– Как думаешь, кто из нас не выдержит первым?
Его губы почти касались её.
– Не знаю, проверим.
Наверное, это будет она.
– Значит, едешь в Мирелл? Отличный город. Там на улицах продают изумительные блинчики с клубникой.
– Очень хочу их попробовать.
Она не отрывала взгляд от его губ, уже чувствовала, как сплетаются вместе их ауры, не могла дождаться, когда вновь ощутит их с Локхартом – человеком со змейкой на руке – невероятное единение.
– Блинчики?
Умопомрачительные губы улыбались.
– И их тоже…
Еще чуть-чуть, и она начнет мямлить.
– Так давай я отвезу тебя на машине. Я всё равно свободен. Начнем наше первое свидание прямо сейчас?
В путь с Локом?
Жизнь однозначно развернулась самым лучшим своим передом, раскрыла объятья, сообщив «пора быть счастливой».
– … можем там переночевать, вернуться завтра…
Ох уж этот демон-искуситель с невероятными глазами и тягучей сексуальной харизмой.
Анжела даже ответить не смогла, лишь залипала в теплом взгляде, как в карамели.
– Идём? – Лок кивком головы указал в сторону машины. А после потянул её за руку.
Нет, он однозначно не собирался позволять ей кого-то там «перебирать». Он выдержит без поцелуев, если она захочет, все десять свиданий, но свои позиции не сдаст, она чувствовала.
И потому легко и радостно сжала в ответ его ладонь.
Эпилог
(Tim Halperin Ft Jordan Critz – Forever After)
Тесса
Тесса опять завидовала. Потому что Ринка собирала вещи в сумку с видом такого тотального удовлетворения на лице, что не завидовать не получалось. На застеленной постели ждал Александер.
Всё изменилось. Всё. Куда-то упорхнула сразу после презентации счастливая Анжела – поехала, вроде как, смотреть приглянувшийся город. Из комнаты она не вышла – выплыла, разворачивая за спиной крылья. Свободная, переполненная вдохновением.
Теперь уезжала Ирине.
Тереза в очередной раз поняла, как сильно может разниться ощущение «остаться одной». Когда-то она чрезвычайно сильно этого желала, теперь же ощущала себя потерянной. Наблюдала за чужими взглядами, немыми диалогами «Я тебя жду, не торопись. Люблю тебя. Тоже тебя люблю…», тайком вздыхала. Прикоснуться к чужой радости – это не украсть чуть-чуть, нет, но напомнить себе о чем-то важном.
Молчал Информатор. Как в воду канул после фразы о том, что в семь вечера ждет Тессу в стоящей у дома сорок семь по Лэйн-драйв машине.
Она знала – он в ней попрощается.
(Виталий Будяк – Благода)
До вечера она дожила, дотерпела кое-как – никогда время не тянулось столь медленно. Ощущала себя бабкой в доме престарелых, которой, чтобы добраться до кровати и провалиться в ночной сон, нужно сначала пережить обед, просмотр телевизора в общей комнате, сеанс массажа, переждать кучу ненужных разговоров, вечерние настольные игры…
Она держала его руку. Человеческую на ощупь. И нет.
В машине настолько затемненные стекла, что, кажется, ночь. Ей, однако, все равно посоветовали не отрывать глаза, чтобы «не размазывать» впечатление. Но Тереза не была бы собой, если бы ни ослушалась – конечно, она посмотрела на Диквела. Он выглядел так же, как тогда в подворотне, напоминал гитариста из Хойтагена, когда проглядывали человеческие черты. А спустя мгновение они растворялись, плыли, и становилось ясно – он не врал. Про магнитно-резонансную форму существования, не выдумывал эти сложные фразы, описывающие его происхождение.
– Ты уходишь.
Она снова сидела с закрытыми глазами и сжимала его руку, как сжимают ладонь умирающего.
– Ухожу, да. Но я буду появляться время от времени в твоей жизни. Не переживай.
Ей было сложно не переживать. Она опять оставалась в одиночестве. Дело не в наушнике, не в постоянно получаемой оттуда информации – Тереза вообще пришла к выводу, что иногда, а, может, и всегда, лучше ничего не знать наперед. Легче жить в прямом смысле этого слова. Может, глупый вывод, но знать тяжелее. Просто она оставалась без друга, без кого-либо в мире. Тяжелое чувство.
– Я буду звонить, а ты будешь молчать?
– Иногда я буду отвечать. Когда тебе будет очень нужно.
– Меня смущает слово «очень». То есть, когда я буду на грани?
– Не воспринимай грани слишком серьезно. Будешь об этом помнить, соступишь с любой и вернешь себе баланс.
Она молчала. Его рука была теплой. А ей некуда было идти, снова терялись смыслы – от неё уходил друг. Гладила чужие пальцы, линии на чуть пружинистой, не совсем человеческой ладони. Чтож, пусть это их последняя встреча, она была ей очень нужна.
– Я знаю, что ты хочешь мне сказать, что я старый пиз№ун.
В другой бы раз она рассмеялась, но пока веки щипали непролитые слезы. Почему её с рождения преследует ощущение «оставленности»? Оно когда-нибудь вообще пройдет?
– Пройдет, – Диквел слышал, как и всегда. – Скорее, чем ты думаешь.
