– Я переслал вам все сведения о немертвых. – Габриэль посмотрел в небо и увидел, что ветер меняется.
– Да. И я понимаю, что вы император.
Дю Корс остановился и присел рядом с юношей, которому кислота ийагов попала в лицо. Юноша ослеп, но не потерял мужества.
Сделать было ничего нельзя. Мужчины смотрели друг на друга, беспомощные перед лицом беспомощности. Габриэль уже успел подумать, что использовал галлейцев, чтобы прикрыть собственный флот. И чего это стоило.
– Да. Я принял железный скипетр.
– Я предупрежу о вас Рохана и моего короля. В Арле. Да уж, лет пять назад я бы не подумал, что вы станете моим господином.
– А кто нынче король Галле? – спросил Габриэль.
Дю Корс вздохнул и встал.
– Герцог Арле, если он жив. А потом, полагаю, власть перейдет к его дочери Клариссе.
Габриэль посмотрел на чаек, уродливой стаей круживших над трупом морской змеи.
– Вы верите в высшую силу? – спросил он у галлейского рыцаря.
– Я верю в существование Сатаны, – нахмурился дю Корс. – В Бога мне поверить сложнее.
Габриэль любовался закатом.
– Пять лет назад мы столкнулись в Арле.
– Где вы спасли герцога и его дочь, – подхватил дю Корс. – Дорога была длинная и извилистая, ваша милость.
Он преклонил колено. Габриэль, непривычный к такому, отмахнулся.
– Черт с ним, дю Корс. Наша вражда закончена. Спасайте то, что можно спасти. Но, ради милости божьей… если Бог существует… будьте осторожны. То, с чем мы столкнулись, невероятно могущественно. Оно овладевает людьми и превращает их в кукол. – Он взял дю Корса за руку.
– Я понимаю, милорд. – Непроницаемое лицо галлейца расплылось в улыбке. – Мы будем осторожны.
Император отбыл в тяжелой шлюпке, которую вели очень испуганные альбанцы и морейцы: они гребли как можно быстрее, чтобы оказаться подальше от щепок, кусков морских чудовищ и стай падальщиков.
Вернувшись на корабль, Габриэль приказал поворачивать на юг.
– На ночь вставать на якорь не будем, – сообщил он.
Он долго смотрел на залив Локтя, на закат и луну. Майкл принес ему вина, он выпил и снова стал смотреть.
– Это дико, – сказал он в никуда.
– Что именно, любовь моя? – спросила Бланш, которая никогда не видела его в таком настроении.
У них под ногами, за кормой, морские твари пожирали плавающую на поверхности массу трупов.
– Все это. Вся чертова вселенная.
– Скажи, ведь именно этот корабль вы с Безголовым рисовали два месяца назад в Альбинкирке?
Он кивнул.
– Давно вы все это планировали?
– Два года. Или всю жизнь, как посмотреть.
Она увела его вниз. Он устал как никогда и был невероятно откровенен.
Галлейские корабли шли рядом с ними всю ночь. Утром открылся вход в залив Лалуна, галлейцы подали сигнал и повернули к земле.
Когда солнце встало, Габриэль оседлал Ариосто и поднялся в воздух, но ничего не увидел, кроме ясного неба и иберийского побережья. Они снова сели, уже гораздо лучше, и еще раз снялись с места ближе к вечеру. Они подозревали, что в глубине корабль кто-то сопровождает, но попусту швырять дротики не хотелось, потому что у Мортирмира уходило по несколько часов на одно заклинание. Каждый день из воды выпрыгивали дельфины, а синие киты, редкие здесь, виднелись мористее.
Лежа рядом с Бланш – она положила голову ему на плечо – и глядя в окно, где кит выбрасывал в воздух струю воды, Габриэль погладил ее по голове.
– Чудеса глубин.
– Не хочу больше в море, – пробормотала Бланш.
Наступила тишина.
– О чем ты думаешь? – спросила она.
– О том, что я самонадеянный дурак. Я на такое не рассчитывал. Я думаю, что героев здесь много. Что многие приложили к этому руку. Интересно, что случается в эфире, когда столько разумов желают одного и того же? Я думаю, что тварь, которая плывет под нами, – чье-то порождение, и даже морские змеи… Чепуху я всякую думаю. Потому что я…
Бланш села.
– Я, конечно, не генерал могучего альянса. Но мне кажется, что ты в дурном настроении из-за морских чудовищ. – Она показала в темнеющее небо за кормой. – Ты давно на них смотришь.
– Да, мысли у меня нерадостные, – признался он.
– Расскажи.
– Я видел, как акулы ели змею. Я слышал, как Ариосто назвал ее дичью. Она внимательно слушала.
– И я подумал, что это мы. Что все, даже мы – Дикие. Что мы Дикие. Сколько, по-твоему, лет морским змеям?
– Не знаю, много.
– Сотни или даже тысячи. Так Мортирмир говорит. – Габриэль тоже сел. – Ладно, милая. Не думай об этом.
– Прекрати. Не отталкивай меня. Ты вчера совсем не спал.
Габриэль отпил вина из стоявшего у кровати кубка.
– Что это вообще? – спросил он. – Война в войне в другой войне? Одни твари пожирают других, другие завоевывают третьих, насилуют, едят, обращают в рабство. – Он тяжело дышал.
Бланш смотрела в окно.
