– Мы пойдем гулять, – сказал он. – А ты можешь отдохнуть. Я возьму твой меч, если ты не возражаешь.
Они вышли в ночь. Только вдвоем. Ни Тоби, ни Анны, ни вереницы слуг, ни мастера Никомеда, ни Плохиша Тома, ни Изюминки, ни Майкла, ни Кайтлин.
Бланш осознала, как редко теперь оставалась одна.
На улице было темно. Луна отражалась в каналах, в узких переулках горели фонари и факелы в железных скобах. Это все показалось Бланш очень красивым.
Пахло морской водой. Не мусором, не отходами, не навозом.
Бланш надела простые кожаные туфли и сквозь подошву чувствовала, какой гладкий и чистый под ногами камень. Она начала понимать, почему здесь часто вовсе не носят обуви, ограничиваясь шоссами с кожаной подошвой.
– Куда мы идем? – спросила она через некоторое время.
– Не знаю.
Они пробирались переулками – такими узкими, что идти приходилось друг за другом. Один из переулков оказался туннелем, который нырял под стену и выходил с другой стороны. Они вылезли на маленькую площадь, расчерченную лучами света. На площади возвышалась великолепная церковь. На фасаде как будто застыли языки пламени, вырезанные из камня, а над ними за окном-розой из цветного стекла горели свечи.
– И здесь мы венчались, – выдохнула она.
– Наверное, велели освещать площадь всю ночь. – Он сжал ее руку.
Огоньки свечей походили на кружащих в воздухе фей. Он повел Бланш через площадь. Под мостом через маленький канал стояла лодка.
– Давай покатаемся, – попросила она.
– Я не взял с собой денег, – ответил Габриэль, явно расстроенный.
Она поднялась на цыпочки и поцеловала его.
– Ну и глупо.
Его кошелек висел у нее на поясе. Она нащупала розенобль, огромную сумму.
– Вообще-то я ношу их, чтобы награждать достойных, а не платить лодочникам.
Она помахала монетой, лодочник взял ее и попробовал на зуб. Он говорил по-этрусски. Она нет. Зато Габриэль – да.
Потом они сидели рядом, а лодочник греб. Они поднялись по маленькому каналу, спустились по другому. Один раз лодочник низко пригнулся, когда они проплывали под домом или даже целым кварталом. Наконец, лодка оказалась в широком канале, среди леса мачт. Здесь стояли два десятка вениканских военных кораблей.
– Герцогиня – воин, – сказала Бланш. – Я ей нравлюсь.
– Ты всем нравишься. Не бери в голову.
Она толкнула его.
– Я никуда не еду?
– Едешь. По крайней мере до Вероны. А то стирать некому.
Она снова его толкнула.
– Но я думал, что ты будешь с нами до конца. Мне предстоит огромный риск. Если у меня получится… а если не получится, конец наступит быстро.
Уже светало. Габриэль пошептался с лодочником, и тот развернул лодку.
– Что он сказал? – спросила Бланш.
– Что мы можем задернуть занавески и заняться любовью. Но я ответил, что мы предпочтем завтрак. Кажется, ему ты тоже нравишься.
Бланш обвела пальцем его губы.
– Наверное, я бы хотела когда-нибудь заняться любовью в лодке. Но сейчас я хочу только есть.
Они вылезли на другой площади, где стоял небольшой форт, обращенный к морю. За ним оказалась таверна или трактир. Десяток человек в роскошных, но грязных и помятых одеждах сидели или лежали за столами на улице.
– Город никогда не спит. Так говорят, и здесь это правда. Наверное, это те, кто пережил нашу свадьбу.
Им подали яйца, лепешки и гипокрас. Вставало солнце. Последний из музыкантов попросил «еще одну», выпил и удалился, пошатываясь. Лодочник выпил вместе с ними.
– Красивый у тебя парень, – сказал он Габриэлю.
– Он решил, что ты мальчик, – рассмеялся тот.
– Нет. И наверняка он знает, кто мы такие.
Бланш улыбнулась, и лодочник улыбнулся в ответ.
Сотня свечей не успела догореть. Они вышли на балкон над каналом и стояли там, обнявшись, пока красный шар солнца поднимался из-за горизонта, заливал светом золотые купола и гладкий серо-белый камень, красил каналы в рыжий.
– Это, на мой взгляд, и есть долго и счастливо, – прошептал он ей в шею.
Она рассмеялась.
Тремя неделями раньше, в двух тысячах лиг к западу, когда Красный Рыцарь ушел, принцесса Ирина поняла, что скоро умрет. Она знала, что повела себя глупо. Она не смогла промолчать, потому что мучилась от стыда, унижения и одиночества. И вины.
Она долго сидела на троне, смотрела в пустоту и думала о сделанном выборе.
Мария подошла к ней, поклонилась. В руках у нее был кубок.
– Выходит, ты всегда была на его стороне, – выплюнула Ирина.
Мария посмотрела на нее печально и серьезно. Ирине захотелось заорать, но слишком хорошо она была воспитана. И уже достаточно глупостей наделала сегодня.
– Это яд? – осведомилась она.
– Нет. – Мария присела. – Это лекарство.
– Что будет, если я его выпью?
– Жизнь я вам обещать не могу. Это не мое дело. Но… не думаю, что он ищет вашей смерти. В монастыре не так и плохо.
Ирина немного поплакала, отбросила мысль о самоубийстве и осушила кубок.
