Мор, ученик Смерти — страница 19 из 44

* * *

– ДА НУ? – спросил Смерть.

(Это был кинематографический трюк, адаптированный для печати. На самом деле Смерть говорил не с принцессой. Он говорил с Мором в своем кабинете. Но получилось эффектно, правда? Кажется, для этого есть специальный термин: параллельный монтаж или как-то так. От индустрии, где человека, который отвечает за искусственный снег, зовут «снеговиком», можно ожидать чего угодно.)

– И ЧТО ЖЕ? – уточнил Смерть, наматывая черную шелковую нитку на зловещий крючок, зажатый в привинченных к письменному столу маленьких тисках.

Мор колебался. Главным образом из-за стыда и страха, но еще и потому, что от вида скелета в капюшоне, мирно обматывающего ниткой сушеных мух, у кого угодно язык отсохнет.

Вдобавок ко всему в другом конце кабинета сидела Изабель: для виду она склонилась над каким-то рукоделием, но в действительности наблюдала за Мором, кутаясь в облако мрачного неодобрения. Он так и чувствовал, как ее припухшие, покрасневшие глаза сверлят ему затылок.

Смерть добавил к приманке пучок вороньих перьев и принялся насвистывать сквозь зубы (за неимением других возможностей для свиста) какой-то живенький мотивчик. Взглянул на Мора.

– ХММ?

– Они… прошли не так гладко, как я ожидал, – признался Мор, нервно переминаясь с ноги на ногу на ковре перед столом.

– ТЫ СТОЛКНУЛСЯ С КАКИМИ-ТО ТРУДНОСТЯМИ? – спросил Смерть, подравнивая перья ножничками.

– Понимаете, ведьма не захотела уходить, а монах… ну… начал все сначала.

– ЗДЕСЬ НЕТ ПРИЧИН ДЛЯ БЕСПОКОЙСТВА, ЮНОША…

– …Мор…

– ТЫ УЖЕ ДОЛЖЕН ПОНИМАТЬ, ЧТО КАЖДЫЙ ПОЛУЧАЕТ ТО, ЧЕГО ОН, ПО СОБСТВЕННОМУ МНЕНИЮ, ЗАСЛУЖИВАЕТ. ТАК НАМНОГО УДОБНЕЕ ВО ВСЕХ ОТНОШЕНИЯХ.

– Я помню, сэр. Но ведь это значит, что злые люди, которые считают, что достойны попасть в рай, и впрямь туда попадут. А добрые люди, которые боятся попасть в какое-нибудь страшное место, обречены страдать. Как-то несправедливо получается.

– ЧТО ТЕБЕ БЫЛО ВЕЛЕНО ЗАЗУБРИТЬ, ПРЕЖДЕ ЧЕМ ПРИСТУПАТЬ К ИСПОЛНЕНИЮ ДОЛГА?

– Ну, вы…

– ХММ?

Мор запнулся и умолк.

– СПРАВЕДЛИВОСТИ НЕТ. ЕСТЬ ТОЛЬКО ТЫ.

– Но я же…

– ЗАРУБИ СЕБЕ НА НОСУ.

– Да, но…

– ДУМАЮ, ЧТО В КОНЦЕ КОНЦОВ ВСЕ УСТРОИТСЯ САМО СОБОЙ. МНЕ НЕ ДОВОДИЛОСЬ ВСТРЕЧАТЬСЯ С ТВОРЦОМ, НО ГОВОРЯТ, ОН ВЕСЬМА БЛАГОСКЛОНЕН К ЛЮДЯМ.

Смерть оторвал нитку и принялся развинчивать тиски.

– ТАК ЧТО ВЫБРОСЬ ИЗ ГОЛОВЫ ЭТИ МЫСЛИ, – добавил он. – ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ, В ТРЕТЬЕМ СЛУЧАЕ У ТЕБЯ НЕ ДОЛЖНО БЫЛО ВОЗНИКНУТЬ НИКАКИХ ПРОБЛЕМ.

Момент настал. Мор долго все обдумывал. Скрывать не имело смысла. Он нарушил весь последующий ход истории. Такие промахи не остаются незамеченными. Лучше сразу снять груз с души. Признать свою вину, как подобает мужчине. Проглотить горькую пилюлю. Раскрыть карты. Не ходить вокруг да около. Уповать на милосердие.

Пронзительные голубые глаза, сверкая, смотрели прямо на него.

