Беспрестанно поминая всех Святых, я с трудом дотерпел до города и, как только Дрозд остановил лошадей, поспешил выбраться на улицу. Соскочивший с козел Валентин распахнул покосившиеся ворота и махнул руками:
— Гуго, быстрее давай!
Дремавший на стоявшей во дворе телеге фокусник приподнялся с соломы, шумно зевнул и взялся за поводья.
— Пошла! — понукнул он лошаденку, и та, недовольно прядая ушами, выкатила повозку на улицу.
— Снял вот халупу, — махнул Гуго рукой в сторону темневшего в ночном мраке домишки. — Отсюда до места недалече…
— Берта где? — забеспокоился я.
— Здесь я, — выступила из кустов циркачка. — Телегу с собой брать обязательно? Как бы соседи не всполошились.
— Обязательно, — подтвердил Дрозд, успевший загнать карету во двор и вернуться к нам.
— Тебя не спрашивали, — огрызнулась Берта.
— После отвезете тела за город и сбросите в затопленные штольни. Валентин объяснит, как проехать.
— К чему такие сложности? — зевнул Гуго.
— Мертвецы должны раствориться в воздухе, ясно вам? Просто исчезнуть.
— Как скажешь, — пожал плечами фокусник и поторопил нас: — Забирайтесь уже быстрее! Скоро ночь кончится! — Он взмахнул поводьями, и лошаденка покатила телегу по улице. — Вот прихватят нас стражники с трупами, хлебнем лиха.
— Ты уж постарайся, чтоб не прихватили. — Я уселся рядом с Дроздом и свесил ноги. — Внутрь пойдем мы с Валентином. Сначала разберемся с хозяином, потом с его гостями. Берта, ты карауль на заднем дворе. Гуго, останешься на улице. Дождешься сигнала и сразу подгоняй телегу к дому. Заметите что-нибудь подозрительное — действуйте по обстоятельствам.
— Как забираться будем? — уточнил усач.
— Через окно. Днем немного повозился с рамой, проблем не будет.
— Ясно.
— Вот и хорошо. А теперь слушай и запоминай. — Я постарался припомнить все свои перемещения по дому и начал инструктаж: — Как залезем в окно, прямо не иди. Посреди комнаты стол, на нем куча кувшинов — толкнешь, нашумишь. Двигайся вдоль стен. Пять шагов вправо, потом одиннадцать и снова поворот. Через шесть шагов будет дверь. В коридоре осторожней — там половицы скрипучие, ступай только у самых стен. Идем налево, вход в хозяйскую комнату в семи шагах. Туда не ломись — сам справлюсь. Еще через пять шагов — гостевая. Один не лезь, дождись меня.
— Кровати там как стоят? — уточнил Валентин.
— У боковых стен напротив друг друга. Шесть шагов от двери, потом три в любую сторону и окажешься у изголовья.
— Вроде понятно все. Главное, чтобы соседские собаки не всполошились.
— Да нет там цепных псов поблизости. Через два дома только, — влез в разговор Гуго. — А теперь выметайтесь. — И он натянул поводья, остановив телегу на перекрестке.
— Идем! — поторопил я подельников, и мы зашагали к нужному дому.
За одним из заборов забрехала собака, и к ее лаю немедленно присоединились шавки на соседних улицах. Но впереди царила тишина, и мы поспешили дальше. А когда укрылись в густой тени вишневых деревьев и через щели в заборе стали изучать халупу галантерейщика, лай начал понемногу стихать.
— За мной! — не заметив ничего подозрительного, скомандовал я и поднырнул под ворота. Подбежал к дому, прижался спиной к стене и указал Берте на задворки: — Карауль у калитки! — Присел под окном и стянул сначала один сапог, потом другой. — Валентин, разувайся!
Девушка скрылась во мраке, тихонько выругавшийся усач избавился от обуви, и мы на пару приоткрыли раму и забрались внутрь. Постояли, напряженно вслушиваясь в ночные шорохи, а потом я шагнул вбок и едва не растянулся, наступив на кувшин. Не сними обувки, — точно бы нашумел.
— Осторожней! — предупредил я усача и двинулся дальше. На пятом шаге повернул и в обход стола прокрался к выходу. Высунулся в коридор, дождался Валентина и, бесшумно ступая босыми ногами вдоль стен, подобрался к хозяйской комнате. Расслышал сиплый храп и подтолкнул усача: — Проходи…
Сам проскользнул в дверь, обошел светлое пятно свалившейся на пол подушки и встал у кровати, на которой мерно посапывал растянувшийся во весь свой рост хозяин.
Подняв подушку, я накрыл ею лицо жертвы и уверенным движением вогнал узкий клинок меж третьим и четвертым ребром. Сразу навалился сверху, и судорожно дернувшийся человек захрипел и засучил ногами, сбрасывая с постели одеяло. Впрочем, силы скоро оставили его, и он обмяк.
Первый готов.
Удостоверившись в смерти галантерейщика, я вытер нож о перину и вышел к дожидавшемуся меня в коридоре Валентину. Указал ему направо, пропустил вперед и двинулся к кровати у противоположной стены. Поудобней перехватив рукоять ножа, подался вперед и ошарашенно захлопал глазами: постель оказалась пуста!
За спиной послышался шорох, плеск хлестанувшей крови сменился бульканьем вырывавшегося из распоротой глотки дыхания, и после короткого хрипа в комнате вновь воцарилась тишина.
— Ты чего? — миг спустя оказался рядом Валентин. — Чего стоишь?
— Где еще один? — ухватил я его за грудки. — Точно все трое домой вернулись?!
