— Я исполнял свой долг.
— Если моя работа — доставлять удовольствие, а твоя — причинять боль, то какого дьявола все так презирают шлюх? — Фермина надолго замолчала, а потом с горечью добавила: — Тем более, что я всё бы отдала, чтобы бросить свою профессию, а тебе, похоже, нравится причинять страдания.
— Только тому, кто причинил их мне, — угрюмо бросил виконт. — Как только я рассчитаюсь с Ингрид, остальные могут идти на все четыре стороны.
— И ты не собираешься предавать ее суду?
— Я здесь не по королевскому приказу, а лишь по личному делу, — напомнил он, тщательно выбирая слова. — И к тому же моя энкомьенда ограничивается Парией и Тринидадом. Кобинакоа не входит в мою юрисдикцию.
— Значит, твои попытки отыскать и повесить Ингрид незаконны?
— В определенном смысле да... — признался виконт. — Хотя не забывай, что эти места еще даже не находятся под защитой короны, а значит, испанские законы здесь не имеют силу.
— Как-то слишком это запутано.
— Но тем не менее верно. Ведь до сих пор официально признаны лишь открытия, сделанные адмиралом Колумбом, а этим места посещали только Алонсо де Охеда и Хуан де ла Коса во время торгового плавания. Короче говоря, официально это место не существует.
— Для несуществующего места эта земля довольно обширна... И слишком жаркая, — насмешливо ответила Фермина. — Означает ли это, что если ты ее найдешь, то повесишь без суда?
— Именно так, хотя скорее всего, у меня не будет такой возможности, поскольку мои люди предпочтут позабавиться с ней, пока не замучают.
— Хочешь сказать, что если с тобой что-нибудь случится, эти скоты и мной попользуются, не заплатив?
— Не исключено.
— Что ж, тогда буду тебя беречь.
Это, конечно же, был глупейший разговор, но во время долгих дней ожидания больше и развлечься было нечем, поскольку из-за липкой жары даже любовью не хотелось заниматься, вместо удовольствия это вызывало лишь усталость.
Капитан Леон де Луна проводил большую часть дня в гамаке, открывая глаза лишь для того, чтобы убедиться — поблизости не видно «Чуда». А ночами он бодрствовал, гуляя по берегу озера или плавая по нему в шлюпке из-за боязни, что враги воспользуются темнотой, чтобы ускользнуть.
Но всем было ясно, что даже столь быстроходный корабль как построенное Сиксто Вискайно «Чудо», не сможет миновать пролив до восхода солнца, ведь едва заметный ветерок почти всегда дул с севера.
С каждым днем людей всё больше охватывало чувство, что это проклятое ожидание закончится безумием команды.
Но и на борту «Чуда» царило уныние, даже всегда терпеливый Сьенфуэгос начал подозревать, что выжидательная стратегия, возможно, была ошибочной.
Они уже обнаружили на берегу патрули виконта и теперь стали бояться, что однажды не смогут высадиться, не вступив в схватку, и команда ощущала себя запертой в четырех стенах, хоть и сделанных из воды.
— Нужно уходить, — произнесла Ингрид однажды удушливой ночью, казавшейся бесконечной. — Я верю в своих людей, но мне начинает казаться, что я слишком многого от них требую.
— Ты предлагаешь покинуть корабль?
— А что нам еще остается?
— Это же всё, что у нас есть.
Она покачала головой и загадочно улыбнулась.
— У меня есть ты... — и после недолгой паузы добавила: — И немного золота, зарытого под огненным деревом у моего дома в Санто-Доминго. Я всегда предполагала, что такое может произойти.
— Ты же не можешь туда вернуться.
— Я — нет, но ты можешь. В городе тебя никто не знает, хотя думаю, что Колумбы поспешили реквизировать мой дом, но тебе всё равно будет не сложно проникнуть туда и забрать золото.
— Санто-Доминго очень далеко.
— Мы найдем способ вернуться... — она нежно погладила его по волосам. — Сначала нам надо придумать, как выбраться отсюда. Давай подумаем. На севере нас караулит Леон, на юге, в горах, живут дикари-мотилоны, которые тебя чуть не убили, о чем тоже нельзя забывать. Нам остается лишь путь на запад, где мы рано или поздно наткнемся на итотов или «зеленых теней», живущих среди болот. А что на востоке?
— Полупустынная равнина, а по ней бродят племена, которых редко можно увидеть. А дальше — очень высокие горы.
— А мы сможем до них добраться?
— Если найдем реки, не испорченные мене, то да.
— Что еще за мене?
— Моча демонов... Грязь, которая иногда плавает на поверхности воды, — засмеялся Сьенфуэгос. — Когда купригери нашли Уголька, то заставили ее помочиться, решив, что она дочь демона... Они ненавидят мене!
— И долго добираться до гор?
— Может, с неделю. Но мы же понятия не имеем, что там обнаружим, — решительно покачал головой он.
— Уж наверняка там будет лучше, чем здесь.
Сьенфуэгос не согласился с этим утверждением, не разделял он и решение отправиться в поход вместе с командой, не знающей всех опасностей сельвы, да к тому же с ребенком, женщиной и хромым в придачу.