Он ответил на этот взгляд, как ночной кролик, решивший поиграть в гляделки с фарами шестнадцатиколесной фуры, управляемой заядлым кофеманом, который вознамерился задать жару всем тахометрам ада.

Затея не удалась.

– Так и вышло, сэр.

– ХОРОШО. МОЛОДЕЦ. НУ, ЧТО СКАЖЕШЬ?

Рыболовы считают, что хорошая сушеная муха должна успешно имитировать живую. Есть мухи для утренней ловли. Есть множество других, подходящих для вечернего клева. И так далее.

Но муха, которую победно держали костяные пальцы Смерти, была родом из начала времен. Такие мухи плавали в первичном бульоне. Они выводились из навоза мамонтов. Такая муха не стала бы биться в оконное стекло: она скорее просверлила бы стену. Такое насекомое способно было выползти из-под самой тяжелой мухобойки, источая яд и вынашивая план мести. Она была сплошь покрыта диковинными крыльями и свисающими отростками. И, похоже, отличалась изрядной зубастостью.

– Как она называется? – спросил Мор.

– Я НАЗОВУ ЕЕ… «СЛАВА СМЕРТИ». – Смерть в последний раз любовно оглядел приманку и приколол крючок к капюшону балахона. – СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ ХОЧУ НЕМНОГО ПОЖИТЬ В СВОЕ УДОВОЛЬСТВИЕ, – сказал он. – А ТЫ МОЖЕШЬ ЗАНЯТЬСЯ ИСПОЛНЕНИЕМ ДОЛГА, РАЗ УЖ УСПЕЛ НАБИТЬ РУКУ. ФИГУРАЛЬНО ВЫРАЖАЯСЬ.

– Да, сэр, – удрученно откликнулся Мор. Будущее виделось ему зловещим черным тоннелем без малейшего света в конце.

Смерть побарабанил пальцами по столу, бормоча себе под нос.

– ДА, КСТАТИ. АЛЬБЕРТ МНЕ ДОЛОЖИЛ, ЧТО КТО-ТО БАЛУЕТСЯ В БИБЛИОТЕКЕ.

– Прошу прощения, сэр?

– ВЫТАСКИВАЕТ КНИГИ, РАЗБРАСЫВАЕТ ИХ ГДЕ ПОПАЛО. КНИГИ О ЮНЫХ ДЕВУШКАХ. ПОХОЖЕ, ЭТО КАЖЕТСЯ ЕМУ ЗАБАВНЫМ.

Как уже было отмечено, Святые Слушатели отличаются таким чувствительным слухом, что могут оглохнуть даже от яркого заката. На считаные мгновения Мору показалось, что кожа у него на затылке приобрела сходную чувствительность: он словно увидел, как Изабель окаменела, не закончив начатый стежок. И уловил приглушенный вдох, уже слышанный ранее среди стеллажей. Ему вспомнился кружевной носовой платочек.

– Да, сэр, – кивнул Мор. – Больше такое не повторится, сэр.

Кожа у него на затылке начала яростно зудеть.

– ВОТ И ОТЛИЧНО. ТЕПЕРЬ ВЫ ОБА СТУПАЙТЕ. СКАЖИТЕ АЛЬБЕРТУ, ПУСТЬ СОБЕРЕТ ВАМ КОРЗИНУ ДЛЯ ПИКНИКА ИЛИ ЧТО-НИБУДЬ В ЭТОМ РОДЕ. ПОДЫШИТЕ СВЕЖИМ ВОЗДУХОМ. ОТ МЕНЯ НЕ УСКОЛЬЗНУЛО, КАК ВЫ ДВОЕ ИЗБЕГАЕТЕ ДРУГ ДРУГА. – Смерть заговорщически подтолкнул Мора локтем – словно палкой ткнул – и добавил: – АЛЬБЕРТ МНЕ ОБЪЯСНИЛ, ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ.

– В самом деле? – мрачно переспросил Мор. Он ошибался: в конце тоннеля все-таки брезжил свет, и его источником служил огнемет.

Подмигивание Смерти напоминало взрыв сверхновой.

Подмигивать в ответ Мор не стал. Вместо этого он повернулся и побрел к выходу – такой походкой и с такой скоростью, что Великий А’Туин на его фоне мог бы показаться резвым ягненком на весеннем лугу.

Дойдя до середины коридора, Мор услышал за спиной легкий шорох торопливых шагов; чья-то рука схватила его за локоть.

