Тереза, сунув руки в карман потёртых джинсов, шагала по коридору. Быстро и нахохлившись. Порезанную майку пришлось сменить на местную – подошла первая попавшаяся в шкафу, чёрная, с хаотичным рисунком. Скалилось внутри злорадство: «А девкам-то досталось!». Зря попёрлись на улицу, зря думали, что будет просто, нашелся кто-то, кто испортил им праздник. Злорадство никак не могло перетечь в радость, потому что саднило беспокойство – значит, и её саму могли окатить краской. Хорошо, что осталась в общаге. «Молодец, Тесса, дай пять…»
Она знала, что в конце дальнего коридора, если повернуть направо, будет лестница на крышу, там можно будет посидеть в тишине. Без лишних глаз, голосов и топота ног. И не взаперти. Ей всегда лучше дышалось и думалось. А что не в красном? Да пошли они… Так она сначала подумала, но вдруг съёжилась от нехорошего предчувствия – лучше не рисковать. Вдруг беда? Лучше просто отыщет тихий угол, ведь она умеет.
Минуты три ходьбы, и вот она в месте, где все двери ведут в складские помещения. Широкие, чуть пыльные окна; ни звука, кроме шелеста крон с улицы. До трёх ещё целый час, а в три, судя по данным инфо-бокса, начнётся следующее испытание – «Не задавай вопросов».
А ей нужно задать. Целую кучу. Или хотя бы один.
«Хорошо, если девки об испытании не узнают, не бросят взгляд на информационный автомат. И проколются сразу…» Ей будет хорошо одной в комнате, особенно если никого больше не подселят.
Глядя на солнечный день сквозь окно, стоя в длинном коридоре, чем-то напоминающем больничный, Тереза мялась. Уже приготовила гарнитуру и телефон, всё крутила в голове короткий номер, начинающийся с решётки. Не врали ли про Информаторов? Они действительно тут существуют? Сама знала, что существуют, но на звонок решалась долго.
Потом убедилась, что ничьи шаги не приближаются, что людей поблизости нет, набрала цифры.
И пошёл гудок.
Один, второй…
– Да.
Ответили ей спокойно. И Тереза втянула воздух. Номер оказался верным и куда-то «вёл». Она молчала пару секунд, затем произнесла решительно и глухо, как новобранец перед приёмной комиссией военкомата – мол, готов служить.
– Я хочу узнать… Сколько будет стоить ответ на мой вопрос? У меня пока нет денег… Но я достану, перезвоню позже…
Ведь спросить, сколько будет стоить – это тоже вопрос? Может, за него тоже надо платить? Её могли послать. Ей могли сказать: «Девушка, куда вы звоните? Вам кого?», или просто положить трубку.
– Назовите вопрос. Я назову цену.
Что удивило её больше – что её не послали, что ответили по существу?
– Кем был тот мужчина, который меня спас?
Она почему-то хотела его увидеть, ей это было нужно.
– А-а-а, – протянул собеседник в трубке. – Я понял. Сейчас я вас переключу, не кладите трубку…
Переключит куда? На кого?
Вспомнился банковский сервис: «Вам ответит следующий ассистент из отдела кредитов… Ой, нет, переключим вас на техотдел… Ой, лучше на поддержку физических лиц…». Везде одно и то же. Достали.
Тишина на том конце. Затем щелчок.
А после приятный мужской голос – уже другой – вопросил.
– Здравствуй. Ты как?
Она ни разу не обоссывалась в детстве – ну, так говорила мать. Вот брат – тот ссался каждую ночь, а Тереза, как партизан, как терпеливый человек на вражеском фронте, терпела с нуждами до утра. Она вообще была очень терпеливой иногда – об этом мало кто знал. Все замечали лишь порывистую импульсивность, а тот факт, что Тереза обладала хорошим аналитическим умом и умением кропотливо собирать и использовать информацию, упускали из вида.
Сейчас ей, однако, думалось, что по ногам потечёт. Сама не понимала – от страха? От нервозности? Перевозбуждения? Она не сразу сообразила, откуда знает этот голос, ведь слышала его раз в жизни.
Но узнала позвоночником. С ней говорил он, тот человек-не человек. Который склонился над ней в подворотне, который спас.
И стало нечем дышать. Она думала, что потратит на его поиски – заняться тут все равно нечем, – недели, месяцы. А он… вот он, на проводе. Сдавило тисками горло.
– Вы?…
Ей почему-то подумалось, что он улыбнулся. В голосе улыбку было определить сложно, голос просто сказал.
– Давай на «ты».
Ей было сложно на «ты». С кем угодно – нет. С ним – да.
(Steelfeather – Strange Life)
– Кто… ты? Почему спас меня? Зачем?
– Сразу три вопроса?
«Почему» и «зачем» – это разные? Но ей жизненно необходимо было знать. Вдруг у неё один единственный шанс спросить, и если упустит время…
– Догадываешься, сколько бы стоили ответы для кого другого? – продолжал тем временем незнакомец. – Я тебя просвещу. Каждый – около двадцати тысяч…
При этих словах волосы Терезы встали дыбом – ей придётся ограбить банк. Вселяла, однако, надежду поправка «для кого-то другого». Для неё сделают скидку в десять процентов «по знакомству», двадцать? Тащить мешки с купюрами из банка всё равно придется, чужим бумажником не отделаешься, даже тремя.
