. Кто клюнет на такую «училку», а? Чем думала?
Ей выдали юбку гораздо короче той, что на ней была. Кожаную. И короткую фривольную курточку – благо, размер подошёл. Чулки и высокие ботфорты. Сообщили, что у неё пять минут.
И Ринка, не веря тому, что делает, принялась переодеваться.
Она никогда не встревала в авантюры. Ни в какие. Образцово-показательный ребёнок, вечная отличница – сегодня она ощущала себя так, будто укололась. Или выпила с утра. Что-то в жизни кренилось, её куда-то несло, фундаментальные пласты задвигались, проложив посередине трещину.
Ирине даже не могла понять, нравится ли это ей. Нравится – с одной стороны. С другой – река жизни вдруг стало слишком бурной, её куда-то несло. Но ведь если хочешь острых ощущений, садись в лодку, начинай грести, чтобы не утащило в потоке.
Грести Ринка училась впервые. И слишком резко.
– Я же вернусь… за одеждой? – спросила бородача, когда вышла из пустой комнаты обратно в прихожую.
– Конечно, вернёшься. Я её целлофаном прикрою, чтобы не запылилась.
Уже хорошо.
Ей бы спросить, куда она попала, чьё место заняла. Что её ждет в следующие два-четыре часа, но как спросить и не выдать себя? И волнение, конечно же, отразилось на лице.
«Администратор» хмыкнул:
– Да не волнуйся ты, – будто мысли прочитал, – к вечеру будете дома. Может раньше. Александер о тебе позаботится. И да, оплата по выполнению задачи. Наличными на руки, как договорились.
Оплата? За что?
Вопросов слишком много, ответов ноль. Ещё можно сбежать, сказать, что её приняли за другую, и Ирине, как вечный тугодум, открыла рот.
Но тут вновь показался он – её греческий Бог. Жёсткий, неулыбчивый Александер. В футболке, открывающей накачанные руки, с этой его неповторимой, сворачивающей её в узел, аурой.
Спросил:
– Идём?
И она, удивив себя в который раз за день, кивнула.
*****
Они ехали за город.
Однозначно в какую-то глушь, потому что сначала кончилась городская, после сельская местность – по обочинам поплыли леса.
Ринка истерзала себя предположениями о том, что случится дальше, её фантазии попросту не хватало. К тому же страх. Пополам с возбуждением, потому что руки у водителя, лежащие на руле и рычаге переключения скоростей (по всей видимости, Александер с презрением относился к «коробкам-автоматам») были красивыми, мужскими. Как и всё остальное. Было бы верным сказать сейчас: «Я не та, за кого вы меня приняли», и тогда он, скорее всего, развернёт машину, отправит её домой.
Ирине этот крайне логичный вариант отчаянно не подходил. Будто не лез круглый шарик в фигурную квадратную прорезь замочной скважины. Она, совершая сейчас то, чего не совершала никогда, – ехавшая с незнакомым человеком и выдававшая себя за другую личность, – вообще выпала в параллельную реальность. И язык присох к нёбу. Её раздражала новая одежда, будто на неё натянули не вещи, но чужую кожу, и теперь предстояло играть роль, как в театре. Ринка неожиданно задумалась, отчего она раньше не подумала о театральном кружке? Возможно, ей бы понравилось. Ведь быть кем-то другим подчас проще, чем собой. Не так напряжно, несерьёзно. И лишь потому, что на секунду ощутила себя кем-то иным, осмелилась спросить: