Все чего-то ждут, но — чего?
— Нас примут? — спросил я и поморщился из-за странной ломоты в висках.
Еще головной боли не хватало для полного счастья! И почему только золотая молодежь так на всякую гадость падка? Игристое это…
— Учитывая, сколько золота было пожертвовано, нас просто не могут не принять, — успокоила меня Берта. — Расслабься и перестань смотреть на всех волком. Ты пугаешь их.
— Вот уж не думаю. Скорее их раздражает присутствие чужака.
— Их раздражает, что ты не отпускаешь меня от себя.
— Перетопчутся.
— Ревнуешь?
— Злюсь.
Я и в самом деле начинал испытывать нешуточное раздражение. И при этом сам до конца не понимал, из-за чего на душе скребут кошки. Просто мне здесь не нравилось.
Почему? А вот это как раз и оставалось загадкой…
— Госпожа готова вас принять, — подошел к нам давешний привратник. — Прошу за мной.
И тут уж не осталось никаких сомнений — смотрели нам вслед с неприкрытой ненавистью. Ненавистью столь явной, что обратила на нее внимание даже Берта.
— Ничего не понимаю! — прошептала она, когда нас оставили наедине. — Я ведь со всеми на приемах общалась, милейшие люди…
— Тихо!
— Проходите! — раздался вдруг замогильный голос, и двустворчатая дверь бесшумно распахнулась.
Откинув показавшийся невесомым полог, мы прошли в просторную комнату и настороженно уставились на сгустившуюся в дальнем ее конце тень. Полумрак как-то враз рассеялся, и пред нами во всей своей красе предстала гадалка. Высокая, стройная, в облегающем тело подобно второй коже экзотическом наряде.
Я скосил взгляд на Берту, и сравнение вышло не в пользу моей подруги. Бездонные глазища предсказательницы оказались больше, грудь выше, талия уже. А лицо не просто поражало изяществом черт, оно так и манило отблеском лежавшей на нем загадки.
Одновременно с появлением хозяйки особняка помещение наполнили странные ароматы, и виски вновь заломило, в носу засвербело, а на глазах выступили слезы. А вот Берта как завороженная следила за плавной походкой гадалки и, казалось, позабыла обо все остальном.
Предсказательница неожиданно замерла на полушаге и в изумлении приложила ладонь ко рту.
— Как ты посмела сюда явиться?! — прошипела она, поборов удивление. — Немедленно убирайся, ты, меченная Тьмой потаскуха!
— Постойте! — ошарашенно заморгала Берта. — Я не понимаю…
— Вон! — завопила хозяйка особняка, и в лице ее не осталось ни капли привлекательности. Одна лишь животная ненависть.
— Так вы не поможете? — спросил я. Чем больше нас окутывал непонятный аромат, тем невыносимей давило виски и затылок.
— Вон!
Гадалку затрясло, и в комнату проскользнул молодой парень. Крепкий, подтянутый, быстрый.
— Убирайтесь отсюда! — потребовал он, едва сдерживаясь, чтобы не вытолкать нас взашей. — Немедленно!
— Тебе хочется меня ударить? — спокойно поинтересовался я, заглянув в пустые глаза фанатика. — Ты испытываешь раздражение? Злость? Ненависть?
— Уходите. — Парень отступил на шаг назад и указал на дверь. — Или вас выведут.
— Идем, — потянул я за собой Берту.
— Но, Себастьян! — уперлась та и обернулась к гадалке.
Прежде чем девушка успела произнести хоть слово, я до боли стиснул ее плечо и потащил на выход. Выволок в коридор и уже там шепнул:
— Молчи!
Накинув плащи, мы степенно вышли во двор, и девушка потребовала объяснений.
— Ты так это оставишь? — вырвала она руку. — Эта тварь вылила на меня ушат грязи, а ты даже не дал ничего ответить!
— Желание оставить за собой последнее слово — это большой недостаток, — усмехнулся я, подзывая дожидавшийся нас экипаж. — Ты уж поверь, дорогая…
— Я рассчитывала вернуть себе лицо! — со слезами на глазах заявила Берта.
— Не переживай, — улыбнулся я, чувствуя, как потихоньку начинает ослабевать головная боль. — Вернешь, и уже скоро. Теперь эта стерва у нас в руках.
— Но почему?
— Долго объяснять. Скажу только — у меня от нее голова разболелась.
— Ты издеваешься?
— Вовсе нет. — Я запихнул девушку в экипаж и хлопнул по борту: — Езжай!
Кучер взмахнул поводьями, и карета, постепенно набирая ход, покатила по вечернему городу. А я вдохнул студеного воздуха, негромко рассмеялся и зашагал к набережной. Там поймал запоздалого извозчика, сунул ему грош и велел гнать к Змеиному мосту.
Пора было переходить от слов к делу.
Ломбард у Змеиного моста располагался в не самом престижном районе Ольнаса. Настолько в «не самом», что высадивший меня извозчик принялся нахлестывать конягу, лишь бы поскорее оттуда убраться.
Я только усмехнулся, обил с сапог грязный снег и толкнул звякнувшую колокольчиком дверь. Угрюмый охранник поднялся со стоявшей у стены лавки, хлопнул ладонью по прилавку, вызывая хозяина, и посторонился.
Появившийся из задней комнаты мужичок жуликоватой наружности со слегка искривленным носом сразу оценил мой наряд и заискивающе улыбнулся:
— Чего угодно вашей милости?
— Один мой знакомый рекомендовал к вам обратиться.
— И кто же это?