– Ты устал от сражений. Что до меня… да, я съела много рыбы за последние дни. Но… – Она встала и подошла к столу. Ее стройный силуэт четко выделялся на фоне окна. – Но за последние десять дней я пережила приключение, ужас, скуку, триумф. Умилялась ребенку Кайтлин и его чудесным ножкам. Снова боялась во время боя. И веселилась, конечно. – В полутьме ее голос казался бестелесным. – Милый, ты сражаешься и везде видишь войну. Я считаю, что море прекрасно, но все же в нем полно рыбы и морских змей. Вот и вся моя мудрость.
– Замечательно. – Габриэль рассмеялся впервые за два дня.
Она шлепнула его по голой груди.
– Ты так говоришь, потому что считаешь меня пустоголовой прачкой. – Впрочем, она не сердилась.
– Я считаю тебя самым уверенным человеком, которого видел в жизни.
– Меня? Очень смешно. Тебе просто нравится, что я боюсь не того, чего боишься ты.
Она легла обратно.
– Ты холодная.
– Ну так согрей меня, – лениво сказала она. – В мире есть не только война, честно.
На следующий день они увидели Орлиную голову. Три корабля приготовились к бою. Зарядили пищали, поставили их посередине палубы, команда и пассажиры вооружились.
Около полудня, когда Орлиная голова оказалась по левому борту, а «Иосиф Аримафейский» входил в пролив, Габриэль увидел тени по правому борту, глубоко в воде, у северного побережья Ифрикуа.
Он повернул корабль на сильном ветру, дувшем из пролива. Остальные только поднимались и опадали на волнах, ожидая отлива, который помог бы пройти во Внутреннее море. Силы магистров сберегали для боя. Перемещение трех тяжелых кораблей против ветра и течения вымотало бы даже мастера Моргана.
День был долгий и жаркий, люди сходили с ума. Бланш снова затеяла стирку. На второй раз это оказалось уже не так интересно, девушки чертыхались, но младенцу нужны были чистые пеленки, а Бланш – чистое белье.
Морган походя вскипятил воду. Бланш постучала его по плечу.
– Я думала, – она, конечно, была посвящена во все мысли императора, – что тебя берегут для боя.
– Это мелочь.
И тут он застыл. Бланш достаточно общалась с магами, чтобы понять, что он ушел во Дворец воспоминаний.
– Конечно, – громко сказал он. – Я кипятил воду.
С высоты тысячи футов над проливом Габриэль видел, как ходят в воде змеи.
– Занимался ли кто-то погодной магией? – спросил он в эфире.
– Конечно, – сказал Морган. – Я кипятил воду.
– Морские змеи видят или слышат твои эманации. Они приближаются.
– Кидай копье, – предложил Морган.
В реальности Габриэль сжал коленями спину Ариосто, чтобы повернуть огромного зверя на запад. Они быстро снижались, жертвуя высотой ради скорости, несколько долгих мгновений летели, а потом Габриэль метнул маленький дротик на шелковом шнуре.
Он исчез глубоко в море, в миле от чудовищ.
– В воде, – сообщил он.
Мортирмир потянул струны на пальцах.
– Попробуем вот так. Во имя философии.
Копье, зависшее на глубине пятидесяти футов благодаря небольшому поплавку, вспыхнуло чистой энергией.
Три морских змеи разом развернулись и поплыли на запад.
Габриэль с Морганом посмотрели друг на друга.
– Интересно, – сказал Морган, – охотятся ли они на мелкую рыбу. Ту, которую мы используем.
Габриэль удивился вопросу.
– Второй кидай западнее, – велел Мортирмир.
Габриэль развернул Ариосто и пролетел еще несколько миль. Метнул второй дротик.
У него за спиной Мортирмир отпустил первый дротик, который бесшумно ушел на глубину, и поджег второй.
Морские змеи снова повернулись, как собаки, приманенные запахом добычи.
Теперь они оказались в нескольких милях от своей настоящей добычи. Течение менялось.
Ариосто заворчал, и Габриэль сразу повернул к кораблю. Он усвоил урок и не оставался в воздухе слишком долго.
Я хочу сражаться, – заявил Ариосто.
Сначала дела. Обещаю, сражений будет еще много.
К вечеру второго дня они добрались до Дар-ас-Салама. Бланш и Кайтлин согласились, что никогда не видели такого красивого города. Нарядившись в относительно чистые киртлы, они стояли у борта и любовались минаретами и луковичными куполами, как будто возносящимися прямо из моря, обоняли невероятную, тяжелую смесь запахов пряностей, людей, грязи и морской воды. Морган Мортирмир подошел к ним. И с ним один лучник. Точнее, лучница.
Кайтлин покосилась на нее и узнала. Немного подвинулась.
– Ты Танкреда, – прошептала она.
Гладкое личико лучницы покраснело, но потом она улыбнулась.
– Ты танцевала на моей свадьбе вместе с ним, – уже громче сказала Кайтлин.
Бланш осталась спокойной. Мортирмир, кажется, обиделся, что его хитрость разгадали. Но потом, как обычно, он забыл обо всем и стал смотреть на Дар-ас-Салам.
– Вот теперь что-то будет. Надеюсь, Гармодий здесь.
Поздним вечером корабли зашли в порт, и к ним направилась лоцманская лодка. Бланш оставалась в каюте, но видела людей в мешковатых штанах, которые кланялись Павало Пайаму как большому господину. Он обратился к Габриэлю, который сидел в брэ и рубашке и читал. На