— Простые уличные бузотеры, ни с какой бандой не связаны. — Фокусник почесал седой затылок и добавил: — Но был еще и третий, тот, который тебя в спину пырнул. Вот его толком никто не разглядел.
— Хитрый гад.
— И что дальше? — буркнул Валентин. — Трехпалый как в воду канул, а законника теперь вместо одного мордоворота пятеро сопровождают.
— Не трогайте Ксиса, — приказал я. — Проверяйте время от времени, но на рожон не лезьте. И главное — отслеживайте все слухи о необычных смертях. Жестоких убийствах с пытками, сожжениями, отрезанными головами или снятыми скальпами. Чем-то в этом роде.
— Зачем? — удивился Гуго.
— Полагаете, посвященный Ямхани станет не просто устранять причастных к торговле «желтой пылью», — сразу догадался брат-экзорцист, — а попытается запугать остальных? И должен будет предоставить хозяевам какие-либо трофеи?
— Это было бы логично.
— И все же стоило законника выпотрошить, — вздохнул Дрозд.
— Ты никогда не удил на живца? — Я вяло улыбнулся и почувствовал, как вновь начинает разгораться боль в пояснице. — Трехпалый — это наживка, Костас — поплавок. Не будем суетиться, позволим убийце сделать за нас грязную работу. После контрабандистов можно будет голыми руками брать.
— Вы так уверены в этом пахартском язычнике?
— Именно.
Раз уж ланские проныры за этим типом охотятся, значит, он действительно хорош.
«Ты узнаешь его, как только увидишь…»
Бесы, но почему?!
Я глубоко вздохнул и делиться полученной от шпика информацией ни с кем не стал. Вместо этого влил в себя кружку мерзкого на вкус настоя и провалился в беспокойный сон.
Сон — это все, что мне сейчас нужно.
Ну, почти…
Вопреки предчувствиям следующую декаду не происходило ровным счетом ничего. Никаких необычных убийств, никаких странных происшествий. Тишина.
Я валялся в кровати, пил лечебные отвары, хлебал куриные бульоны и понемногу приходил в себя. Берта и Марк делали вид, будто присматривают за мной, и беспрестанно ругались; Гуго на пару с Валентином шныряли по кабакам, ставили выпивку знакомым стражникам и держали ушки на макушке, но всякий раз возвращались пустыми и усталыми, подобно двум побитым жизнью солдатским барабанам.
Все по этому поводу нервничали, мне было плевать. Контрабандисты от нас никуда не денутся; куда больше беспокоило самочувствие. Пусть при резких движениях больше и не казалось, что вот-вот порвутся проткнутые заточкой потроха, но одно дело — в постели отлеживаться и совсем другое — на улице работать…
Бесы!
— Не стоит хмуриться, дорогой, — попросила Берта и улеглась на кровать. — Лучше улыбнись. Все будет хорошо, правда?
— Не дави на меня!! — потребовал я.
— Я давлю? — Девушка фыркнула, показала язык и, нехотя отстранившись, уселась рядом. — Почему ты такой злой? Разве я плохо о тебе забочусь?
— Нет.
— Вот именно! Из меня бы вышла идеальная жена!
— Вот и поищи себе идеального супруга, — буркнул я.
— Обязательно быть таким козлом? — Берта поднялась с кровати, собрала со стола пустые тарелки и вышла.
Я только вздохнул, с кряхтением поднялся на ноги и подошел к Марку, который склонился над толстенным томом и делал вид, будто его в комнате нет.
— Что читаешь?
— «Трактат о скверне» блаженного Патрика Дубрского, — ответил брат-экзорцист, заметил мою обеспокоенность и замотал головой: — Нет-нет! Книга не из закрытых хранилищ!
— Тогда ладно, — проворчал я и вернулся в постель.
— Нас этому не учили, но блаженный Патрик был убежден, что скверна может передаваться от человека к человеку.
— Так и есть, — кивнул я. — Ты ведь сам видел. Нет?
— Я не об этом, — поморщился Марк. — Тут говорится, что любой может помочь бесноватому, пожертвовав частицей собственной души. Просто принять его скверну в себя.
— Ну и?.. — Ход мыслей экзорциста мне категорически не понравился. — Что с того?
— Та девица в веселом доме… — поджал парень губы. — Ее поначалу переполняла скверна…
— В самом деле?
— Когда я только увидел ее — да. А когда второй раз зашел в комнату, она оказалась просто пьяна.
— Неужели?
— Вы ведь что-то с ней сделали, да? Приняли скверну в себя? — Марк поежился и продолжил: — Я чувствую в вас нечто непонятное. И тот несчастный в Рживи, он испугался вас до полусмерти, только лишь взглянув в глаза…
— К чему этот разговор? — нахмурился я.
— Вы не осознаете всей опасности! Скверна способна разъесть душу и превратить человека в чудовище!
— На мой счет не беспокойся.
— Но как?..
— Лучше подумай, какой шанс у простого головореза получить назначение официалом ордена Изгоняющих.
— Возможно, я чего-то не понимаю, — пробормотал сбитый с толку парень.
— Так и есть.
