подкованы.
На пороге показалась бабушка.
— А я вздремнула чуток, — говорила она, позевывая.
— Это мои гости, бабуся, — заворковала Лиза, — познакомься, пожалуйста.
Мирандолина сложила губы колечком.
— Очень приятно… Мирандолина.
Бабушка смотрела на ее волосы во все глаза.
— Как, милая? Как?
— Мирандолина.
— Скажи на милость! Не имя, а музыкальный инструмент. Она перевела глаза на голубую прическу Клары. — А тебя как же зовут? Гитара или балалайка?
Клара сложила губы колечком.
— Очень приятно. Клара. Вы любите музыку?
— Как тебе сказать, милая… Балалаек не терплю!
Почувствовав, что в бабушке закипает раздражение, Лиза поспешно обняла ее.
— Бабушка очень любит народные донские песни… Правда, бабулечка? Она с утра до вечера поет: «По Дону гуляет казак молодой».
Петушков переглянулся с девицами и громко проговорил:
— Поэзия?
— Потрясно! — сказала Клара.
— А все-таки вы мне скажите, как вас по-настоящему-то звать? — допытывалась бабушка. — Как в метриках записано?
— Вообще меня зовут Мария, — сказала Мирандолина.
— А как Клара по-русски будет?
— Клава…
Петушков прищелкнул пальцами.
— Мирандолина и Клара — стильные имена, бабуся. А-ля франсе!
— Мария лен тре, Иван телят пасэ, — быстро проговорил Саша.
— Вы говорите по-французски?
— Потрясно! — сказал Саша.
Катя не выдержала и, закрыв лицо руками, затряслась от смеха.
— Он продолжает юморить, — пожала плечами Клара. Бабушка спросила:
— А зачем же вы, голубки, заместо своих-то имен взяли себе такие?…
— Бабушка, ну какое тебе дело? — возмутилась Лиза. — Каждый человек имеет право называться, как хочет.
— Оно понятно… Каждый по-своему с ума сходит… Ну, а чем же вы, голубки, занимаетесь? Учитесь или работаете?
— Это что, допрос? — обиженно спросила Мирандолина, приподнимая тонко нарисованные брови.
— Бабушка! — нетерпеливо вскрикнула Лиза. — Я же просила — дай нам чаю.
— Погодь, погодь, Лизонька… Ну так как же? Учитесь или работаете?
— Я, например, собираюсь быть киноактрисой, — сказала Мирандолина.
— Слава и деньги! — добавил Петушков.
— Главное, конечно, деньги! — усмехнулся Саша.
— Ну, а для чего же, собственно, человек живет? — снова приподняла свои красивые брови Мирандолина.
— Для денег? — настороженно спросил Саша.
Петушков ехидно посмеивался.
— А разве вы, сэр, собираетесь жить без денег?
— Нет, не собираюсь! — горячо сказал Саша. — Я за то, чтобы все люди хорошо зарабатывали! Только честным путем! И я за то… чтобы у нас не было паразитов!
— Может быть, вы думаете, что мы паразиты? — спросила Клара и многозначительно посмотрела на подругу.
— А что вы думаете, девоньки? — качнула головой бабушка. — Может, и паразиты? А?
Петушков пощелкал пальцами.
— Каждый человек, бабуся, живет только один раз.
— Ну и что же, милый?
— И каждый человек живет, как умеет… Жить надо красиво, бабуся! А без денег жить невозможно.
— А на какие же деньги вы живете сейчас, девоньки?
— Потрясно! — картинно развела руками Клара. — Что же, у нас родителей нет, что ли?
— Вот именно! — прибавила Мирандолина. — Мой папа, например, очень хочет, чтобы я красиво одевалась… И вообще пользовалась успехом.
— Попался бы мне твой папа! — тихо проворчала бабушка.
— Да что же это за бестактный разговор! — закипела Лиза. — Бабушка, дай нам, наконец, чаю!
— Чего?
— Чаю! Я несколько раз просила…
— Нету чаю, внучка.
— Как «нету»? Почему?
— Кончился! — развела руками бабушка, но глаза ее смеялись. — Вот так, значит…
— Но ты же в магазин ходила сегодня!
— А про чай забыла!
Бабушка повернулась и ушла в кухню.
— Сердитая старушенция! — прошептал Петушков.
— Нет, вы не подумайте чего-нибудь… — робко оправдывалась Лиза. — Она добрая… Просто у нас действительно кончился чай… Мы еще соберемся… в следующий раз.
— Здесь и потанцевать можно? — спросила Клара.
— Вполне, — тоном хозяина сказал Петушков. — Шедевральная веранда!
— Конечно! — воскликнула Лиза. — У меня хороший патефон!
— Я принесу заграничную пластинку, — сказала Клара. — Потрясный твист! — И, обращаясь к Петушкову, прибавила: — Гарри, вы нас проводите?
— Что за вопрос? — прищелкнул каблуками Петушков. — Миледи, я к вашим услугам.
— Пока! — сложила губы колечком Мирандолина.
— Гуд бай, — поклонился Петушков и следом за девицами спустился с крыльца.
О чем-то переговариваясь и посмеиваясь, они неторопливо шли по дорожке мимо кустов сирени. Когда стукнула калитка, Саша вздохнул и пожал плечами.
— Какие… «потрясные» пустышки!
Лиза не ответила.
— Ты слышишь, Лиза?
— Позволь мне иметь свое мнение о людях, — сказала она, не глядя на него.
— Нет, ты только подумай, какой вздор молол этот Гарри! «Каждый человек живет один раз, и каждый живет, как умеет!»
