— Долго еще? — поторопил меня Валентин.
— Нет. — Я завернул четыре гвоздя в тряпицу, сунул ее в карман и похлопал по бочонку. — Отнеси к дому, пусть вместе с телами утопят.
— А штык с ботинком тебе зачем?
— Штык, чтобы раны соответствовали. Ботинком следы нужные под окном оставим. Молоток взял?
— Да.
— Тогда ходу.
Пригибавшийся под тяжестью гвоздей Валентин отволок бочонок в телегу; я вернул Гуго светильник, вышел во двор и уже вместе с усачом зашагал к калитке.
— Куда это вы намылились? — поинтересовалась прятавшаяся в тени Берта.
— Командир спешит в усадьбу вернуться, — объяснил Валентин и ехидно добавил: — А то маркиза проснется, а его нет. Непорядок.
— Иди, трепло, — подтолкнул я его в спину и поморщился из-за бесовски нывшего бедра.
— Ты, Себастьян, смотрю, времени зря не теряешь, — только и покачала головой циркачка.
Я ничего не ответил и, откинув щеколду, приоткрыл калитку. Огляделся и под тихий девичий смех шагнул на улицу.
Не язык, а помело у некоторых…
С графом все прошло без сучка без задоринки. Даже сам не ожидал. Перебрались через забор, придушили дремавшего под окном караульного, влезли в спальню. И не оставили старику ни единого шанса, сразу запихнув в рот кляп и спеленав по рукам и ногам.
Ну да опытному человеку провернуть такое — раз плюнуть. Куда сложнее оказалось начертать на полу, а потом и потолке длиннющую молитву. Хорошо хоть у меня рука набита, иначе до утра бы провозились.
В общем, с графом разобрались без проблем. Настоящие сложности начались после возвращения в усадьбу Левичей.
Как ни крути, покидал я Изабеллу в добром здравии, а вернулся изрядно помятым и забраться на второй этаж по водосточной трубе сумел только со второго захода. Хорошо хоть, сорвавшись первый раз, не нашумел. А то верхнюю одежду заранее снял, чтобы не изгваздать, — и застань меня кто под окнами маркизы в одном исподнем, хлебнул бы лиха.
Но обошлось. Скрипя зубами, влез в спальню, привел в порядок камзол, жадно выхлебал остававшееся в бокале вино и забрался в постель с одним лишь желанием выспаться.
Но мечты о долгом и крепком сне так и остались несбывшимися мечтами — маркиза проснулась еще затемно и, пребывая в игривом настроении, буквально выжала из меня последние остатки сил. А там уже светать начало, и пришла пора возвращаться к себе в комнату.
Не хватало еще, чтобы меня в хозяйской постели застукали. И так сердце не на месте…
— Себастьян, тебя что-то беспокоит? — приподнялась с подушки Изабелла, заподозрив по моей осунувшейся физиономии неладное.
Я лишь тяжело вздохнул, уселся на кровати и потянул на себя простыню. Потянул, желая скрыть побагровевший след укуса на левом бедре, а вовсе не из-за неуместной сейчас стыдливости. Сама маркиза обнаженной груди, на удивление пышной для дамы столь хрупкого сложения, совершенно не стеснялась и потому тихонько рассмеялась, заметив мое смущение:
— Ну же, Себастьян! Что случилось?
Я недолго поколебался, но решил ответить правду:
— Просто не понимаю, как это у нас получилось. Не в моих правилах оказывать внимание замужним дамам.
— Жалеешь?
— Вот еще! — фыркнул я. — Но если об этом узнает твой супруг… Я-то уеду, а тебе с ним жить.
— Себастьян, ты просто чудо! — улыбнулась маркиза и откинула с себя и без того почти не скрывавшее наготу одеяло. — Не беспокойся, мой благоверный от всего этого только выиграет.
— Как так?
Ничего не ответив, Изабелла облачилась в тончайший пеньюар и отошла туалетному столику. Придирчиво оглядела себя в зеркало, разгладила пару морщинок и встала у открытого окна.
— Всю жизнь я закрывала глаза на его интрижки. Старалась не слышать сплетен, надеялась, что когда-нибудь все переменится. Куда там! С каждым годом становилось лишь хуже и хуже. А теперь, когда с нашей доченькой приключилось такое несчастье, когда мне так нужна его поддержка… — Раскрасневшаяся Изабелла осеклась, не справившись с нахлынувшими эмоциями, но сумела взять себя в руки и продолжила: — Когда я больше всего в нем нуждалась, этот гад укатил в столицу! Бросил нас на произвол судьбы! И знаешь, Себастьян, — захотелось его убить!
— Не стоит… — Неловкость ситуации не помешала мне просунуть ноги в узкие брючины и затянуть ремень.
— Захотелось схватить что-нибудь тяжелое и выбить из него всю дурь! И я поняла, что не смогу простить, как делала всегда. Что надо найти отдушину, иначе рано или поздно обида разъест меня изнутри и доведет до беды! А мне, знаешь ли, вовсе не хочется потерять детей, дом, положение в обществе… — Маркиза понемногу успокоилась, и теперь ее волнение выдавала лишь резко вздымавшаяся грудь. Хозяйка особняка отошла от распахнутого окна и присела на кровать. — Твое внимание, Себастьян, и стало той самой отдушиной. Оно перекрыло обиду, напомнило, что тридцать пять лет и три ребенка — это еще не старость. Ты помог мне вернуть уверенность, но теперь я постараюсь тебя забыть. Пообещай, что никогда не вернешься…
— Не вернусь, — подтвердил я, одну за другой застегнул пуговицы рубахи и подмигнул: — Но не забуду.
