— Ну и каков будет вердикт? — Выражение породистого лица Ульрича не оставляло никаких сомнений в том, что ответ ему заранее неприятен.
— Вы были совершенно правы, — развел я руками, — это дело никоим образом не относится к юрисдикции ордена.
— Что? — подобно выброшенной на берег рыбине разинул рот Ян Горач. — Как же так? А ритуал изгнания?
— Не было никакого ритуала изгнания. Убийцы просто нарисовали пентакль вокруг тела убитого да использовали для отвода глаз текст молитвы. Любой экзорцист даст заключение, что перед смертью покойный не был очищен.
— И у вас есть такое заключение?
— Будет к утру, — уверенно заявил я и улыбнулся стражнику: — Так что вам, как говорится, и карты в руки.
— Что-то можете посоветовать? — поджал Ульрич губы.
— Пляшите от текста молитвы. Вряд ли простой человек помнит его наизусть и тем более способен написать, не допустив ни единой ошибки. Скорее всего, это кто-то с соответствующим образованием.
— Да всех уже по пять раз перепроверили! И ведь был на примете один семинарист недоучившийся, так этому прощелыге свезло к детям маркиза Левича репетитором устроиться! Не было его в городе, специально проверяли…
— Ищите дальше, — пожал я плечами и повернулся к обильно потевшему Яну Горачу: — А вы, преподобный, будьте любезны, предоставьте к завтрашнему утру ваши соображения о причинах столь частых случаев бесноватости. Боюсь, мне на какое-то время все же придется в городе задержаться.
— Разумеется, — пролепетал настоятель.
Я ободряюще похлопал его по плечу и окликнул заскучавшего Валентина:
— Господин Дрозд, а где поблизости можно перекусить? У меня, понимаете ли, за день маковой росинки во рту не было.
— Я вас провожу, — предложил усач, а, когда мы вышли за ограду ратуши, настороженно оглянулся и прошипел: — Вы что такое, командир, творите?
— А что?
— Вы не собираетесь расследовать убийства?!
— Нет. С какой стати?
— Но ведь…
— Официально расследовать убийства и отыскать убийц — это несколько разные вещи, — пояснил я свою позицию. — Тем более что поводов для расспросов у меня и без того хватает.
— А как же помощь местных властей?
— От такой помощи один вред. И довольно об этом. Я голоден как волк.
Валентин только горестно вздохнул и указал на здание с другой стороны улицы, на веранде которого помаргивали оранжевыми огонечками многочисленные фонари:
— Сядем на улице или пойдем внутрь?
Я поежился из-за вечерней прохладцы, потом припомнил тесную затхлую комнатушку и решил:
— На улице.
Нам удалось без труда отыскать свободный столик, благо почтенная публика предпочитала ужинать в обеденной зале, и Валентин отправился делать заказ. Я какое-то время прислушивался к доносившемуся из распахнутого окна стуку столовых приборов, гулу голосов и треньканью развлекавшего посетителей музыканта, потом глянул на вернувшегося Дрозда и поморщился. Усевшийся напротив усач скорчил столь недовольную гримасу, что немедленно захотелось со всего размаху засветить ему в лоб чем-нибудь тяжелым.
— Тебе и в самом деле все разжевывать надо? — обреченно вздохнул я.
— Было бы неплохо, — подтвердил Валентин.
— Вино заказал?
— Заказал.
— Хоть какая-то польза от тебя, — не сдержался я, потом махнул рукой и склонился над столом: — Ладно, слушай. Стражу посвящать в расследование нельзя?
— Нельзя, — кивнул усач.
— А не будем сотрудничать, они заподозрят неладное. Меньше всего, знаешь ли, мне хочется, чтобы в затылок дышал десяток топтунов.
— Но расследование…
— Ты же понимаешь, что расследование в любом случае не должно завершиться успехом? В этом весь смысл, разве нет? Так к чему ввязываться в изначально обреченное на неудачу дело? Нет, мы будем держаться от него в стороне, а потом найдем козла отпущения и смешаем его с грязью.
— Имеете в виду Ульрича?
Я жестом велел Валентину замолчать и радушно улыбнулся девушке в пышном цветастом платье, тащившей к нашему столу огромный поднос. Выставив два здоровенных блюда с тушеной капустой и жареными сосисками, тарелку с хлебом, пару пустых кружек и кувшин вина, разносчица удалилась, и тогда Дрозд повторил свой вопрос:
— Хотите утопить Ульрича?
— Его племянник водит знакомство с дурной компанией. Думаю, и дядя замаран в чем-нибудь нехорошем по самые уши. Стоит лишь копнуть…
Я откусил оказавшуюся невероятно острой сосиску, поспешно заел тушеной капустой и хлебнул водянистого вина. С голодухи сойдет, но завтра придется какое-нибудь более приличное заведение отыскать. Если тут столоваться, изжогу точно заработаю.
— Как у вас все просто получается, — попивая вино, глянул на меня поверх кружки Валентин. — А как на убийц тогда выйдем? У нас четыре дня осталось…
— Убийцами займутся Гуго и Берта. А ты слушай и запоминай, передашь им все слово в слово.
— Весь внимание, — съязвил усач.
— Ну-ну. — Я оглядел темную улицу и спешащих по делам горожан, изредка нырявших в гостеприимно распахнутые двери увеселительных заведений, вздохнул и начал инструктаж: — Убийц трое, двое приезжих, один местный. Жертв подбирает именно он.
