помочь. Разве не так, Кувыркс?
— Хм-м? — отозвался Кувыркс, обнаруживший, что стрела застряла в штукатурке, и
разглядывающий ее с глубоким подозрением. — Ах да. Он действительно пришел именно
за этим. Хоть номер и не пройдет. Простите, у кого-нибудь найдется шнурок?
— Помочь? — едко парировала Кели. — Помочь? Да если бы не ты…
— Ты была бы по-прежнему мертва, — закончил Мор.
Она смотрела на него, открыв рот.
— Зато я не знала бы об этом, — наконец опомнилась она. — Знать — это самое
страшное.
— По-моему, вам обоим лучше выйти, — произнес Кувыркс, обращаясь к стражникам,
которые старались не отсвечивать. — Но это копье, будьте любезны подать его сюда.
Благодарю.
— Послушай, — сказал Мор. — Там, во дворе, меня ждет лошадь. Ты поразишься,
какая она. Я могу отвезти тебя куда угодно.
— Похоже, ты не очень хорошо разбираешься в монархии, — фыркнула Кели.
Мор запнулся.
— В каком смысле?
— Она имеет в виду, что лучше быть мертвой королевой в собственном дворце, чем
живой простолюдинкой в любом другом месте, — растолковал Кувыркс. Воткнув копье в
стену рядом со стрелой, он внимательно смотрел вдоль древка, словно примериваясь. —
Это тоже не получится. Центр купола приходится не на дворец, а на нее.
— На кого? — голос Кели способен был сохранить молоко свежим в течение месяца.
— На ее высочество, — автоматически поправился Кувыркс.
Он продолжал смотреть вдоль древка, так что глаза у него сошлись в кучку.
— Смотри же, не забывайся.
— Я-то не забудусь, но дело не в этом, — сказал волшебник. Он выдернул стрелу из
штукатурки и попробовал пальцем острие.
— Но если ты останешься здесь, то умрешь! — воскликнул Мор.
— В таком случае я покажу Плоскому миру, как способна умирать королева, —
произнесла Кели, при этом вид у нее был такой гордый, какой только может быть, когда на
вас надета розовая пижама.
Мор присел на край кровати, упершись локтями в колени и обхватив голову руками.
— Я знаю, как способна умирать королева, — пробормотал он. — Королевы умирают
так же, как и все остальные. И некоторые из нас предпочли бы, чтобы этого не случилось.
— Прошу прощения, я только хотел взглянуть на арбалет, — любезно прервал его
Кувыркс. Он потянулся через них, чтобы достать оружие. — Не обращайте на меня
внимания.
— Я встречу свою участь гордо, — продолжала твердить Кели, но сейчас в ее голосе
слышалась легчайшая, едва уловимая тень неуверенности.
— Нет, не встретишь. Я знаю, о чем говорю. В этом нет ничего гордого.
Ты просто умрешь.
— Да, но сделать это можно по-разному. Я умру гордо, подобно королеве Изириэль.
Мор наморщил лоб. История была для него закрытой книгой.
— Это кто такая?
— Она жила в Клатче, у нее была куча любовников, и она села на змею, вставил
Кувыркс, натягивавший в это время тетиву арбалета.
— Она сделала это нарочно! Запутавшись в сетях любви!
— Все, что я помню, это то, что она любила принимать ванны из ослиного молока.
Забавная вещь — история, — задумчиво произнес Кувыркс. — Вы становитесь королевой,
правите тридцать лет, издаете законы, объявляете войны народам, а в итоге вас
вспоминают только потому, что от вас за версту несло кефиром и вас укусили в…
— Она мой отдаленный предок, — отрезала Кели. — Я не желаю выслушивать о ней
подобные вещи.
— Не замолчать ли вам обоим и не послушать ли меня! — заорал Мор.
Безмолвие опустилось, как саван. Затем Кувыркс тщательно прицелился и выстрелил
Мору в спину.
* * *
Ночь, отряхнувшись от первых жертв, двинулась дальше. Даже самые разгульные
кутежи закончились. Их участники нетвердой походкой разбредались по домам, мечтая о
своей (или о чьей-то) постели. Это были простые люди, основная жизнедеятельность
которых приходится на дневное время суток и которые лишь на краткий миг сбросили с
себя бремя мирских забот. Но вместе с ними на улицы вышли истинные ночные жители.
Они приступили к серьезной коммерции, взялись за дела, которыми можно ворочать
только под покровом мрака.
В общем и целом ночная атмосфера в Анк-Морпорке не сильно отличается от дневной.
Разве что ножи сверкают чаще и откровеннее, да люди улыбаются реже.
В Тенях царило безмолвие, нарушаемое периодическим свистом подающих друг другу
сигналы воров да бархатистым шорохом — это десятки людей, усердно соблюдая тишину,
вели свою частную жизнь.
А в Ветчинном переулке только-только начинала разгораться знаменитая игра Калеки
Ва, игра в плавучие деньги. Несколько десятков облаченных в длинные плащи с
капюшонами фигур сгрудились, стоя на коленях или сидя на корточках, вокруг пятачка
утрамбованной земли. На нем подпрыгивали три принадлежащих Ва восьмигранных
кости, своими отскоками и вращениями создавая у прилежных зрителей искаженное
представление о статистической вероятности.
— Три!
— Глаза Ту фала, клянусь Ио!
— Тут он тебя взял за задницу, Торос! Этот парень знает, как катать кости!
— СНОРОВКА…
Торос М'Гук, коротышка с плоским лицом, родом варваров Пупземелья, обитатели
которого прославились мастерством игры в кости (достаточно было двоих, чтобы
ободрать, как липку, третьего), взял с земли кости и посверлил их взглядом. Он послал
мысленное проклятие в адрес Ва, пользовавшегося среди сведущих игроков не менее
широкой и дурной, такой же, как у Тороса, известностью за свое умение подменять кости, пожелал мучительной и безвременной кончины окутанному тенями игроку напротив и
швырнул кости в грязь.
— Двадцать один! Трудненько побить!
Ва собрал кости и передал их неизвестному. Когда тот повернулся вполоборота к
Торосу, МТук увидел, как Ва слегка, ну совсем едва заметно, подмигивает. Торос испытал
к Ва невольное уважение — даже он чуть было не пропустил смазанное движение
обманчиво обгрызенных пальцев Ва — а уж ом-то следил во все глаза.
Вызывало некоторое смущение то, как кости загрохотали в руке незнакомца. Вылетев
из нее, они выписали медленную дугу и раскинулись по земле. Двадцать четыре точки
смотрели на звезды.
Некоторые из зрителей, более сведущие в неписаных законах уличной игры в кости,
отодвинулись от незнакомца. Такая удача, когда имееешь дело с Калекой Ва, может
обернуться большой непрухой.
Рука Ва сомкнулась вокруг костей со звуком, напоминающим щелчок затвора.
— Все восьмерки, — выдохнул он. — Такая удача противоестественна.
Толпу как рукой смело, остались только те ящикообразные мускулистые типы с не
внушающими симпатии физиономиями, которые, если бы Ва платил налоги,
фигурировали бы в его налоговой декларации в качестве Необходимого
Производственного Оборудования или Оргтехники.
— А может, это и не удача вовсе, — добавил он. — Может, это волшебство.
— Я САМЫМ РЕШИТЕЛЬНЫМ ОБРАЗОМ ВОЗРАЖАЮ ПРОТИВ ПОДОБНЫХ
ВОЗМУТИТЕЛЬНЫХ ЗАЯВЛЕНИЙ.
— У нас тут однажды был волшебник. Хотел разбогатеть, — продолжал Ва. Вылетело
из головы, что с ним случилось. Ребята?
— Мы с ним поговорили по душам…
— …И оставили в Свином переулке…
— …И еще на Медовой аллее…
— …Ив паре других мест, которые я не помню.
Незнакомец поднялся. «Ребята» сомкнули вокруг него кольцо.
— ЭТОГО НЕ ТРЕБУЕТСЯ. Я ИЩУ ТОЛЬКО ЗНАНИЙ. КАКОЕ УДОВОЛЬСТВИЕ
МОГУТ ИЗВЛЕКАТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ СУЩЕСТВА ИЗ МНОГОКРАТНОГО
ПОВТОРЕНИЯ СЛУЧАЙНОСТИ?
— Случай тут ни при чем. Давайте-ка познакомимся с ним поближе, ребята.
Единственная живая душа, в чьей памяти запечатлелись последующие события,
принадлежала бродячей кошке, одной из тысяч в городе. Она как раз пересекала переулок, следуя на свидание.
«Ребята» застыли. Траектория движения ножей оборвалась на полпути.
Вокруг замерцал вызывающий мучительную боль в глазах фиолетовый свет.
Незнакомец откинул капюшон, собрал кости и запихал их в не оказывающую никакого
сопротивления руку Ва. Тот открывал и закрывал рот, его глаза безуспешно пытались не
видеть того, что находилось перед ним. Оно… усмехалось.
— БРОСАЙ.
Ва удалось посмотреть на свою руку.
— Каковы ставки? — прошептал он.
— ЕСЛИ ТЫ ПОБЕДИШЬ. ТО В ДАЛЬНЕЙШЕМ ВОЗДЕРЖИШЬСЯ ОТ СВОИХ
НЕЛЕПЫХ ПОПЫТОК ПРЕДПОЛАГАТЬ САМОМУ И ВНУШАТЬ ДРУГИМ, БУДТО
ДЕЛАМИ ЛЮДЕЙ УПРАВЛЯЕТ СЛУЧАЙ.
— Да. Да. А если… если проиграю?
— ТОГДА ТЫ ОЧЕНЬ ПОЖАЛЕЕШЬ, ЧТО НЕ ВЫИГРАЛ.
Ва попробовал сглотнуть, но горло у него пересохло.
— Я знаю, с моей подачи было убито много людей…
— ДВАДЦАТЬ ТРИ, ЕСЛИ БЫТЬ ТОЧНЫМ.
— Сейчас уже слишком поздно говорить, что я сожалею о содеянном?
— ЭТИ ВЕЩИ МЕНЯ НЕ КАСАЮТСЯ. БРОСАЙ КОСТИ.
Ва закрыл глаза и уронил кости на землю. Нервы его были на таком взводе, что он
даже не задействовал свой фирменный бросок. Он ждал, не размыкая век.
— ВСЕ ВОСЬМЕРКИ. КАК ВИДИШЬ, ЭТО БЫЛО НЕ ТАК УЖ И СЛОЖНО. НЕ
ПРАВДА ЛИ?
Ва потерял сознание.
Смерть пожал плечами и двинулся прочь. Он остановился только, чтобы почесать за
ушками у подвернувшейся случайно кошки. Он напевал себе под нос.
Он не вполне понимал, что такое на него нашло. Но ему происшедшее доставило
удовольствие.
* * *
— Но ты же не мог быть полностью уверен, что у тебя получится!
Кувыркс раскинул руки в жесте миротворца.
— Пожалуй, нет, — признал он. — Но я подумал, а что мне терять? Он попятился.
— Что тебе терять? — обрушился на него Мор.
Резко потянув, он выдернул стрелу из одной из подпорок, удерживающих балдахин над
кроватью принцессы.
— Ты же не станешь утверждать, что это прошло сквозь меня?
— Я специально смотрел, — ответил Кувыркс.