Габриэль отметил, что ирк не снимал никаких мерок, все делая на глаз.
– Примерьте. Я не мог работать с вами, потому что заказчик хотел сделать сюрприз.
Габриэль вдруг понял, что это не перчатка, а рука. Потянулся за ней.
– Глупо скрывать модель от художника, – говорил бронник. – Я должен был увидеть вас и вашу культю хотя бы вчера. Но тщеславие драконов вошло в поговорки. Она подходит, конечно, но лишь по счастливой случайности. Если бы вы были рядом, получилось бы лучше. Возможно, она маловата.
Габриэлю вдруг показалось, что у него всегда росла серебряная рука. Она не двигалась, конечно. Но выглядела прекрасно и по размеру подходила идеально. Да, мертвая серебряная рука.
– Ну? – раздраженно поинтересовался мастер у дракона. – Попробуйте, мастер. Мы оба должны знать, что все получилось.
Мастер Смит сотворил заклинание. Габриэля немного смущало, что у дракона нет ни Дворца воспоминаний, ни какой-то системы. Он не пел, не чертил знаков, не перебирал бусы. Просто творил. Люди так не могут. Для Габриэля в этом и заключалась главная разница между их народами.
Заклинание проползло по верстаку и вошло в мертвую руку, которая лежала на коленях Габриэля. Язычки зелено-золотого пламени показались на кончиках пальцев. И вдруг пальцы защипало. Не успев подумать, он встряхнул рукой… встряхнул серебряными пальцами.
– Господи, – выдохнул Габриэль.
– Хорошо? – поинтересовался оружейник.
Мастер Смит улыбнулся.
– Ну тогда снимайте.
Габриэль почувствовал укол страха. Он пытался дотянуться до молотка, лежавшего на верстаке. У него почти получилось.
Калл Петт подошел и поднял его руку. Поглядел на нее, согнул в запястье, разогнул.
– Вышло бы лучше, если бы мне позволили снова разрезать вашу рану. Я бы использовал… проволоку… браслет. Только небольшой порез. – Он показал на браслет, прикрученный к перчатке крошечными винтиками. – Это временная мера.
Когда руку сняли, Габриэль вздохнул.
– Когда вы закончите?
– Сегодня, когда взойдет луна. Сегодня же я могу закрепить гнездо, если вы готовы. Это не больнее, чем любое лечение. – Он пожал плечами, как будто ему было плевать на боль Габриэля. Вероятно, это соответствовало истине.
– Вы великолепны, – заметил мастер Смит.
– Получилось бы лучше, если бы я увидел его раньше, – снова буркнул оружейник. – Но нам повезло.
Они вышли обратно на ристалище. Мастер Смит задрал голову, посмотрел на грифоний насест.
– Не стоило бы говорить тебе, наверное. Но когда я впервые увидел тебя в вероятностях… еще не запутавшись в нитях… я уже видел эту руку. Я не понимал почему. Хотя нет, все человеческие слова никчемны. Я знал тысячу причин. Эта рука – самый мощный артефакт, который я способен сотворить. Прежде чем мы расстанемся, я научу тебя обращаться с ней. Она будет фокусировать твою силу, как посох Гармодия. Новый посох. Старый стал древком твоего оружия, если ты не знаешь.
– Я думал, это твоя дурная шутка.
Мастер Смит только хмыкнул в ответ.
Середина ночи.
Габриэль поужинал с королевой – ужин был формальный, но не слишком, а потом сидел с ее дамами, пока они молились за короля. Когда окончательно стемнело, на конюшню явился императорский посланник. Паж принес две записки, обе от Гэвина.
Габриэль прочитал их. Потом еще раз перечитал первую.
– Мадам, мне нужно немедленно поговорить с мастером Смитом. Боюсь, мне придется дать вам совет. Вам лучше будет держать приближенных при себе.
– Вы пугаете меня.
– Я сам себя пугаю. Эш выдумал новый мор. Он убивает людей. Он уже свирепствует в армии, в госпитале и, боюсь, в северном Брогате.
Он подумал о пустых полях и дорогах. О мастере Смите и об Эше.
До своих покоев Габриэль добрался совсем поздно. Теперь ему принадлежал весь верхний этаж башни: в зале без крыши жил Ариосто, в фойе Габриэль устроил приемную, в одной спальне – оружейную, а в другой спал его новый секретарь. Мастер Юлий все еще писал приказы по результатам встречи малого совета. Тоби командовал двумя служанками и новым пажом Анной Вудсток. Они раскладывали одежду на утро. Двое портных, меховщик и кожевенник трудились в приемной, несмотря на поздний час: они шили стеганый дублет, подбитый мехом. Специально для полетов.
Они впервые собрались в Альбинкирке все вместе. Габриэль только что вышел из госпиталя под открытым небом. Королева жила неподалеку с гарнизоном, защищавшим ее у Гилсоновой дыры. Там они планировали летние походы. Денег было мало, а жить в лагере дешево, даже если ты монарх.
Тоби взглянул на своего господина и отвел глаза.
– Все так плохо?
– Мортирмир сумел обуздать мор, но он пока не побежден. В лагере и в госпитале уже есть покойники. Мор может начаться и к югу, Тоби, и даже здесь, в Альбинкирке или в Харндоне. Будь осторожнее. Если начнешь кашлять… Мы постараемся оповестить людей, как только рассветет. Церковь поможет. – Габриэль прикрыл глаза рукой и зевнул. – Черт, почему я так устал?
Вудсток помогла ему снять сапоги. Они еще не знали друг друга, так что она молчала. Он вытянул ноги.
– Спасибо, Нелл.
Анна посмотрела на Тоби, тот махнул головой.