Я перегнулся через прилавок и негромко, но четко произнес:
— Ричард Йорк.
Хозяина разве что удар не хватил. От лица его отхлынула кровь, левое веко задергал нервный тик, и уверен — получи он ножом в живот, и то удивился бы куда меньше.
— Но позвольте… — просипел хозяин.
— Не позволю, — отрезал я. — Ты ведь не хочешь, чтобы о твоих делишках кто-нибудь узнал, а?
— Пройдемте, — поманил меня за прилавок мужичок и резко бросил охраннику: — Дверь закрой.
Я вслед за хозяином прошел в заднюю комнатушку и спокойно прислонился к стене.
— Что ж, почтенный Ильгис, не буду ходить вокруг да около — мне нужна ваша помощь.
— Кто вам рассказал обо мне? — насупился промышлявший скупкой краденого содержатель ломбарда.
— Йорк и рассказал.
Ильгис хотел было что-то ответить, но пересилил себя и промолчал.
— Насколько мне известно, — продолжил я, — у вас было взаимовыгодное сотрудничество. Предлагаю его продолжить.
— Не интересует, — сразу отказался хозяин. — Ясно вам? Не интересует!
Я достал кошель и демонстративно взвесил его в руке.
— Либо ты работаешь за деньги, либо завтра тебя посетит нынешний капитан гвардии. И тогда, поверь, одним только сломанным носом уже не отделаешься.
— Так вы из этих… — обреченно протянул Ильгис. — Понаехали…
— Не имеет значения. — Я бросил кошель и усмехнулся: — Значение имеет лишь звонкая монета.
— Голову на плечах сохранить тоже не помешает, — ворчливо возразил Ильгис, по весу сразу сообразивший, что кошель полон золота. Он развязал тесемку, полюбовался желтым отблеском дукатов и печально вздохнул: — На мокрое ведь дело толкать будете…
— Вовсе нет, — усмехнулся я. — Работа по твоему профилю.
— За простой грабеж столь щедрая плата? В чем подвох?
— Это только аванс. А подвох в том, что, если подведешь, голову на плечах тебе сохранить точно не получится.
— Кто бы сомневался! — Ильгис спрятал кошель и уже совершенно спокойно поинтересовался: — Что надо делать?
— Аптеку на Третьем Валу знаешь?
— Которая у Медового переулка?
— Да.
— Имею представление.
— Узнай на таможне, когда они ждут следующую поставку заграничных товаров. Сроки горят, поэтому тамошние чиновники должны быть уже подмазаны, а документы выправлены.
— Что еще?
— Мне тебя учить, как дела вести? Об одном прошу — людей не из болтливых подбери. Меня интересует товар. Весь. Ясно? Вопросы?
— Нет вопросов, — обреченно махнул рукой Ильгис.
— Вот и замечательно. — Я приоткрыл дверь и предупредил: — И святошам из миссии Изгоняющих об этом маленьком приработке знать вовсе не обязательно. Усек?
В один миг ставший белее прежнего содержатель ломбарда лишь молча кивнул.
Я погрозил ему пальцем и направился на выход.
В поле зрения Тайной службы Стильга вороватый содержатель ломбарда попал сразу после войны. Смену хозяев он воспринял как должное, агентом слыл полезным, и местный резидент без прямого приказа из Акраи и близко бы меня к нему не подпустил. А ждать разрешения нельзя — счет идет на дни, если не на часы.
Дело в том, что витавшие в особняке предсказательницы ароматы оказались прекрасно знакомы. Пахло там «желтой пылью». Той самой отравой, которую уже больше года на корню скупали мои коллеги. Достать этот дурман в чистом виде человеку со стороны было просто нереально — перед дальнейшим распространением он до последней щепотки пережигался и смешивался с опиумом.
И я бы мог грешить на предателей в собственных рядах, но, когда увидел Магду Бланьеж, все стало на свои места. Магда Бланьеж была ведьмой. Скорее всего, той самой, что впервые привезла отраву в Ораж-на-Рее. Рискну предположить, что она до сих пор получает «желтую пыль» напрямую с Дивного по своим не слишком надежным теперь каналам. Не иначе, именно этим и объяснялась нервозная обстановка на приеме.
Старые запасы подошли к концу, новая поставка запаздывает — это ли не повод для беспокойства? Состоятельные мальчики и девочки не привыкли себе ни в чем отказывать, а тут такая незадача! Ну да никто им эту отраву насильно не пихал. Впредь умней будут. Те, кто выживет.
В снятый перед отъездом в Рживи особняк на окраине я добрался уже за полночь. И путь неблизкий, и шагал не торопясь. Скверна так и норовила расплескаться, захлестнув своей мутной волной сознание, приходилось стискивать зубы и терпеть.
Я — маяк, бесы меня забери.
Я — маяк!
И сиявший во мраке свет не остался незамеченным. Уже поднимаясь на крыльцо, я почувствовал, как слегка колыхнулась в душе ледяная глыба. Не ожидай подвоха, — ничего бы и не заметил. Даже внимания бы не обратил. А сейчас, когда скверна тянула и давила, легкая дрожь показалась сродни качнувшемуся на воде поплавку.
Есть! Клюнуло!
Заперев за собой дверь, я поднялся на второй этаж и прошел в спальню. Скинул плащ, повалился на кровать и постарался расслабиться, но сон не шел. Вроде еле ноги волочу, глаза слипаются, а не тут-то было. Не могу уснуть, и все тут. Еще и от засевшей в груди льдины холодом веет.