— Отпусти! — прошипел Дрозд. — Сам видел, как они возвращались!
Я оттолкнул его, задумчиво глянул на заправленную постель и, вспомнив об увиденном днем гамаке, не удержался от ругательства:
— Бесов праздник!
— Чего еще? — вздрогнул Валентин и перестал отирать простыней забрызганное кровью лицо. — Что случилось?!
— Он на чердаке! — Я бросился к двери и позвал усача за собой: — Идем! Живо!
Мы рванули в дальний конец коридора, и позабывший предупреждение о скрипучих ступенях Валентин с ходу взлетел на второй этаж. В сердцах выругавшись, я куда осторожней поднялся до середины лестницы и уже оттуда прошептал недоуменно озиравшемуся раззяве:
— Люк прямо над тобой.
Тот запрокинул голову и вдруг, нелепо дернувшись, взвился в воздух. В один миг очутившись рядом, я ухватил Валентина за ремень, подпрыгнул и вцепился в захлестнувшую шею усача веревку. Вцепился — и поджал ноги.
Не ожидавший подобного финта убийца под тяжестью двух тел рыбкой нырнул в люк и врезался в нас подобно выпущенной из осадного орудия глыбе. Валентина отшвырнуло на лестницу, и он с грохотом скатился на первый этаж, а меня любитель веревок сбил с ног и всей своей тяжестью придавил к полу. Охнув, я запустил пятерню в длинные засаленные волосы, но этот гад растопырился, как морская звезда, и вдруг впился зубами мне в бедро. Да так лихо, что лишь пола кожаной куртки помешала ему вырвать кусок плоти.
Не разжимая челюстей, душегуб выудил откуда-то стилет, вслепую замахнулся — и я едва сумел отвести удар в сторону. Свободной рукой вцепился убийце в ухо, и тут упершийся ногами в стену крепыш резко подался вперед, навалился сверху…
…и обмяк, когда Валентин одним жестким ударом кинжала перебил ему хребет. Я не без труда спихнул с себя уже безжизненное тело и зашипел от боли, ощупывая бедро.
— Командир, ты как? — просипел растиравший шею усач.
— Жить буду.
Я расстегнул пряжку ремня, приспустил штанину и с тревогой уставился на укус. Но нет — куртка уберегла от увечья. Синяк, правда, будет просто жуткий.
— А меня, кха, чуть не вздернули. — Дрозд опустился на верхнюю ступеньку и, оттянув ворот, прикоснулся к протянувшейся поперек горла багряной полосе содранной кожи. — Как висельник теперь…
— Беги за остальными, — распорядился я и, ухватившись за приставленную к стене лесенку, поднялся на ноги. — Нам еще графом заниматься.
Валентин отправился выполнять распоряжение; я уткнулся лбом в перекладину, какое-то время постоял так, затем стиснул зубы и принялся взбираться на чердак. Ногу пронзила острая боль, из глаз потекли слезы, но треклятый душитель не перекусил ни артерий, ни сухожилий, а значит, надо просто перетерпеть боль. Просто — ага…
Очутившись наверху, я пару мгновений жадно ловил воздух открытым ртом, дождался, пока хоть немного перестанет ломить бедро, и заковылял к тайнику.
Впереди замаячил тусклый огонечек горевшей у гамака свечи, я переставил ее к тайнику, отодрал доску и заглянул внутрь. Ух, как бальзам на душу — все на месте. И штык, и книга с молитвами. Деньги тоже пригодятся. Пусть на них и кровь, но золото есть золото.
Едва не сверзившись, я слез с чердака, рывком перекатил мертвого убийцу к лестнице и столкнул его вниз. Прихрамывая и морщась, спустился следом и сунул обмотанные провощенной бумагой стопки монет озадаченному Гуго, который осветил фонарем замершее у его ног тело.
— Вижу, вы тут славно повеселились.
— И не говори. — Я задумчиво взвесил в руке томик с молитвами и спросил выглянувшего в коридор Валентина: — Ты мои записи не потерял?
— Как можно? — ухмыльнулся тот и похлопал себя по карману: — Все тут.
— Сожгите, — передал я книгу фокуснику и указал на спальню хозяина: — Из-под перины кошель достань и сундук в гостиной проверь. Да и вообще, пошарь тут на предмет тайников.
— Сделаем.
— В сарае возьми дерюгу, тела замотаете. Дом подпалите. Но пожар ближе к утру начаться должен. Справишься?
— Легко, — кивнул Гуго, которому явно не терпелось приступить к обыску.
— Сначала покойников в телегу погрузи.
— А вы куда? — опешил фокусник. — Берта на шухере, а один я надорвусь их таскать!
— У нас еще дела, — с усмешкой заявил Валентин.
— Какие еще могут быть дела?! — возмутился оскорбленный до глубины души Гуго.
— Перестань. — Я стянул с правой ноги убийцы ботинок со стоптанным каблуком, забрал у фокусника фонарь и захромал к собственной обувке, оставленной под окном. — И не шуми здесь, а то начнешь еще стены ломать.
— Ну вы вообще…
Необходимости шастать по окнам больше не было, и мы с Валентином покинули дом, как нормальные люди, а не ночные тати, — через дверь. Стараясь особо не маячить во дворе, я быстренько обулся, заскочил в сарай и только тогда поднял шторку потайного фонаря.
Сваленные у стены тюки никакого интереса не представляли, и первым делом я принялся срывать крышки с бочонков. И уже в пятом или шестом обнаружил тронутые ржавчиной гвозди с квадратными шляпками, точь-в-точь как те, что убийцы использовали для распятия своих жертв.