Слезы текли по лицу Габриэля и замерзали на ветру. Прощай.
Морган Мортирмир сидел на высокой толстой сосне. Пострадала только его гордость. Да еще на руках остались длинные царапины – в иных обстоятельствах они могли бы вызвать у Габриэля не только смех.
– Не смешно! Я все сделал правильно, кроме…
Ариосто схватил магистра одним отточенным движением.
– Бога ради. – Габриэль обнял Моргана, а тот вдруг расплакался.
– Мы… откуда взялась эта сила?
– Амиция. Она… ушла. А мы не закончили.
– Мы убили дракона. Господи. Я страшно просчитался. Я такого не ждал.
– Мы оба не ждали. А теперь одайн знают, что мы близко.
Ариосто понадобился час, чтобы отдохнуть. Морган все это время смотрел на небо и что-то злобно бормотал, но заняться было нечем. Огромный грифон устал – так устал, что ему требовался сон. А горный склон оказался очень холодным.
– Разведи костер, – сказал Габриэль. Он смотрел на черные ошметки на соседней горе – куски драконьего трупа. – Одайн знают, что мы победили дракона. Должны знать.
– И что они сделают? А ты бы что сделал? – с любопытством поинтересовался Мортирмир. – На мгновение мир исчез. О, я, кажется, понял…
– Мир исчез… – повторил Габриэль.
Габриэль давно знал, что Амиции скоро… не станет. Но правда оказалась слишком тяжелой. И хуже того, он понял, что она прогнала его, чтобы ему было легче. Он подумал о Бланш. О том, что должен для нее сделать, в конце концов. А потом усилием воли, которое одобрила бы даже его мать, отогнал эти мысли. Отныне он думал только о ночи, ледяном небе, усталом грифоне и одайн.
– Переговоры? – предположил Габриэль. – Если бы я был на их месте и кто-то убил бы моего дракона, я бы попробовал поговорить. – Он слабо улыбнулся.
Силы теперь хватало, и он разжег огонь и вскипятил воды для всех троих. На ледяной горе она пришлась кстати.
– Я серьезно, Морган. Если бы я узнал, что кто-то уничтожил моего ручного мертвого дракона, я бы предложил переговоры. А если они живут в эфире, как говорил Аль-Рашиди…
Мортирмир посмотрел на темный лес. Ни искорки, ни огонька. На пятьдесят миль в округе некому было зажечь свечу. Темнота оставалась непроглядной.
– Наверное, так выглядел мир до появления людей, – заметил Мортирмир.
Габриэль кивнул и поежился.
– Я не думаю, что они способны на переговоры. Мне кажется, они могут только победить или умереть.
– Ужасный недостаток.
Ночь тянулась. Всех троих дергало. Пот под курткой Габриэля едва не превратился в лед. Габриэль попытался отгородиться от горя. Он скучал по Бланш.
– Смешно будет умереть здесь от холода после такого боя.
– Если Ариосто нас унесет, давай закончим дело. Это безумие, но все же я понимаю. Одним ударом можно избавиться от необходимости утопить этих бедных людей в крови.
– Да. Вот только дракон уже разложился, Морган. И о чем это нам говорит?
– О том, что одайн умеют управлять мертвыми.
– Одержимые немертвые крестьяне, возможно, уже умерли от голода.
Морган помолчал, посмотрел на сверкающие звезды, которые здесь были совсем близко; потом на темный лес, бархатным ковром раскинувшийся внизу.
– Узнаем в течение часа.
– Ариосто устал.
– Ты говорил, что у нас только один шанс. Это неправда. Мы можем вернуться в лагерь. Но если одайн обладают стратегическим мышлением, если они знают, что здесь произошло…
– Должны знать.
– Не перебивай. Я вот что думаю…
Габриэль засмеялся.
Даже в слабом свете звезд стало заметно раздражение магистра, быстро сменившееся страхом и смущением.
– Я опять не так себя веду?
У Габриэля начали неметь пальцы.
– Ну, один из нас император. И это не ты, друг мой.
– Ну да, – рассмеялся Мортирмир.
– И все же я согласен. Они не едины. Это должно было случаться и раньше. Заклинание Аль-Рашиди – брат-близнец того, что использовал мастер Смит у меня на глазах. Если одайн его помнят, у них может быть ответ, даже если… в любом случае стоит попытаться. Там пятьдесят тысяч человек, и я не собираюсь говорить своей госпоже, что не сумел их спасти, потому что замерз.
– А ты тоже смешной, – улыбнулся Мортирмир. – Пошли, сделаемся героями.
– Герой тут один, Ариосто. Друг, ты сможешь нас унести?
А ты можешь развести костер прямо на седле? Но я могу. Я весь переполнен… этой штукой. Когда убиваешь врага и чувствуешь себя самым сильным. Если хочешь, я и до Альбинкирка долечу. Только… говори со мной.
Только что? – спросил Габриэль.
Я очень замерз и хочу есть.
Тридцать миль. – Габриэль попытался представить расстояние.
Как это?
От башни Альбинкирка до красивой фермы с девушками. И назад.
Может быть.
Для чудовищно сильного зверя прозвучало очень неуверенно.
Габриэлю это не понравилось.
