прямо над пахом, глубоко воткнувшись во внутренности. Из дыры полезли кишки, более не удерживаемые мышцами.
Ирина придерживала деревяшку и подвязку. Другой рукой она нашарила топор, который уронила, пока возилась со жгутом. Ее трясло.
Чудовище упало.
С неба грянула молния, ударила прямо в де ла Мота. Вспышка как будто отпечаталась на веках Ирины. Ланторн затрубил в рог, и еще три откликнулись.
– Помогите, – прошептала Ирина.
В кустах, всего в паре ярдов от нее, возились боглины.
Ланторн снова протрубил и убежал.
Сверкнула вторая молния, разбила дерево в щепки, но Ланторн увернулся, как акробат. Вытащил топор из трупа и снова метнул его, пришибив боглина. Потом схватил короткий широкий меч и разрубил второго. Остальные подались в стороны, стрекоча.
Сильные руки подхватили Ирину под мышки, дернули вверх.
Ее держал огромный пришедший из-за Стены. Ирина чуть не упала снова, и тогда он перебросил ее через плечо.
Она заорала.
От Ланторна ее отделяли десять шагов. Десять шагов земли, кишевшей бурыми боглинами. Она видела, что из головы пришедшего из-за Стены торчат рога. Она открыла рот, чтобы закричать.
Когда она очнулась, у самого лица горел огонь. Ирина лежала у костра совершенно голая. Раненой ноги она не чувствовала, ее даже не покалывало.
Она подавила крик.
Вокруг толпились рогатые твари, она чувствовала запах боглинов, она мерзла, ее охватил ужас. Ирина боялась насилия и унижения. И просто так, и потому, что унижение багрянородной принцессы было бы унижением империи. Так ей казалось.
Она не собиралась допускать…
Один из рогатых встал над ней. Он не смеялся и не дразнил ее. Раньше она никогда не видела таких вблизи. Тварь была огромная, по всему телу бугрились мышцы, каких у людей не бывает. Существо походило на дерево, пережившее слишком много гроз.
Мыслила Ирина ясно, несмотря на ужас и кровопотерю. А может, благодаря им.
Рогатая голова казалась слишком маленькой для такого тела. Там, где из нее торчали рога, засохла кровь, да и сами они казались лишними. Глаза у твари были мертвые, а лицо ничего не выражало.
Тварь опустилась на колени и сунула руку ей между ног. Ирина плюнула. Больше она ничего сделать не могла.
Тварь ударила ее.
А потом убралась. Существо упало лицом вниз в мокрые сосновые иглы, раскинув руки. Оно молчало, просто валялось у ног другого рогатого чудища, как будто умоляя.
– Нет, – заявил рогач. – Мое.
Ирину вырвало прямо в костер. Чудище было на фут выше первой твари, твердые мышцы как будто принадлежали кому-то другому, а голову венчали великолепные оленьи рога.
Ирина пыталась отползти, но слабость мешала. Она сообразила, что потеряла очень много крови.
Возможно, я умру, если сниму жгут.
Твари кланялись рогачу.
Ирина медленно опустила левую руку на колено. И нащупала пряжку. Будь ты проклят, Габриэль Мурьен. И рогач тоже. Кажется, она всхлипнула.
Рогач в два шага пересек полянку и широкой голой лапой наступил ей на руку, ломая запястье.
– Ты моя. – Голос мог принадлежать нормальному человеку: советнику или старому солдату. – Твоя жизнь больше тебе не принадлежит.
Он опустился рядом с ней. Казалось, у него плохо гнутся колени. Двигался он так медленно, что Ирина успела разглядеть его доспехи – хорошую митлийскую сталь с тщательно заделанными швами, побуревшую и ржавую.
Пахло от него падалью.
Снова подкатила рвота – Ирина увидела, как доспех держится на нем. Он был прибит прямо к телу и костям, и из дыр текла кровь.
Глаза у существа были человеческие. Карие, грустные, полные боли.
Рогач наклонился ближе. Она почувствовала запах боли, страха, гнилого мяса и мертвечины.
– Кто ты? – спросил он, взяв ее за лицо. Тыльную сторону его ладони покрывали стальные пластины, пришпиленные к телу.
Она закричала.
Он заткнул ей рот. Другой рукой схватил ее за грудь. Коленом он прижимал ее сломанное запястье, боль не давала дышать, а потом…
Он встал и посмотрел на нее.
Боль исчезла.
В голове у нее как будто что-то поселилось. Какое-то черное яйцо.
– Принцесса императорского дома! Господин Эш, вы послали мне жену.
Утром после нападения на лагерь Анеас вылечил раненых, и все вместе похоронили мертвых.
Сны ему снились дурные, но такое случалось и раньше. Он хотел бы посоветоваться с опытными капитанами вроде Туркоса или Большой Сосны, но они ушли далеко на восток – по крайней мере, Анеас на это надеялся, – и ему приходилось иметь дело с Минганом, таким же юнцом, как и он сам. Он знал, что одолел засаду у Холодного озера. Но он потерял Ирину, а значит, проиграл. Ненависть к Кевину Орли теперь жгла его.
Минган смеялся и говорил, что они, наверное, победили, потому что такие глупые и юные. Анеаса это не успокаивало, но погони он не бросал.
Они лезли вверх так долго, что Анеас сам совершенно измучился от бега. Он знал, что они идут слишком быстро. Что у них не хватит солдат, чтобы сразиться с рогатыми. Что он принимает неверные решения.