– Знаешь, – ей все-таки хотелось поговорить, пока существовала возможность, – я не понимаю. Не понимаю, как в мире, где правят такие могучие мужики, как Комиссионеры, могут существовать маньяки. Прямо под носом.
Диквел не торопился со словами. Иногда он все-таки казался ей человеком, но это впечатление смазывалось так же быстро, как и черты его лица, если на них смотреть.
– Они умны и дальновидны. Они позволяют существовать всему, что запрашивают души тех, кто пришел за опытом.
– Анжела, Ирине – они пришли за таким опытом? А я? Почему я с этим столкнулась?
– А ты никогда не думала о том, что именно этот тест и был главным для вас шестерых?
Она думала. Что те комнаты и задания в общежитии были, как детские игрушки. Но их главное сражение, сражение с Воганом, было тем, что проявило изнутри каждую и каждого. Проявило по-настоящему.
– А Эмилия? – не сдавалась Тереза. – Ладно, мы просто «проскочили» опыт с маньяком, задев его краем, почти не пострадав, но она пробыла у него долго!
– Эмилия… Что ты знаешь о людях? Ей было положено пройти этот опыт где угодно, в том числе в родном мире.
– Этого требовала её душа?
– Её душа требовала избавления от этого страха. И теперь его уже не будет. Только в родном мире ей надлежало умереть, а здесь она выжила. И её выходят тут такими технологиями, что её сознание станет новым, сияющим, поверь мне. А нужда в опыте страдания ушла. Ты будешь после этого ругать Комиссионеров? Они видят такие слои мироздания, которые невозможно постичь тем, что вы – люди – называете «умом».
– Всё это для меня так сложно…
– Ничего не воспринимай сложным. Не надо. Все просто.
– Ты всё-таки старый пиз№ун.
Он опять смеялся.
Что ж, дальше она пойдет без него, без наушника, без помощи. Ей важен был этот опыт, и, как ни странно, хотелось учиться шагать на своих двоих, пусть пока еще шаткой, неуверенной походкой. Диквел дал ей многое. И, в конце концов, обещал не уходить далеко – пусть эти слова греют надеждой, когда темно и сложно. Как-то, где-то он всегда будет наблюдать и не даст ей «скатиться» – Тереза знала об этом.
– Во мне останутся твои возможности?
– Частично, да. Тебе это хватит, чтобы «играться». Примени их с умом. И почаще вспоминай наши диалоги, в них было много для тебя полезного.
– Ну всё, чувствую себя, как в мавзолее.
Пауза в несколько секунд. Информатор выуживал откуда-то данные из другого мира, потом улыбнулся. Помолчал, а после спросил:
– Хочешь бесплатный совет?
– Хочу, конечно.
Кто откажется от бесплатного сыра? Она за последние дни к нему привыкла.
– Не уезжай пока из Монтаны. Хотя бы сутки. И ты можешь удивиться повороту событий.
– Ты, как всегда, видишь издалека.
– Вижу.
Нужно было отпустить его руку. Или снова открыть глаза, чтобы опять удивиться эфемерности черт лица. Но ей хотелось просто сидеть, просто быть рядом, пока можно. Сколько можно.
Он, Информатор, ненароком или специально забрал часть её грусти, стало легче. Ничто не уходит насовсем, ничто не растворяется в небытие, вещи просто меняют очертания, он прав. Там, где кажется, всё сумеречно, может вдруг забрезжить рассвет. Главное, идти.
Она его очень полюбила по-своему, пусть этой любви не было названия и аналогов. Он заботился о ней, как о ком-то родном.
– Появляйся чаще, – попросила она перед тем, как выйти из машины. – Просто, чтобы я знала, что так будет. Наври хотя бы.
– Тебе меня хватит.
Он не бросал слов на ветер никогда, его слова были не просто дороже золота, они всегда состояли из истины.
Если говорит, что «хватит», значит, так и будет.
Превозмогая собственное нежелание, Тесса потянула за дверную ручку, вышла в сумерки.
Её окликнули, не успела она пройти и двадцати шагов.
– Привет, мелкая.
Обернулась, никак не ожидав увидеть за спиной Алана. Только не его, только не эту язву. Ей бы посидеть в одиночестве, опять привыкнуть к нему.
Но он, гад, не прошел мимо, он для чего-то остановился. Как будто они старые знакомые, как будто обязательно нужно поболтать.
– Куда идешь? Я в бар… – Ответа не дождался, спросил: – Не хочешь присоединиться?
Она ушам своим поверить не могла.
– Что, красивые сиськастые бабы закончились?
Это она о том, что видные мужики всегда предпочитали компанию моделей, а не мелкорослых готок.
– А ты, я смотрю, не растеряла зубодробильный характер.
– А у тебя единственная цель в жизни – меня поддеть?
Он улыбался. И никогда не поймешь, сколько в его улыбке сарказма, а сколько чего-то настоящего. Ей впервые стало интересно, что у него внутри, почему он такой, что этому предшествовало. Интересно совсем чуть-чуть, не настолько, чтобы она моментально согласилась с ним выпивать.
– Так идешь со мной?
Она качала головой, недоверчиво выдыхая.
– Ты же меня недолюбливаешь? Зачем зовешь? Я для тебя говно без палочки… А ведь наушника у меня больше нет и больше не будет. Всё, я обычный человек. Акция добра закончилась.