— Чего изволите? — поинтересовалась она, когда смолкло звяканье висевшего над входной дверью колокольчика.
— Нам бы девочку для мальчика, — указал я на Марка. — Посимпатичней.
— У нас все симпатичные, — улыбнулась мадам. — Можете сами выбрать.
— Иди.
Я ободряюще подтолкнул брата-экзорциста в спину, тот поднялся по лестнице и, неуверенно заглядывая в смотровые щели, начал ходить от кабинета к кабинету. Вскоре он остановился и указал на дверь:
— Эту.
— На час? — уточнила мадам.
— До полудня сколько будет? — поинтересовался я.
— Шесть реалов.
— А не дорого? Не наблюдаю здесь толпу страждущих.
— Девочкам надо отдохнуть перед вечером.
— С полудня и отдохнет.
— Пять реалов.
— Договорились.
Мадам запустила Марка в кабинет и отправилась по своим делам; я начал отсчитывать вышибале монеты и тут раздался заполошный крик:
— Себастьян!
Кинув свернутый жакет на ближайший диванчик, я взлетел на второй этаж, и выскочивший навстречу брат-экзорцист взволнованно зашептал мне на ухо:
— В девице полно скверны! Нечистый в ее душе!
— А ты кого, монашку тут встретить рассчитывал? — прорычал я и, прежде чем успел вмешаться вышибала, прошел в комнату.
— Так вас двое? Меня не предупреждали… — хихикнула лежавшая на кровати девица, чью наготу прикрывала лишь полупрозрачная ночная сорочка.
Я молча ухватил шлюху за подбородок, повернул лицо к свету и заглянул в замутненные алкоголем глаза. Уловил плескавшуюся в их глубинах скверну, привычно вырвал ее из траченной пороком души и небрежным движением опрокинул девку обратно на пуховую подушку.
Скатывая потустороннюю силу в безумно колючий клубок, вышел в коридор и сразу наткнулся на разъяренную мадам.
— Да что это вы себе позволяете?! — с ходу завопила она. — Какая наглость!
— Видите ли, моего юного друга обеспокоило неадекватное, на его взгляд, состояние…
— Что за ерунда?!
— Вовсе не ерунда. Помяните мое слово — пристрастие к опиуму еще никого до добра не доводило.
— Да как вы смеете! Да никто из моих девочек…
— Никто так никто, — оборвал я гневную тираду на полуслове. — В любом случае, требовать назад деньги мы не станем. — Повернулся к Марку и раздраженно поморщился: — Заходи, с ней уже все в порядке.
— Но как…
— Зайди и проверь. Быстро!
Экзорцист переступил через порог, подошел к впавшей в ступор от произошедшего девице и, осторожно прикоснувшись к ее плечу, удивленно обернулся:
— Все в порядке! Только…
— Вот и замечательно! — Я со всего маху захлопнул дверь и отодвинул в сторону перегородившего проход вышибалу. — А теперь, если не возражаете, у меня дела.
Вышел из веселого дома, натянул жакет. Заметил приглядывавшую за мной Берту и направился к площади Святого Януария. Пока шел, времени зря не терял — дотянулся до вырванной из девки скверны и начал потихоньку разгонять ее по телу.
Поначалу ничего не происходило, а потом как-то незаметно перестало сводить левую кисть, выжженный палящими лучами солнца город заиграл красками, и жизнь вновь сделалась прекрасна и удивительна. Встречные превратились в раскрытые книги, сила переполняла и, будто раскрытые крылья, подталкивала в спину. Вчерашние переживания и опасения выветрились без следа, и стало невыносимо хорошо.
Все же сколь мало требуется человеку для полного счастья!
Обругав себя за излишнюю самоуверенность, я запрятал львиную долю скверны обратно под сердце и начал внимательно поглядывать по сторонам. Дома с лавками и магазинчиками на первых этажах теснились друг к другу, по брусчатке грохотали колеса загруженных товарами повозок, шедшие впереди люди понемногу замедляли ход и вливались в разраставшуюся перед въездом на мост толпу.
Где-то неподалеку часы пробили половину десятого, и я без особой спешки начал протискиваться меж спокойно дожидавшихся своей очереди обывателей. До площади недалеко, но надо бы пораньше прийти. А то мало ли…
И тут меня пихнули. В бок. Не шибко сильно, но уверенно. Будто так и надо.
Обычное вроде дело на запруженной народом улице, но только не в моем случае.
Никто в здравом уме не станет толкать головореза, в лице которого не сыщется и малейшей склонности к смирению и всепрощению…
Случайность? Не верю я в случайности…
И потому не отстранился, а напротив — резко подался обратно, отшвыривая грубияна в сторону. Собиравшийся принять меня в свои гостеприимные объятия напарник жулика растерянно захлопал глазами, не зная, вступиться ли ему за приятеля или сделать вид, будто ничего не произошло.
Чудак-человек! Бежать тебе надо было…
Я сгреб в горсть рубаху незадачливого карманника, замахнулся и вдруг ощутил резкий укол в поясницу. Кто-то шарахнулся в сторону и немедленно затерялся в толпе, а в следующий миг удар в челюсть сбил меня с ног.
Жулик поспешил добавить ногой, и хоть под каблук удалось подставить предплечье, в глазах так и вспыхнули искры. И сразу — пинок в спину. Остервеневшие карманники начали превращать меня в отбивную, а толпившиеся на улице обыватели бестолково галдели, не решаясь вмешаться в непонятную свару.