Если бы мы были в Альбинкирке, ты бы долетел до фермы госпожи Хелевайз и обратно?
Да.
– Планы меняются, – сообщил Габриэль Моргану.
Когда Ариосто взмыл в воздух, ночь уже заканчивалась. Небо немного посветлело. В этот час перед рассветом умирают старики, рушатся надежды, сидящие в засаде теряют терпение, сильные мужчины плачут, а жены успокаивают их.
Держались пониже, потому что даже подобие внезапности лучше, чем ничего, и молчали. Мортирмир наложил на один из своих перстней сложное заклинание, указывавшее направление. Об остальном приходилось догадываться.
Было очень холодно. Даже в мехах, даже в герметическом шлеме Габриэль чувствовал, что никогда еще так не мерз. Когда небо на востоке стало бледно-серым, близость к земле начала его раздражать. Ариосто летел низко, скользя над полями, как скат над океанским дном. Поднимался он только над деревьями и совсем чуть-чуть.
По их подсчетам, полет от горного хребта должен был занять не более трети часа.
Он продолжался вечность. Они летели над заброшенными полями, вдоль долин, ветер обжигал лица, и Габриэль чувствовал страх, ужас и отчаяние.
Но он привык к ним с юности.
Далеко на востоке над пустынями Хатти вставало солнце. Небо светлело.
Рассвет пришел даже во Тьму.
– День настанет снова, – прошептал Габриэль навстречу ветру.
В какой-то момент он понял, что видит людей. Десятки тысяч людей. Они стояли группами или поодиночке, многие шли, кто-то лежал на земле. Потом он разглядел еще и оленей, медведей, мулов, овец, коров…
Люди и животные виднелись под Ариосто так близко, что он мог бы метнуть в них кинжал и попасть.
Большинство из них двигалось.
Никто не взглянул на Ариосто.
Габриэль обернулся и посмотрел на Моргана, который явно очень замерз и ежился, глядя на кольцо. Он ткнул Габриэля и поднял руку. Загнул один палец.
Четыре.
Готов? – спросил Габриэль у грифона. – Давай как можно выше.
Готов. Очень устал.
Последняя остановка. Обещаю.
Три.
Где мне приземляться?
Я думаю.
Габриэль чувствовал, как устал и измучился Ариосто.
Два.
Давай, наверх.
Я отдам тебе все, что смогу.
Один.
Вперед!
Когда начался отсчет, грифон прибавил скорости. Красно-зелено-золотые крылья мерно взмахивали, ледяной ветер дул навстречу с силой урагана.
А теперь Ариосто резко вскинул голову и пошел вверх. Крылья забили по воздуху, и всадников подбросило.
Солнце озарило горы на востоке. Один теплый луч копьем света коснулся крыла грифона, и то как будто вспыхнуло.
Под ним немертвые повернули головы. Все как один.
И все же Ариосто рвался в небеса, пылая, как феникс, возрождающийся из пепла.
– Нет еще, – сказал Морган. – Выше.
– Я пытаюсь!
Немертвые были везде, насколько видел Габриэль. Все они разом вскинули руки в салюте. По эфиру пошла рябь.
Аспис.
Гоплон.
Скутум.
Сильно рискуя, Габриэль выставил щиты.
На безопасной шахматной доске Морган наконец-то встал нормально.
– Очень хорошо, – сказал он.
Сначала одайн ударили огнем. Каждый из немертвых выпустил искру. Пламенный шар взметнулся вверх – так нестройный хор порой рождает музыку. Так ударил бы и человеческий волшебник, но это сделали одайн.
Габриэль повернул щиты, которые отразили и поглотили жар. Морган помог ему, и огненный ад сделался потоком воздуха, который поднял их выше.
Ариосто закричал – от боли или от радости, Габриэль не понял. Отдался потоку ветра.
– Выше. Мы справимся с любыми их ударами. – Морган наконец-то обрел прежнюю уверенность.
– Мы столько раз ошибались.
– Выше. Главное, не ошибиться сейчас.
Хор одайн еще раз бросил в них огненный шар, который поднял Ариосто еще выше.
– Теперь они изменят тактику. Но уже поздно.
Голос Мортирмира стал гласом судьбы.
– Еще выше.
Я очень устал, друзья.
Все, любовь моя. Это и есть все.
Тогда забирай! – крикнул грифон и ударил крыльями изо всех сил. И еще раз, как гигантский колибри.
Они поднялись выше. Люди внизу были уже неразличимы, они превратились в цветное пятно. Поля и перевалы Арле лежали ковром, а рабы одайн казались грязью на нем. Грязь расползалась на глазах.
– Вот, – сказал Морган.
Он поднял руку, и Габриэль повернулся посмотреть.
– Огонь низвести на землю! – произнес Морган вслух, и его заклинание расплылось во все стороны, как капля краски в воде, как облако дыма от костра.
Сначала он держал пламя в ладони, а потом оно разлетелось мириадами алых точек, которые взрывались во тьме внизу, падали и летели, плавно парили, рассыпались фонтаном света и огня, золотыми, зелеными, красными вспышками.
Свет обрушился на Тьму со скоростью мысли, он имел цвет и плотность, следы его будто отпечатались на веках. Тысячи, десятки, сотни тысяч искр.