– Вы видели кожаный гамбезон? – спросил Тоби. – Так все захотят завести себе грифонов.
Габриэль взял у него кубок с вином.
– Все и должны хотеть грифонов, Тоби. Он великолепен, пусть и немного… назойлив. Где Бланш? – Он потер виски.
– Ждет на лестнице, пока ее пригласят, милорд. – Ровный голос хорошего оруженосца выражал очень многое. Что нельзя так обращаться с Бланш, что она заслуживает большего.
Габриэль вскочил на ноги.
– Мать твою. Просто перенеси ее вещи сюда.
Лицо Тоби казалось бесстрастным, но все же ясно выражало его мнение.
– Да. Прости. Пожалуйста, пригласи ее сюда.
– Возможно, мне будет позволено… предложить вам сделать это самому, милорд? – Тоби выбирал одежду на утро. Легкую. Он слышал, что оружейник будет резать капитана, но если чего-то и опасался, то молчал об этом.
– Ты сегодня чертовски мудр, – заметил Габриэль и допил вино. – Налей еще. На лестнице, говоришь?
– Если она не легла в покоях королевы. – Тоби скрывал свое неодобрение. Капитан устал, а в таком состоянии он не замечал людей. Оруженосцев, пажей, любовниц.
Габриэль сбежал по лестнице на этаж. Там жили в одной комнате Галаад д’Эйкон и еще три королевских гонца. Другая досталась Гармодию и Пайаму, а третья – служанкам королевы. Слышались голоса и смех.
Павало Пайам был черен не хуже иркского оружейника, но на этом сходство заканчивалось. Высокий, крепкий, узколицый рыцарь с длинными изящными руками и ногами был облачен в парадный наряд: тонкие шоссы и бархатный дублет, поспешно подогнанный каким-то портным. Вышло куда элегантнее, чем Габриэль мог себе представить. Леди Наталия и леди Брайар сидели в свете магического огня с вышивкой, а леди Элоиза плела шелковое кружево. Галаад д’Эйкон придерживал ей нитки, а Пайам играл на инструменте, напоминающем мандолину, но с большим количеством струн и изогнутым грифом. Подобной музыки Габриэль никогда не слышал.
Бланш стояла посередине маленького зала, прислушиваясь к музыке. Глаза она прикрыла, губы у нее шевелились. Казалось, что она вот-вот пустится в пляс. Она делала это неосознанно, и Габриэль находил ее очаровательной. Он заметил, что обе старшие дамы притопывали в такт сложному ритму.
Габриэль ощутил нечто, что самому ему показалось ревностью, – он видел, как она слушает «неверного». Но Павало заметил его и просиял, и Бланш повернулась.
Она действовала на него точно так же, как при первой встрече. Когда она улыбнулась, узнав его, у него чуть не разорвалось сердце. Раздражение, усталость, страх перед будущим, мор – все пропало.
Он взял ее за руку и поцеловал в губы, не успев понять, что делает и где находится. Юная Элоиза отвернулась и покраснела. Ее мать улыбнулась. Леди Наталия тоже. Габриэль решил, что он дурак.
Ему было все равно.
Они сели на скамью, тесно прижимаясь друг к другу. Пайам сыграл другую мелодию, очень быструю. Когда ифрикуанец закончил, все захлопали в ладоши. Он отвесил поклон.
– Нашел ее здесь. Сразу подумал, это что-то из моего дома. Так и оказалось. У меня ушло четыре дня, чтобы вспомнить, как на ней играют, но это очень хороший инструмент. Думаю, он очутился здесь, чтобы я мог доставить вам удовольствие. В последнее время было слишком много войны и мало танцев.
– Вы имеете на это право, – улыбнулся Габриэль. – А где Гармодий?
– Работает, – дернул плечом рыцарь. – Он велел мне идти веселиться в другое место и оказался хорошим пророком.
– Вот хорошего альбанского тебе немного не хватает, – заметил Габриэль.
– Мой учитель всегда говорил мне, что я быстро учусь, – улыбнулся Пайам. – Но мастер Гармодий знает меня с детства, и он пришел в мою голову и начал учить меня. Очень быстро. – Слова Пайам подбирал неплохо, но произносил их слишком медленно. Это даже казалось изящным.
Габриэль подергал себя за бороду, которая уже отросла куда длиннее, чем обычно.
– Это он умеет.
– Мой собственный учитель также. Если что-то важно, он приходит в мою голову и учит меня. Если бы учителя в медресе умели так, я бы стал имамом, а не простым воином.
– Но вы не простой воин, – радостно сказала Бланш. – Вы дважды спасли меня. И королеву, и маленького короля. А танцуете вы не хуже, чем сражаетесь.
Габриэль снова почувствовал укол в сердце.
– Благодарю, госпожа Бланш. Я ценю ваши слова не меньше драгоценного ожерелья, оставленного мне матерью. Но я только выполнял свой долг. И теперь он снова зовет меня. Я должен посмотреть, не нуждается ли в чем-то мастер Гармодий.
Пока он говорил, Габриэль почувствовал приток энергии, который мгновенно переродился в силу.
– Не открывай дверь, – велел он.
Пайам посмотрел на него озадаченно, но подчинился.
Габриэль чувствовал выход силы – как будто прорвало плотину и поток ринулся куда-то в ночь, разбрызгивая во все стороны капли и искры энергии. Одна задела Бланш по носу, вторая села на лоб Габриэлю, третья – на Пайама. Габриэль видел язычки пламени на каждом присутствовавшем в комнате, а герметическое зрение сказало ему, что искры нашли всех людей в замке, хотя само заклинание стремилось куда-то на восток.