Маркизе, той никаких чар не надо, чтобы мужика с ума свести. Как, впрочем, и Берте. Кстати, о Берте…
Заставить себя не думать о привязанной к кровати девице оказалось непросто, но в итоге мне все же удалось отвести взгляд в сторону. Немедленно накатила тошнота, колени подогнулись, и я уселся прямо на пол, едва не перевернув стоявшую рядышком лампаду.
Сил не осталось даже вытереть пот с лица, в голове звенело, а перед глазами все плыло, и прыгали мерзкие серые точки. Заточенные в душе бесы вознамерились взять реванш, но у меня вновь получилось загнать их обратно.
Вот ведь неугомонные!
Кое-как отдышавшись, я обхватил колени руками и шумно выдохнул. Дико хотелось напиться и заняться кое-чем, к делу не относящимся, вот только расслабляться было рано. Пусть сам я чары превозмог, но с этими-то страдальцами что теперь делать?
Экзорцист увяз накрепко; смогут ли ему помочь местные священники — большой вопрос. К тому же за это время свечи успеют прогореть, а без них выставленная монахом защита не удержит угнездившуюся в душе бесноватой тварь. Боюсь, тогда парнишка перед искушением не устоит и порождение Бездны выжмет из него все соки. А потом такое начнется…
В итоге братия из окрестных монастырей беса, конечно, обуздает, да только на карьере экзорциста в этом случае придется поставить большой жирный крест. Бьюсь об заклад, всю жизнь в архивах просидит. А раз Малькольм Паре имеет на него какие-то виды, мне тоже не поздоровится.
Нет, разумеется, я и сам мог провести ритуал изгнания. Но одно дело — с кровью и мясом вырвать беса из души человека, и совсем другое — сделать так, чтобы тот сам решил убраться в Бездну. Как бы после моего вмешательства девушка всю оставшуюся жизнь на кровати живым мертвецом не провалялась. К тому же сознания бесноватой и экзорциста сейчас связаны, поэтому достанется им обоим. Да и рискованно влезать в чужой ритуал. Рискованно в том числе и для меня самого.
Куда ни кинь, всюду клин.
В идеале надо каким-то образом привести этого лопуха в чувства, и пусть сам свою кашу расхлебывает. Вот только как это сделать?
Еле ведь выпутался. Повезло просто, что проблем с женским полом никогда не испытывал, а если парнишка ничего слаще морковки не ел, как ему помочь?
Как? Хм… должно выгореть…
Я с кряхтением поднялся на ноги, подошел к экзорцисту и помахал у него перед лицом ладонью — никакого эффекта. Осторожно запустил руку под полумаску, прикоснулся к сведенной судорогой шее и с трудом уловил редкий-редкий пульс.
Да уж, плохи дела. Совсем мальчик деревянный. Его сейчас на две табуретки опусти, так и останется скамейкой лежать. С другой стороны, мне же проще — хоть сопротивляться не будет.
Звякнув из чистого хулиганства нашитым на шляпу колокольчиком, я еще раз обошел комнату, убедился, что ничего не упустил, и выскользнул в холл, не забыв плотно прикрыть за собой дверь.
— Ну что?! — всполошилась маркиза. — Что с Вероникой?!
— Все в порядке, ваше сиятельство, — ответил я и отпихнул назад вознамерившегося прошмыгнуть в комнату духовника. — Берта, дверь.
Фальшивая монашка немедленно заступила на караул и так глянула на Ференца, что тот поспешил отойти.
— Могу я видеть дочь? — спросила Изабелла, перехватила мой взгляд и несколько даже покраснела. — Себастьян, вы так смотрите… Что стряслось?
— Извините, ради Святых! — охнул я. — Вы с дочерью буквально одно лицо, вот я и растерялся.
— Да-да, — расхохотался маркиз Левич и сунул мне в руку до краев наполненный бренди бокал, — я будто и не участвовал вовсе.
— Угомонись! — одернула его супруга. — Нашел время! Что с нашей доченькой, Себастьян?
— Ритуал почти завершен, но случай оказался более сложным, и брат-экзорцист не рассчитал своих сил. Ему понадобится небольшая помощь, и только. — Я одним глотком выдул едва ли не полбокала выдержанного напитка и блаженно перевел дух. Ну вот, одну потребность удовлетворил. — Дальше будет проще…
— Небольшая помощь? — понимающе глянул на мою промокшую насквозь рубаху маркиз. — Да с вас, дорогой друг, едва ли не семь потов сошло.
— Подожди! — вновь забеспокоилась Изабелла. — Что от нас требуется?
Я посмотрел в ее серые глаза и замялся:
— Ваше сиятельство, не сочтите на свой счет, но об этом хотелось бы переговорить с вашим супругом наедине…
— Хотите сказать, это не женского ума дело?! — моментально встала на дыбы маркиза. — Речь идет о моей дочери!
— И в мыслях ничего такого не было! — поспешил я успокоить хозяйку. — Просто воспитание не позволяет мне говорить о некоторых вещах при дамах.
— Дорогая, оставь нас, — пробасил Левич и окликнул присевшего на краешек дивана духовника: — Ференц, составь компанию Изабелле.
— Но…
— Идем, Ференц, — позвала его оскорбленная до глубины души маркиза, уже на выходе обернулась и со слезами на глазах спросила: — С Вероникой точно все будет в хорошо?
— Готов поклясться честью.
— Достаточно вашего слова.