Он знал, что потерял Ирину. Ланторн видел, как ее схватили. После гибели матери ничто еще не задевало его так сильно. Рыцарь не мог такого допустить. Она начинала ему нравиться, и к тому же он за нее отвечал.
Он вышел на поляну. Ланторн остановился у него за спиной и выругался. Они забрались очень высоко. Анеас не понимал насколько. Внизу шершавым сырым ковром разворачивались Эднакрэги – горы лежали у них под ногами.
Кружил орел – тоже у них под ногами.
Анеас развернул карту, посмотрел на нее, и маленький вихрь герметической силы закружился у его мокрого лба.
Ланторн скривился. Смотрит на Облака положила руку Анеасу на плечо.
– Взгляни. Внутреннее море.
И действительно, за грядой облаков, за орлом, за горами и далекими озерами на северо-западе виднелась синяя, исчезающая за горизонтом лента воды. Пришедшие из-за Стены по достоинству оценили это чудо, предложив солнцу и всем сторонам света табак.
Ночью спали в холоде и ели всухомятку. Магическую силу не тратили. Анеас привел погоню на такую высоту, чтобы высматривать сверху чужие заклинания и при этом не раскрыть себя.
Когда стемнело и небо заполонили звезды, Анеас несколько часов просидел вместе со Смотрит на Облака. Он никогда не видел такой красоты. Он разложил одеяло на сухой траве, вытянулся на нем и смотрел, как звезды летят по небу. И страдал от того, что натворил.
Если только…
На самом деле они победили в этой битве. Он потерял только двоих, а войско Орли пострадало куда сильнее: одним заклинанием он убил пять рхуков и десятую часть боглинов. Но в нужный момент он оказался слишком далеко от лагеря. Он и не думал, что Орли захочет схватить Ирину.
Смотрит на Облака лежала рядом с ним.
– Она жива. Я ее чувствую. У нее в голове что-то дурное.
– Господи, – простонал Анеас.
И ощутил всплеск силы где-то на севере. Выскочив из-под одеяла, он мгновенно замерз.
Светили звезды.
– Я чувствую, – сказала Смотрит на Облака.
Анеас подошел к пригорку, с которого осматривал северные земли под собой. В темноте он наступил на чью-то чашку и сломал какую-то ветку. Треск показался очень громким, но враг был далеко.
Смотрит на Облака тоже выбралась из-под одеяла и подошла к нему.
– Вот он, – сказал Анеас. – Черт возьми. Копим силу.
– Он тратит очень много.
– Наверное, ищет нас, – мрачно усмехнулся Анеас. – А может, и пропавших рхуков.
Смотрит на Облака долго вглядывалась в эфир.
– Он хочет сломать ее разум. Сделать ее рогатой тварью. С этим я справлюсь.
Три дня она была пленницей. Рабыней. Ее никто не насиловал, но в остальном относились к ней как к вещи. Походя били, заставляли таскать тяжести, распоряжались ею.
Сначала она думала, что Орли ее защитит, но он не собирался делать ничего подобного. Когда кто-то ее ударил, а Орли только улыбнулся, рогатые твари осмелели.
Ногу он ей вылечил, но образовался длинный черный шрам, похожий на татуировку. Она боялась, что в ней осталась чужая магия. Еще сильнее она испугалась, когда увидела одного из рогатых голым: черные шрамы покрывали все тело.
И Орли вложил что-то ей в голову.
Ирина покрылась синяками. Их было не так много, но она боялась… всего. И нечто в голове ее мучило.
Ночью, в лагере, он вламывался в ее разум. К этому ее готовили: герметическими силами она не владела, но принцессу империи учили защищаться от всего. Она выстроила вокруг себя высокие стены из белого мрамора. Он покрыл их кровью и слизью, он жег их огнем и гнал на них отвратительных тварей, оставлявших следы кислоты, но все же стены выдержали. Черное яйцо в голове было как предатель в замке. Но она окружила стенами и его, закрыла яйцо другими мыслями.
Во второй раз он послал на белые стены темные, обольстительные эманации, неожиданно приятные. Она чуть не сдалась, но все же устояла.
Наконец, она научилась строить стены так же быстро, как он нападал на них, и даже быстрее. Утром она боялась уже меньше. Ирина не могла объяснить этого даже самой себе, но победа внутри собственного разума помогала. Но, чтобы сопротивляться, она должна была бодрствовать. С каждой ночью она становилась все слабее.
Она обнаружила, что спит на ходу. Рогатые пинали ее, чтобы она проснулась, и били палками по ногам. Заплечного мешка и легких туфель при ней больше не было. Все тело болело.
Но она продолжала думать. Она даже предположила, что могла бы заключить с Орли союз или сделать вид, что сдается. Но она не могла представить, что покорится ему. Запах и вросшая в тело броня вызывали у нее отвращение. Ни с кем она не могла вступить в переговоры. Никому не могла предложить ничего ценного.
Были и другие пленники. Банда, видимо, напала на селение где-то на востоке, рядом с Тикондагой. Они вели за собой несколько детей и женщин, которые делали всю работу в лагере. Если кто-то злил рогатых, его били. На третий день одну из женщин обезглавили. Тело бросили в лагере на съедение мухам. Рогатая тварь воткнула в труп маленький нож, как будто заставляя его встать. Мертвая женщина не двинулась, рогатый плюнул на нее и поднялся. Понюхал воздух и подошел к костру.