Спасла Берта. Выдернув из пышной прически длинную, больше напоминавшую стилет шпильку, циркачка уверенным движением загнала ее под лопатку ближнему парню. Тот без единого звука осел на мостовую, и второй жулик в ярости отшвырнул девушку к стене. Замахнулся вновь, но я обхватил его сапог и резанул ножом чуть выше короткого голенища.
Парень рухнул на одно колено, клинок тут же скользнул ему под ребра, а потом я кое-как приподнялся с земли и резанул по шее. Карманник засипел, заперхал, ртом его хлынула кровь, и он ткнулся лицом в пыльную брусчатку.
В Бездне тебе самое место, выродок!
И тут будто прорвало: перепуганные зеваки все как один заголосили, призывая вмешаться в разыгравшуюся поножовщину стражников! С трудом преодолев колючую боль в пояснице, я поднялся на ноги, доковылял до Берты и затащил ее в переулок. Там уже девушка закинула мою руку себе на плечо и поволокла прочь. Спина горела огнем, голову обнесло туманом и единственное, на что хватало сил, — это бездумно переставлять ноги.
Впрочем, даже на это сил хватило ненадолго…
Очнулся в каком-то темном закутке, сплошь завешанном пучками целебных трав. Духота там стояла жуткая, и густой запах сушащихся растений просто сводил с ума.
Но это не беда. Главное, жив. Более того — жив и не в кутузке.
А остальное не так уж и важно.
Я попытался сесть, и сразу поясницу пронзила острая боль. Попытался расслабиться, но жжение и не подумало утихать. Напротив — оно подобно торфяному пожару начало расходиться в разные стороны. А стоило зашипеть, и колыхнулась закрывавшая вход занавесь. Заглянувший в комнатушку лысоватый старик, осторожно ступая меж кучек разложенных на полу листьев, подошел и положил на лоб костлявую руку.
— Что со мной? — первым прервал я затянувшееся молчание.
— А это, дорогой мой, зависит исключительно от вашей состоятельности, — хихикнул странный дед. — Сумеете оплатить лечение — одно дело. Не сумеете — и к чему тогда глупые вопросы?
— Вы кто, медик?
— Травник, — покачал головой старик.
— Ну и на кой ляд меня к травнику приволокли? — горестно вздохнул я и стиснул зубы, когда внутренности огненным узлом стянул очередной приступ боли.
— Нужен нормальный медик? Вперед! Только учтите, что всякий медик в вашем случае сразу стражников кликнет. Да и я кликну, если о цене не столкуемся.
— К чему глупые угрозы?
— Так рассчитайтесь, дорогой мой, и разойдемся как в море корабли.
— В кошельке смотрел?
— Не имею обыкновения.
— Так посмотри! — прошипел я, гадая, куда подевалась Берта.
— Во избежание недоразумений, предпочитаю решать денежные вопросы при участии всех заинтересованных сторон, — заявил старик и, выудив из-под хламиды мой кошель, начал вытряхивать монеты на сморщенную ладонь.
— Ты не законник часом, дед?
— Бывший, дорогой мой, бывший. Ну да кем только за жизнь побывать не довелось…
— Лучше б в медицине практиковался.
— У нас на флоте как было, — хмыкнул травник, — сразу не помер, выходят. Практика у меня на зависть любому костоправу.
— То-то, смотрю, столько морячков одноруких да одноногих милостыней побираются. — Я слишком глубоко вздохнул и едва не охнул из-за раскаленным сверлом ввернувшейся во внутренности боли. — Ладно, со мной-то что?
— Ножом ткнули. Ткнули качественно, но жить будешь.
— И скоро на ноги встану?
— А я откуда знаю? — удивился старикан. — Кто похлипче, после такого ранения сразу бы Святым душу отдал, а ты вон трепыхаешься. Но декады две точно полежать придется.
— Бесов праздник! — выругался я, понимая, что не могу позволить себе потерять столько времени. — Заберут меня когда?
— Телегу раздобудут и увезут сразу. — Травник вернул изрядно полегчавший кошель, с кряхтением поднялся и зашагал на выход. — Отдыхай пока…
Как меня забирали — лучше и не вспоминать. Сначала чуть к Святым не отправился, пока в повозку затаскивали, потом из-за тряски на неровной мостовой и вовсе сознание потерял. Очнулся уже в просторной светлой комнате с единственным окном, выходившим на полночь.
Вся команда была в сборе. И лица у всех кислее некуда.
— Ну? — прохрипел я, разлепив веки. — Мы где?
Немедленно оказавшаяся рядом Берта смочила мне губы, поправила подушку, начала хлопотать, но ее тут же оттеснил в сторону Валентин Дрозд.
— Домик сняли, — пояснил он. — Так сказать, сменили место дислокации…
— И правильно…
— Вы уж простите нас великодушно, командир, — замялся усач. — Не доглядели.
— Вы-то тут при чем? Меня ж выследили, не вас.
— Не было слежки, ждали они, — покачал головой Гуго. — Мы сразу и не сообразили, что к площади Святого Януария только по двум мостам и можно пройти. А утром там завсегда толкотня. Вот и устроили засаду.
— Задним умом все крепки, — поморщился я. — Переиграли. Бывает. Что о тех парнях выяснить удалось?