– А… для меня?
Ей отчего-то было сложно с ним говорить, она всё силилась понять, чего именно так боится. И вдруг осознала – того, что он уйдёт, отключится. И снова обрубятся концы.
– Для тебя я сделаю исключение, на второй и третий отвечу бесплатно.
– А на первый?
– А на первый я не отвечаю никому.
– Почему… исключение? Почему… бесплатно? Один раз… ты… уже сделал исключение – спас…
– Верно. – Тишина казалась ей вечностью. Длился холодный стылый век, ещё один, ещё. Терезе казалось, что она подобна джину, который заперт в склепе, которому темно и нечем дышать. – Я спас тебя, потому что предвидел, что здесь ты повлияешь на судьбы многих людей, которые в этом нуждаются.
«Ты не бесполезный элемент» – вот что она услышала. Хорошо, логично – её сознание восприняло это объяснение гладко.
– Но почему теперь в моей голове, как в мусорном баке, так много лишней… – Она хотела сказать «чухни», но поправила. – информации. Откуда она взялась?
– Ты любишь вопросы.
– Опять платно?
Чёрт, ей, чтобы с ним поговорить, придётся копить как на элитную проститутку в телефонном «сексе». Проститута.
– Этот разговор для тебя бесплатный.
«Опять в виде исключения? Может быть, она здесь правда кому-то для чего-то важна?» – И вечно «неважной» Тессе от этой мысли стало непривычно хорошо.
– Тогда…
– Информация передалась тебе от меня. Видишь ли, сложно «починить» человека, при личном контакте, так или иначе, перетекает часть данных.
– И теперь я знаю всё обо всём?
Она бы крутила шнур у телефона, если бы сотовый имел таковые, как старинные стационарные модели. Крутила бы застенчиво. Лился в окна солнечный свет, и Тереза ощущала странную связь душ с тем, с кем общалась. Ей нравился «контакт», нравился голос. Всё равно о чём говорить, лишь бы дальше. Как так?
– Далеко не обо всём.
– Знаю, как выглядит палас в соседней закусочной или вкус рыбы в кляре из «Марино», которую никогда не покупала.
– Да. И много больше. Но ты знаешь только то, что относится лишь к настоящему времени.
– Что это значит?
– Ты не располагаешь данными о прошлом или будущем, об их вероятностях, множественности линий.
Она вдруг поняла, что тот, с кем она говорит, прав. Если бы Тереза могла определять ещё вероятности, её башка бы лопнула как переспелый арбуз. Если пришлось бы спать в наушниках под рок, жить под него… Или в психушку. Так что дела, оказывается, не так уж плохи.
– Ты… человек?
Помнились его руки, его фигура, его вполне человеческое лицо. Симпатичное, мужественное. Пока он находился на связи, под её ногами была почва, мир был стабильным, земля – её личная земля – вращалась правильно.
– У тебя остались вопросы по существу?
Только бы сказать что-то правильно, только бы произнести нечто верное. Чтобы он не ушёл…
– Я могу позвонить тебе ещё?
– Для чего?
Пообщаться. Просто поговорить.
– Вопросы. Или… нужны будут деньги?
Паскудно, когда диалог с единственным, с кем ты почему-то хочешь говорить, стоит как поездка в компании королевы Англии на Роллс-Ройсе.
– Иди. Живи. Радуйся.
– Как тебя зовут? Я хочу знать…
– Пока, Тесса.
Короткие гудки в наушниках ударили в грудь автоматной очередью – она ощущала себя узником, чья казнь только что случилась.
Всё сжимала трубку. Она бы растянула шнур стационарного телефона сейчас от напряжения, она бы обмотала им себе все руки.
Как так?
Она только что нашла его снова, своего «человека-не человека». И именно он – вот уж где насмешливый рок – оказался тем, кто способен ответить на её вопросы. И ответил вроде бы. А на душе пусто, как у того, кому дали лизнуть капельку шоколадного парфе, а после оставили с пустой тарелкой.
Неужели к нему больше не пробиться? Больше без денег не переключат?
Тереза в своей жизни плакала редко; слёзы – роскошь. Ни к чему демонстрировать её кому бы то ни было, но сейчас ей хотелось совсем по-детски размазывать сопли. И это злило. А всё, что злило, требовало немедленного прояснения вопроса.
Переключат, если позвонит ещё раз? Нет?
Она набирала злосчастный номер с решёткой как агрессивный алкоголик, стучащийся в окно киоска после фразы «Учёт!»
Почти заорала сразу, как только гудки окончились живой тишиной.
– Я хочу ещё раз поговорить с ним! Пожалуйста!
– Я тут. – Ответил спокойно. Он же. «Её не человек». – У тебя вопрос?
Он ответил, он взял трубку, он отозвался. Её сердце ликовало – второй шанс, ещё не всё потеряно. Возможно, будет третий, четвёртый.
– Да! Вопрос! – А вопросов, как назло, ни одного. Какой? Какой выдумать? – Этот тест… «не задавай вопросов» настолько опасен? Если нарушить?
– Не настолько.
Человек на том конце чуть-чуть насмехался над ней. Тепло, расслабленно и дерзко. Играл, как кот с мышкой, трогал её лапкой без когтей – Терезе было наплевать, пусть играет. Лишь бы отвечал. Но всё-таки прорва