— Подождите, подождите! — опешил сразу ухвативший мою мысль Дрозд. — Так вы действительно полагаете, что это простые ограбления? Бред! Убийц весь город ищет!
— И еще долго искать будет, потому как ищут их совсем не там.
— Но идти на такой риск…
— Они обчистили семь или восемь домов, а у стражи нет ни одной зацепки. А что до жертв… ну так люди убивают и за меньшее.
— Не знаю, не знаю, — засомневался Валентин. — Немногие пойдут на такие злодейства лишь ради золота. Это же на всю голову больным надо быть!
— Банда душевнобольных? — ухмыльнулся я. — Нет, это простудой все вместе болеют, а с ума поодиночке сходят.
— Ладно, оставим это пока. — Дрозд стряхнул налипшую на ус капусту и подался вперед. — Но ведь тогда получается, что сейчас убийц может в городе и не быть! И что будем делать?
— Они здесь. Два нападения следуют одно за другим, далее идет перерыв в пару декад.
— Тогда у нас нет даже четырех дней…
— Ты будешь меня слушать, нет? — Я начал понемногу терять терпение. — Или до ночи тут сидеть собираешься?
— Слушаю, слушаю…
— Насчет наводчика ничего не скажу, а вот приезжие — люди заметные. Один длинный — выше меня на голову, если не более; второй прихрамывает на правую ногу и любит душить женщин.
— Пытает так?
— Скорее с головой проблемы. Скажи Берте, пусть местных гулящих девок расспросит; о таких случаях в их среде слухи влет расходятся. И не обязательно сразу душителями интересоваться, просто людьми жестокими и склонными к насилию.
— По наводчику ничего?
Я припомнил распотрошенный сундук с одеждой и задумался.
— Он либо мот, либо жмот. Или сорит деньгами, или за грош удавится. Приезжие, те, скорее всего, покутить любят. Вина выпить да с девками покувыркаться, чтобы нервишки в порядок привести. Как-никак под петлей ходят.
— А мы чем займемся?
— А мы будем действовать всем на нервы. Заодно попробуем понять, почему в городе столько бесноватых.
— Понятно, — кивнул Валентин. — Насчет этого вам с экзорцистом переговорить надо.
— Как он, кстати?
— Мальчишка, — презрительно махнул рукой Дрозд. — Первое назначение. Зелен настолько, что, будь яблоком, и кусочка бы не откусили.
— И где это юное дарование сейчас?
— В имение маркиза Левича с утра умотал. У того со старшей дочерью несчастье приключилось.
— Одержима?
— Ну да. Вот наш юный экзорцист и решил этим случаем самолично заняться.
— Молодец.
— Молодец-то он молодец, — дернул себя за ус Валентин. — Но понять не могу, с какой стати к нам этого юнца приставили! Теперь возиться с ним…
Я только покачал головой и ничего на завуалированный вопрос отвечать не стал. Во-первых, сам терялся в догадках, а во-вторых, иной раз языком не трепать лучше. Всякий должен знать лишь то, что ему для работы знать нужно, и не более.
— Так я пойду? — приподнялся со стула Валентин.
— Расплатись и иди, — разрешил я.
— Хм… — поморщился усач, но за кошелем все же полез.
— Не обеднеешь, — усмехнулся я, и тут на веранду заскочил какой-то растрепанный парнишка.
— Господин Дрозд! — с ходу заголосил он. — Господин Дрозд!
Валентин от неожиданности едва не рассыпал монеты и зло шикнул на посыльного:
— Ну-ка, цыц! Что визжишь?
— Его сиятельство за вами послал. Велел срочно быть. Без промедлений.
Усач беззвучно выругался, на миг закрыл глаза и очень спокойно и даже ласково спросил:
— Случилось что?
— Ничего не знаю, ваша милость, — замотал головой щербатый мальчонка.
— Да брось, — добродушно улыбнулся Дрозд. — Ты и не знаешь? Да вовек не поверю!
— Всеми Святыми клянусь, просто за вами ехать велели.
— А ну отвечай! — Валентин ловко ухватил посыльного за ухо и, выкручивая, зашипел: — Ну-ка выкладывай все, быстро!
— Не надо! — взвизгнул приподнявшийся на цыпочки парнишка. — Это из-за Вероники!
— Старшей дочери? — сообразил я.
— Да! — шмыгнул носом пацан. — Экзорцист как утром с ней заперся, так и не выходит. И беспокоить запретил. А духовник тревогу поднял, мол, давно все закончиться должно было!
Дрозд вопросительно глянул на меня; я утвердительно кивнул. Целый день одной бесноватой заниматься? Ерунда какая-то. Не иначе что-то нехорошее приключилось. Ох, навязали юнца на мою голову!
— Возвращайся и передай — сейчас буду. И официала Изгоняющих с собой привезу. Так, ваша милость?
— В комнату пусть не суются только! — предупредил я, а когда парнишка убежал, в сердцах выругался: — Бесов праздник!
— И не говорите! — Валентин выложил несколько медяков и поднялся из-за стола. — Маркиз в дочурке души не чает, если с ней что-то случится, он с нами и разговаривать больше не станет.
— Погоди! — Я ухватил подручного за рукав и дернул обратно. — Ты куда?