Я выпил целебного отвара, от которого невыносимо клонило в сон, откинулся на подушку и закрыл глаза. Вот ведь привязался! О своей душе лучше бы побеспокоился…
Когда проснулся, Берта и Марк увлеченно спорили, стоит ли расценивать греховные помыслы наравне с реальными поступками или мысли человека не заслуживают столь строгой оценки.
Какое-то время я крепился, потом не выдержал и очень спокойно произнес:
— Голубчики мои, а не пойти бы вам прогуляться?
— Вот еще! — фыркнула девушка. — Мы за тобой присматриваем!
— Вы и присматривайте, только не так громко! Марш отсюда! Быстро!
Выпроводив сиделок, я доковылял до подоконника, взял верхнюю книгу из громоздившейся там стопки и вместе с ней вернулся обратно.
Подложил под спину подушку, раскрыл на закладке и сразу обратил внимание на выделенный чертой текст.
«Есть Свет, есть Тьма и есть Бездна, что разделяет эти начала и не дает Тьме поглотить Свет, а Свету рассеять Тьму. И мир наш существует лишь до тех пор, пока сохраняется такое положение вещей. Как Свет гаснет в Пустоте, так и Тьма растворяется там.
Именно это обрекает жалкие потуги чернокнижников на неудачу, их извращенное сознание просто не способно вместить в себя столько потустороннего, чтобы преодолеть законы мироздания и открыть врата Тьме. Но родится однажды человек, способный не заблудиться в Бездне и не сгореть в безжалостном пламени Извечной Тьмы. И станет он проводником Смерти, и получит невероятное могущество, и послужит причиной гибели нашего мира.
И восстанут из могил мертвые, и станут ходить меж людей исторгнутые Пустотой бесы. И польется кровь, и будет литься она три декады и три дня, а после упадет с черных небес безжалостное пламя и сгорят города большие и малые, и смоют их прах нахлынувшие на землю волны морские. И не уцелеет никто».
«История Оража-на-Рее от основания и до наших дней» — прочитал я вытесненное на обложке название и недоуменно почесал затылок.
История Оража-на-Рее, как же! Да от нее только обложка осталась, а внутрь Марк «Пришествие Извечной Тьмы» преподобного Модеста Оражского запихнул. Ну дает!
Покачав головой, я вернул книгу на подоконник. Читать откровения о гибели мира не хотелось. Бред чистой воды.
Прорваться через Бездну и прикоснуться к Тьме?
Встречал я человека, чувствовавшего себя в Бездне как дома, и встречал человека, несшего в своей душе темный пламень. Первый был уязвим для Тьмы, а второго едва не сожрали бесы. И таких — единицы. Чтоб эти таланты соединились в ком-то одном? Чушь!
Взбив подушку, я развалился на кровати и только начал подремывать, как в комнату заскочил Валентин.
— Началось! — прямо с порога заорал он. — Трехпалый нашелся!
— Где? — немедленно откинул я одеяло.
— В припортовых складах, — сообщил Дрозд и присосался к кувшину с водой.
— Живой?
— Мертвее не бывает.
— Свои избавились?
— Нет, свои капитана как раз прятали. — Усач перевел дух и плюхнулся на стул. — Только не помогло. Двух охранников зарубили, Трехпалого живьем сожгли. Лицо не пострадало, а тело будто головешка. И скальп сняли.
— Похоже, действительно началось. Скальп — это показатель, — кивнул я. — Гуго где?
— За конторой Костаса присматривает, но тот сегодня не появлялся еще.
— Когда совершили нападение на склад?
— Ночью.
— Костас мертв, — поморщился я. — Намекни кому-нибудь из стражников его дом проверить. Только сам не светись.
— Ясно, командир.
— Теперь вы знаете, как действует убийца, — услышите о похожих смертях, немедленно сообщайте.
— Хорошо.
Костас и в самом деле оказался мертв. И он, и пятеро его телохранителей. Как поведали подмазанные Валентином стражники, убийца выломал дверь, перебил охранников и выпотрошил законника — выпотрошил в буквальном смысле этого слова, — но при этом никто из соседей ничего не слышал.
— Вот так и надо было действовать, беса в печень! — выругался Валентин, рассказав о случившемся.
— Не суетись, — поморщился я, застегивая рубаху. — Все только начинается. Будет и на нашей улице праздник.
А пока пусть убийца за нас всю грязную работу сделает. Правда, если промедлим, только и останется, что за ним трупы собирать.
— Себастьян, похоже, еще одна резня! — заскочил в комнату запыхавшийся Гуго и взъерошил слипшиеся от пота седые волосы. — Тут недалеко. На соседней улице практически.
— Кого?
— Каких-то бандитов. Как говорят, мутная компания была.
— Контрабандисты?
— Возможно. И тоже у всех скальпы того… отчекрыжены!
— Валентин, сможешь договориться с бейлифом, чтобы нам дали осмотреть место преступления?
— Зачем?
— За надо.
«Ты узнаешь его, как только увидишь…»
— Хм… — задумался Дрозд. — Придется наплести что-нибудь…
— Наплети. И заплати, не скупись. Деньги у Гуго возьми.
— Как скажешь, командир.
Усач убежал на поиски бейлифа, фокусник повел меня на место. Я едва успевал за циркачом и почем зря крыл невыносимую духоту. Днем моросил мелкий дождик, а к вечеру выглянуло солнце, начало парить, и дышать стало просто нечем. Да еще и в боку кололо.