— Но ведь человек действительно живет один раз! — неуверенно проговорила Лиза, сидя на диване, меланхолически поглаживая пальцем телефонную трубку.
— Да, один раз! — взволнованно сказал он и помедлил, потому что начал заикаться. — Один раз! Но что значит «живет, как умеет»? Ведь так можно оправдать всякое жульничество, всякую подлость во имя денег! Да так рассуждать только капиталисты могут!
— Именно капиталисты! — прибавила Катя и села на диван рядом с сестрой. — Неужели ты их не раскусила?
Лиза рассмеялась.
— Что вы болтаете? Ну какие же они капиталисты?
— Я не утверждаю, что они капиталисты, — сказал Саша. — Они просто… ничтожества! Ты помнишь, во время весенних каникул комитет комсомола проводил в школе диспут о капиталистических пережитках?
— Я не была на диспуте… Терпеть не могу никаких собраний!
— Да, ты не была, и, кстати сказать, совсем напрасно — это был очень интересный диспут… Так вот я подумал сейчас: этих типов можно было бы во время диспута демонстрировать. Живые экспонаты!
Лиза посмотрела на Сашу, и он ясно увидел в синих глазах холодную отчужденность.
— Ты… очень много позволяешь себе, Саша! Они просто веселились… шутили…
— Шутили, веселились?… — подхватила Катя. — Да они всю свою душу показали!
Саша поднялся со стула. Он был очень бледен.
— Ты надоел мне, Рыбин, со своими нравоучениями! Понимаешь? На-до-ел! — Лиза тут же подумала, что не должна была говорить этих гадких, оскорбительных слов, но в запальчивости не могла остановиться.
— Лиза! — вскрикнула Катя, хватая ее за руку. — Саша — твой лучший друг!
Лиза вырвала руку.
— Не надо мне таких друзей!
Саша стоял, ошеломленный, посреди веранды, открыл рот, чтобы сказать что-то, но она предупредила его грубым окриком:
— Лучше не заикайся!
Саша повернулся и выскочил во двор. Умолкнувшие девочки долго слышали, как тихую улицу тревожат его быстрые удаляющиеся шаги.
— Как тебе не стыдно, Лиза! — прошептала Катя.
— Отстань!
На веранду вышла бабушка.
— Ушли гости-то? — иронически спросила она. — Ну что ж, девочки, давайте пить чай.
— Чай? — ахнула Лиза. — Да ведь ты сказала, что у нас нет чаю!
— Для синеволосых нету, Лизонька. Только для синеволосых…
— Ну, знаешь!.. Ну, знаешь!.. — Лиза задохнулась от негодования. — Я тебе этого никогда не прощу, Прасковья Антоновна! — и, хлопнув дверью, ушла в свою комнату.
— Сказилась! — сказала бабушка, употребляя очень распространенное в Ростове слово, означающее «сошла с ума». — Ей-богу, сказилась!..
В своей комнате обозленная Лиза ничком легла на кровать и, зарывшись в подушку лицом, заплакала. И ей было непонятно, на кого она злится — на Сашу, на бабушку или на себя.
Глава ДЕВЯТАЯ
Отец и Сережа вернулись в одиннадцатом часу. Оба были веселые и возбужденные, и еще с крыльца отец громко крикнул:
— Эй! Кто здесь в тереме живет? Поскорее дайте нам. заморить червячка, и мы ляжем спать! Мы рано уходим на демонстрацию.
Они быстро поужинали и легли. Сережа долго ворочался с боку на бок и никак не мог заснуть, взволнованный увиденной кинокартиной. Правда, картину эту он смотрел уже в четырнадцатый раз. Но ведь она была о Чапаеве! И, вспоминая подвиги легендарного полководца, Сережа почему-то всякий раз представлял самого себя на лихом коне, со сверкающей саблей в руке.
Сережа не спал даже тогда, когда погасли все огни в доме, и поэтому отчетливо слышал, как в их комнате скрипнула дверь, и сквозь прищуренные веки разглядел на пороге сестру в длинной ночной сорочке. «Наверно, Лизка опять за Рыжиком пришла», — подумал он, прижимая к груди котенка.
Однако на этот раз котенок ее не интересовал.
— Папа, ты спишь? — шепотом спросила она.
— Что? — сонно пробормотал отец.
— Я спрашиваю, ты спишь?
— Что тебе?
Она села в кресло и помедлила.
— Мне надо поговорить с тобой, папа… Можно?
— Ну что ж, давай поговорим.
Она снова помолчала.
— Ну, выкладывай, что там у тебя накипело, дочка.
— Папа, — задумчиво сказала Лиза, закладывая руки за голову, — скажи, пожалуйста, зачем человек живет на свете?
Отец удивленно приподнял голову с подушки.
— Гм… странный вопрос! Что это у тебя за мысли по ночам?
— Нет, ты скажи, зачем человек живет?
— Я даже не знаю, что тебе ответить, Лиза… Живет потому, что родился.
— А для чего он рождается?
— Гм… Ну, наверно, для того, чтобы жить!
— Абсурд! — Она дала щелчок нависающему над ее головой листу фикуса. — Рождается для того, чтобы жить, а живет потому, что рождается! Удивительный абсурд!
— Почему же абсурд?
— Потому что я не нахожу в этом никакого смысла. Родиться, чтобы в конце концов умереть! Кому это надо? — Она снова щелкнула по листу фикуса.
— Оставь в покое цветок, — сказал отец. — Видишь ли, дочка, я не такой уж большой философ, чтобы просто объяснить тебе этот сложный вопрос.