— С Вероникой все будет хорошо. Уже скоро.
— Спасибо…
Маркиз Левич дождался, когда супруга покинет комнату, отпил бренди — который это уже бокал, интересно? — и с интересом уставился на меня:
— Ну и что у вас за просьба такая, Себастьян?
Я убедился, что, кроме Берты и Валентина, в холле никого не осталось, и неопределенно повертел в воздухе ладонью:
— Рискну предположить, что среди ваших служанок найдется распутная девица, не обремененная излишней моралью? Ее помощь была бы сейчас весьма кстати.
— Нужна помощь такого рода? — крякнул от неожиданности хозяин дома. — Вам?!
— Если бы! — вздохнул я. — Вы уж простите меня великодушно, но время не терпит…
— Отослать Изабеллу, это вы хорошо придумали, — рассмеялся маркиз и заговорщицки подмигнул: — Сейчас все будет. — И он во всю глотку заорал: — Миклош, где тебя бесы носят?! Ты мне нужен!
— И еще понадобится свободная комната, — попросил я и отставил бокал на низенький столик в углу.
— Соседняя как раз свободна.
Слегка покачиваясь на ходу, Левич зашагал навстречу выскочившему из арки мажордому, ухватил его под локоть и принялся что-то нашептывать на ухо. Я распахнул оказавшуюся незапертой дверь, заглянул внутрь и окончательно успокоился — подойдет.
Задрапированные простенькой однотонной тканью стены, туалетный столик, широкая кровать. Не иначе — гостевая.
Я махнул рукой развалившемуся на диванчике Валентину, и усач в один миг оказался рядом.
— Что нужно делать?
— Сейчас мальчишку вытащу, ты его за ноги примешь. И аккуратней, не сломай ему ничего!
— Все в лучшем виде сделаем! — фыркнул Дрозд.
— Ты напился уже, что ли? — пригляделась к нему Берта.
— Да все в порядке! Чего вы на меня наговариваете?
— Смотри у меня! — погрозил я усачу и предупредил: — Берта, как стукну, откроешь.
Сам заскочил в комнату, обошел экзорциста со спины и осторожно потянул на себя. Тот, как стоял — будто к доске примотали, — повалился назад, и мне с трудом удалось удержать его от падения, перехватив под мышки уже у самого пола. Тяжелый, зараза!
Попятился, стукнул пяткой в дверь и кое-как переступил через порог. На помощь сразу кинулся Валентин, и в четыре руки мы под звон нашитых на кожаное одеяние серебряных колокольцев занесли паренька в соседнюю комнату. Там Дрозд наступил на край плаща и едва не завалил нас всех на пол, но устоял и, тяжело отдуваясь, спросил:
— На кровать его?
— Нет, отпускай.
Кое-как мы установили уподобившегося изваянию монаха на ноги, убедились, что он не упадет, и отошли к двери.
— А чего не на кровать? — уже в коридоре удивился Валентин.
— Чтоб не расслаблялся.
С немым удивлением наблюдавший за нами маркиз шумно сглотнул и покачал головой:
— Вот это раскорячило его!
— Бывает, — махнул я рукой и вытер с лица пот.
— С Вероникой точно все в порядке? — с подозрением уставился на меня Левич.
— Все в порядке, — уверенно заявил я и с невозмутимым видом соврал: — Брат-экзорцист почти завершил ритуал, остались сущие пустяки.
— Поверю вам на слово, — успокоился хозяин дома и повернулся к неуверенно заглянувшей в холл служанке с грудью столь вызывающих размеров, что просто удивительно, как маркиза еще терпела ее в доме. — Марта, проходи!
— Да, ваше сиятельство…
— Себастьян?
— Смотри, красавица, — улыбнулся я и крутнул меж пальцев золотую монету, — есть полновесный флорин и непутевый девственник. Поможешь мне избавиться и от того, и от другого?
Марта вопросительно глянула на маркиза, тот кивнул, и тогда девица ловко перехватила золотой.
— Легко! — фыркнула она, но когда заглянула к экзорцисту, то неуверенно замерла на пороге. — Ой…
— Все в порядке, — ободрил я служанку. — Ты, главное, расшевели его.
Девица хихикнула и скрылась в комнате, а правильно истолковавший вырвавшийся у меня нервный смешок Левич отпил бренди и подмигнул:
— Не беспокойтесь, Марта и мертвого расшевелит.
Маркизу было видней, но все же я тихонько приоткрыл дверь и заглянул в щель. Впрочем, поводов для беспокойства и в самом деле не было: опустившаяся на колени перед братом-экзорцистом девица уже возилась с завязками кожаных штанов. Похоже — да, эта расшевелит.
— Берта! — окликнул я с трудом удерживавшуюся от смеха девушку и тихонько попросил: — Иди присмотри пока за Вероникой. — Но сразу придержал ее и шепотом уточнил: — Надеюсь, у тебя нет противоестественной тяги к молоденьким девицам?
— Моя единственная противоестественная тяга — это ты, — парировала девушка, зашла в комнату и уже через порог спросила: — На что обращать внимание?
— Если судороги начнутся или корчи, сразу меня зови. И за свечами следи, как прогорать начнут, предупреди.
— Знаешь, — улыбнулась вдруг Берта, — ты ведь вполне мог не тратить золотой, достаточно было просто попросить меня…
— Даже не смотри в его сторону, — украдкой погрозил я циркачке. — И не думай даже!