– Мор?

Он обернулся и сквозь дымку тоски увидел Изабель.

– Зачем было говорить, что в библиотеке хозяйничаешь ты?

– Сам не знаю.

– Это было… очень… благородно с твоей стороны, – осторожно сказала она.

– Правда? Не могу взять в толк, что на меня нашло. – Пошарив в кармане, он достал кружевной платочек. – Это, наверное, твое.

– Спасибо. – Она шумно высморкалась.

Мор двинулся дальше по коридору; его поникшие плечи смахивали на крылья стервятника. Изабель бросилась вдогонку.

– Я сказать… – окликнула она.

– Что?

– Я хотела сказать спасибо.

– Не стоит благодарности, – пробормотал он. – Ты больше не бери книги, так будет лучше. А то они вроде как огорчаются. – У него вырвался, как ему показалось, безрадостный смешок. – Ха!

– Что «ха»?

– Просто «ха!».

Он дошел до конца коридора. Здесь была дверь в кухню: Мор догадывался, что Альберт сейчас начнет понимающе ухмыляться, и решил, что не сможет этого вынести. Он остановился.

– Но я брала книги только ради того, чтобы они составили мне компанию, – сказала у него за спиной Изабель.

Он сдался.

– Можем прогуляться по саду, – отчаявшись, выдавил он, а потом нашел в себе немножко жесткости и добавил: – Без обязательств, разумеется.

– Ты хочешь сказать, что не собираешься на мне жениться? – спросила она. Мор пришел в ужас.

– Жениться?

– Разве не для этого отец тебя сюда привез? – удивилась она. – Уж кто-кто, а ученик ему точно не нужен.

– Ты имеешь в виду все эти тычки, подмигивания и разговоры о том, что когда-нибудь, сын мой, все это достанется тебе? – удивился Мор. – Я старался не обращать на них внимания. Я пока что ни на ком жениться не хочу, – добавил он, отгоняя от себя мимолетный образ принцессы. – На тебе-то уж точно – ты только не обижайся.

– Да я бы за тебя нипочем не вышла, будь ты хоть единственным мужчиной на Диске, – сладким голосом ответила она.

Мора это задело за живое. Когда у тебя нет желания брать кого-то там в жены – это одно, а когда тебе заявляют, что ты сам не годишься в мужья, – это совсем другое.

– На моей физиономии хотя бы не написано, что я всю жизнь тишком лопаю пончики в шкафу, – съязвил Мор, когда они вышли на черный газон Смерти.

– А я хотя бы не хожу так, словно у меня в каждой ноге по несколько коленок, – срезала она.

– Зато у меня глаза нисколечко не напоминают сыродливые яйца.

Изабель кивнула.

– Зато у меня уши нисколечко не напоминают наросты на гнилом дереве. А что значит «сыродливые»?

– Ну, такие, как Альберт готовит.

– Когда белок липкий и жидкий, с какими-то склизкими сгустками.

– Вот-вот.

– Хорошее слово, – задумчиво протянула она. – Зато мои волосы, прошу заметить, не смахивают на ершик для чистки отхожего места.

– Не спорю, зато мои не вызывают мыслей о ежах-утопленниках.

– Осмелюсь заметить, что моя грудная клетка не похожа на решетку-гриль в намокшем бумажном пакете.

Скользнув глазами по верхней части ее платья, под которой скрывалось столько щенячьей пухлости, что хватило бы на пару выводков ротвейлеров, Мор воздержался от комментариев.

– Зато мои брови не похожи на спаривающихся гусениц, – рискнул он.

– Верно. Зато мои ноги хотя бы способны остановить свинью в коридоре.

– То есть?

– Не страдают кривизной, – объяснила она.

– А-а.

Временно исчерпав запас колкостей, они прошли напрямик через клумбы с лилиями. В конце концов Изабель повернулась к Мору и протянула руку. Он пожал ее в благодарном молчании.

– Мир? – предложила она.

– Пожалуй.

– Хорошо. Теперь ясно, что жениться нам не стоит – хотя бы ради блага детей.

Мор кивнул.

Они уселись на каменную скамью между двумя рядами аккуратно подстриженных кустов. В этом уголке сада у Смерти был устроен прудик, питаемый ледяным родником, который извергался из пасти каменного льва. В глубине маячили раскормленные белые карпы, изредка всплывающие на поверхность среди бархатисто-черных кувшинок.