— Спасибо. — И озябшая Изабелла скользнула под одеяло. — Спасибо тебе, Себастьян, за все.
Я прикрыл окно, от которого в спальню тянуло утренней прохладой, снял наброшенный на спинку стула камзол и спросил:
— А если об этой ночи узнает маркиз? Что, если ему кто-то о нас расскажет?
— Не беспокойся, — покачала головой Изабелла и неожиданно жестко улыбнулась: — Если мой супруг решит вдруг прислушаться к беспочвенным слухам, я превращу его жизнь в один непрекращающийся кошмар. И он об этом знает.
— О, женщины! — только и пробормотал я и, не прощаясь, выскользнул в коридор.
Никого не встретив по пути, прокрался по только-только начавшему просыпаться особняку к себе и прямо в верхней одежде без сил повалился на кровать.
Ну что за жизнь? Полночи врагам Короны глотки режешь, полночи с маркизой в постели кувыркаешься. Никаких полутонов. Слишком много эмоций — так и загнуться недолго.
Я потер нестерпимо нывшее бедро и с некоторой даже грустью подумал о маркизе. Хороша, бесовка. И умна. Знает, когда вовремя остановиться. А проблемы с нервами… Ну а кто вообще может на полном серьезе утверждать, будто у него с этим делом полный порядок? Я — точно нет. Не с моей работой.
Понемногу начал подкрадываться сон, но стоило задремать, как в дверь нервно заколотили. В голос выругавшись, я поднялся с кровати и выглянул в коридор. Хмуро глянул на пританцовывавшего от нетерпения брата-экзорциста и спросил:
— Что стряслось опять?
— Графа Валича ночью убили! — выпалил Марк Бонифаций не-помню-как-его-там-дальше.
— Ну и?..
— Это дело рук того самого убийцы-экзекутора! Пентакль, священные письмена…
— Послушай меня, Марк. — Я страдальчески сморщился и прислонился к косяку. — Нет никакого убийцы-экзекутора. Есть шайка разбойников, грабящих и убивающих состоятельных горожан. И расследованием этих преступлений будет заниматься стража, а не орден. Все ясно?
— Вы уверены? — срывающимся голосом уточнил парень.
— Я лично проводил осмотр места последнего якобы неудачного ритуала. К экзорцизму произошедшее там не имело никакого отношения. И это официальное мнение ордена.
— Как скажете, — помрачнел Марк. — Но разве вас прислали не для розыска убийц?
— А разве тебя прислали не выяснить, почему в городе столько бесноватых? — задал я встречный вопрос.
— Конечно, конечно, — закивал брат-экзорцист, прекрасно понявший намек не лезть в чужие дела. — С вашего позволения я пойду…
— Иди.
Про себя обругав последними словами заявившегося в неурочный час парня, я захлопнул дверь и вернулся в постель. Поворочался, понял, что больше не засну, и выругался вновь — уже в голос.
Ну что за ерунда? Почему так всегда — только соберешься прикорнуть, и обязательно кто-нибудь сон перебьет?
Морщась из-за боли в бедре, я уселся на кровати и обреченно вздохнул. Что ж, придется смириться с тем, что выспаться сегодня уже не получится. И сонную настойку пить бесполезно — того и гляди, на завтрак позовут.
И в самом деле, вскоре постучавший в дверь мажордом объявил, что стол уже накрыт, и пригласил меня в обеденную залу.
В отличие от вчерашних трапез сегодня компанию маркизе составили дочь, брат-экзорцист и духовник, поэтому с учетом суетившейся прислуги в комнате оказалось многолюдно. И немного тревожно.
Вероника была бледна и явно еще не успела толком прийти в себя; Марк первый раз на моей памяти появился на людях не в кожаном одеянии и потому заметно нервничал. Осунувшийся же Ференц и вовсе выглядел так, будто на нем всю ночь бесы катались. Уж точно хуже меня — факт.
А вот Изабелла оказалась на удивление свежа и мила. Даже в закрытом платье с длинными рукавами она смотрелась куда привлекательней своей нескладной пока еще дочурки, и я нисколько не удивился, заметив, с каким интересом посматривает на хозяйку дома брат-экзорцист.
— Себастьян! — всплеснула руками Изабелла при моем появлении. — Вы уже слышали об этом ужасном преступлении? Убили графа Валича!
— Кошмар какой… — покачал я головой, опускаясь на стул.
— Я в ужасе! Какое счастье, что вы согласились у нас задержаться! — продолжила щебетать маркиза, серебряной ложечкой размешивая сахар в фарфоровой чашке с чаем. — Старого графа никто терпеть не мог, но ведь убийцы могли забраться и к нам! Возможно, только ваше присутствие их и отпугнуло!
— Очень сомневаюсь, — покачал я головой, перекладывая себе на тарелку поджаренные тосты. — В любом случае, нет никаких причин для беспокойства. Уверен, задержание душегубов — вопрос нескольких дней.
— Вы полагаете? — заморгал покрасневшими глазами духовник.
— Глава стражи показался мне человеком толковым.
— Столько времени прошло, а они так никого и не арестовали! — фыркнула Изабелла.
— Они просто не там искали. Теперь все изменится, — веско заявил я, отпил чаю и добавил: — К сожалению, больше ничего сказать не могу. Тайна следствия.