— Но это же просто безумие! — настаивал он. — Думаю, самое лучшее, что мы можем сделать — это попытаться договориться с твоим мужем.
— Ты уже убедился, что он не желает вести переговоры.
— Ну вдруг он передумает или решит со мной примириться.
— Примириться с тобой? — удивилась немка. — Думаешь, я потратила восемь лет жизни на твои поиски, чтобы вручить тебя капитану де Луне? Да и в любом случае, ему нужна я, он даже не знает, что ты жив.
Канарец долго размышлял, не переставая ласкать ее левую грудь, и в конце концов убежденно заявил:
— Думаю, что придется вступить ним в сражение, когда настанет подходящий момент. По крайней мере, нам известно кое-что, чего не знает он.
— Что же?
— Что я на борту этого корабля и хорошо знаком с озером.
17
— Леон!
— Что?
— Вон он.
— Кто?
— Корабль.
Виконт де Тегисе вскочил, чтобы посмотреть в ту сторону, куда показывала Фермина Константе.
Пока корабль был едва лишь точкой, показавшейся на полированной, нагретой солнцем поверхности озера, но силуэт быстро увеличивался — к ним явно шел корабль, подгоняемый легким северо-западным бризом.
— Я же говорил! — с ликованием воскликнул виконт. — Я знал, что они сдадутся раньше нас. Теперь они у меня в руках!
— Я не так в этом уверена, — сухо ответила Фермина. — Это очень быстроходный корабль, и если не попасть в них с первого выстрела, они легко могут ускользнуть.
— Каким образом? Они воспользовались переменой ветра, чтобы подойти сюда, но им же придется по меньшей мере два раза повернуть, если они не хотят застрять посреди пролива. За это время мы превратим их в щепки как нечего делать.
— Ну раз ты так считаешь...
— Не я так считаю, это элементарная логика! Ни один корабль, будь у него даже чешуя и плавники, не сможет напрямую пройти через этот пролив.
— Сдается мне, они об этом не знают. Смотри-ка, идут, как ни в чем не бывало.
Капитан Леон де Луна не счел нужным отвечать, а лишь спустился к воде, чтобы поставить своих людей в боевые позиции, хотя оставалось не меньше часа до того момента, как «Чудо» окажется в пределах досягаемости кулеврин и бомбард.
Бальтасар Гарроте, долго наблюдавший за приближением проворного корабля, снял тюрбан и снова замотал его, словно это помогло развеять сомнения и успокоиться.
— Они идут с такой скоростью, как будто решили нас таранить. Боюсь, они раскроят наш корабль надвое, прежде чем мы успеем их потопить.
— Тогда пойдем на абордаж.
— Большинство наших людей — в патрулях, — напомнил Турок. — В лучшем случае мы все пойдем ко дну.
— Ты умеешь плавать? — криво ухмыльнувшись, поинтересовался де Луна. — Тогда у тебя больше шансов спасти свою шкуру.
— Думаю, вы совершаете ошибку, пренебрегая мерами предосторожности, — серьезно ответил тот. — Если они и впрямь решили погибнуть, отправив на дно два корабля, то мы останемся здесь навсегда. Не нравится мне эта идея. И вообще мне все это очень не нравится. Думаю, мы должны развернуться к ним носом.
— Тогда мы не сможем стрелять и оставим им больше пространства для маневра, — возразил капитан. — А если они прорвутся?
— Тогда они, конечно, спасутся, но и мы тоже спасемся, а у вас будет возможность попытаться снова. — Закончив со своим головным убором, Турок небрежно бросил: — Эту битву мы, конечно, проиграли, но я с самого начала считал эту затею глупой, — он почесал нос. — А вот если бы мы открыли им проход, тогда бы им волей-неволей пришлось бы сбавить скорость, и мы легко смогли бы их прикончить.
Его командир надолго задумался, не спуская глаз с приближающегося корабля — уже можно было различить стройность его обводов — и наконец кивнул.
— Ну хорошо! — неохотно согласился он. — Поднимайтесь на борт и скажите Волосатому, чтобы разворачивал корабль к ним носом... И подайте сигнал патрулям как можно скорее возвращаться.
Наемник послушно забрался в шлюпку и погреб в сторону корабля по грязной воде, взмахивая почерневшими от плавающей на поверхности грязи веслами.
Капитан, в свою очередь, убедился в том, что установленные на скалистом мысу пушки готовы вступить в бой, и вернулся в хижину на холме, чтобы следить за сражением из удобного командного пункта.
Фермина Константе даже не вылезла из гамака, а продолжала раскачиваться и кусать желтый плод манго. Сок тек у нее по подбородку, и Фермина с полным безразличием наблюдала, как солнце превращается в огромную раскаленную монету, а «Чудо» бороздит озеро, оставляя за собой широкий след, разрывающий полированное зеркало воды.
— Никогда не видела сражение, — сказала она. — Наверное, это забавно.
— Да, если его выиграть.
— А ты сомневаешься?
Виконт покачал головой и убежденно произнес:
— Они не вооружены и ничего не могут мне сделать, — пожал плечами он. — Либо я одержу победу, либо будет ничья.
Фермина лишь бросила на него косой взгляд и снова вернулась к манго и созерцанию корабля. По мере приближения становилось понятно, насколько быстро он плывет.