Проснулась она утром, лежа на земле. Какое-то время она не понимала, что происходит. Кто-то прикрыл ее шерстяным одеялом, она не знала, где она, и даже забыла, кто она. Болели бедра, очень болела голова, зато было тепло.
Совсем рядом лежал некто с покрытым татуировками лицом. Ирина бы закричала, но ее одолело странное оцепенение. Она пошевелила пальцами и через некоторое время снова почувствовала собственное тело. Рот пересох, ресницы слиплись. Она медленно подняла руку и потерла лицо.
Татуированный открыл глаза. Они оказались ярко-зеленые и нечеловеческие. Ирина схватила ртом воздух. Вставало солнце. Над деревьями кружил огромный зверь, размахивая красно-зелено-золотыми крыльями. Ирина жадно задышала, как будто только что вынырнула из воды.
– Я жива, – вслух сказала она.
– Ты теплая, – ответил татуированный. – Была бы мертвая, остыла бы.
Ирина еще полежала, наслаждаясь прикосновением чужих тел. Холодными ночами она брала в постель служанок. Она никогда бы в этом не призналась, но больше всего на свете любила лежать рядом с кем-то другим. Она позволила себе отдохнуть несколько мгновений.
А потом, решившись принять любую судьбу, уготованную ей Красным Рыцарем, она села.
Занимался рассвет. Небо казалось нежно-розовым. У ее ног тлел небольшой костерок, вокруг которого свернулись под одеялами два десятка тел. Было довольно свежо, даже холодно. Те двое, которые стояли, кутались в шерстяные плащи. В руках они держали луки. Никто не обратил на нее никакого внимания.
Поразительно знакомый человек помешивал что-то в котелке над огнем.
– Габриэль? – спросила она и сразу поняла, что ошиблась. Если бы это оказался он, ей стало бы стыдно.
Юноша повернулся. Совсем другое лицо. Глаза раскосые, как у кошки.
– Я Анеас. А ты Ирина.
Она долго смотрела на него. Минула, наверное, сотня ударов сердца. Потом взглянула на свои нежные ладони и вздохнула. Осторожно выбралась из-под одеяла и набросила его на лежавшего рядом. Тот замурчал, как будто был огромным котом, а не мужчиной в татуировках. Или женщиной?
Ирина обдумала, что ей делать. Она молчала так долго, что все приятные ощущения от тепла успели исчезнуть и она почувствовала злость.
– И что я здесь делаю? – спросила она.
Анеас Мурьен – семейное сходство было очевидным – изучающе посмотрел на нее.
– А это зависит от тебя. Я тебя сюда не звал. Все придумал мой брат. – Он поворошил костер.
Он тоже злился. Она прикинула, дает ли ей это какие-то преимущества.
– Я не собираюсь реветь, если ты об этом.
– Не собираешься? – переспросил Анеас, зачерпнул своего варева роговым кубком и протянул ей. Говорил на архаике он невыразительно и с сильным альбанским акцентом, слишком жестко произнося слова.
Варвар.
Она сделала глоток и почувствовала вкус меда. Отпила побольше. Напиток походил на темный терпкий гипокрас. Кофе она пробовала раньше, но это было куда крепче.
– Нет, я больше не стану плакать. Из-за твоего брата-узурпатора.
Анеас пожал плечами. Все в этой семье пожимали плечами одинаково неприятно.
– Все остальные его любят.
– Я его ненавижу.
– В самом деле? – снисходительно улыбнулся он. – И поэтому ты позвала его по имени, как только проснулась?
Она почувствовала, что краснеет. Что сейчас сорвется. Но она родилась в старейшем королевском роду мира. Она взяла себя в руки.
– Я очнулась. Что я здесь делаю?
– Мы преследуем Кевина Орли. Ты знаешь, кто это? – Имя «Орли» он произнес так, как будто от него исходила злая магия.
– Да. Это ученик Шипа. Утверждает, что имеет право на фамилию Орли, но доказательств у него нет. Несколько лет жил с сэссагами. Я принцесса из императорского дома, я обязана знать такое. Почему мы его преследуем?
Анеас кивнул – то ли одобрительно, то ли понимающе.
– У нас не хватит сил победить или уничтожить его войска. Я полагаю, что в лесах он уже нашел себе новых союзников. Габриэль или Гэвин собираются отправить против него армию. А пока мы должны за ним следить.
– Но их больше, – заметила Ирина.
– На порядок, – по-волчьи усмехнулся Анеас.
– И тем не менее мы идем по следу. Твой брат отправил меня сюда, чтобы я погибла или попала в плен.
– Тебе приходилось жить в лесу? – спросил он. Ее сарказма он просто не слышал – как танцор, который разворачивается на пятке и движется в другую сторону.
– Я охотилась на вепря. С двадцатью загонщиками, кузинами и большими шатрами.
– Костер поддерживать сможешь? У меня есть другие дела.
– Твой брат хотел, чтобы я вышла за тебя замуж. Сказал, что сделает тебя герцогом Фракейским.
– Правда? Я бы предпочел стать герцогом Севера. Думаю, у меня получится. Мне он тоже об этом говорил.
– Я могу поддерживать огонь.
– Хорошо. Примерно так же, как сейчас.
Он встал, собираясь уходить. Она поймала его за руку.
– Я здесь, чтобы ты за мной ухаживал? – спросила она гораздо наглее, чем хотела.