– Мы не смогли его остановить, – пожаловался первый стражник, виновато высунув голову из-за косяка.
– Он просто сюда ворвался… – добавил второй с другой стороны дверного проема.
– К тому же волшебник сказал не беспокоиться, а нам сказали, что его все должны слушаться, потому что…
– Конечно, конечно. Пускай вокруг люди гибнут, – проворчала Кели, опустила арбалет на прикроватный столик, но – вот незадача – забыла поставить его на предохранитель.
Щелчок, удар натянутой тетивы о металл, свист разрезаемого воздуха – и стон. Это застонал Кувыркс. Мор развернулся к нему.
– Цел? – спросил он. – Тебя не задело?
– Нет, – слабо ответил волшебник. – Не задело. А ты как себя чувствуешь?
– Устал немного. А что?
– Да нет, ничего. Ровным счетом ничего. Нигде не сквозит? Ощущения легкой протечки не наблюдается?
– Нет. А в чем дело?
– Не бери в голову, сущие пустяки. – Кувыркс обернулся и пристально всмотрелся в стену позади Мора.
– Неужто даже мертвым нет покоя? – с горечью спросила Кели. – Я-то думала, мертвым гарантировано по крайней мере одно: крепкий ночной сон. – Ее лицо выдавало недавние слезы. Дивясь собственной проницательности, Мор понял, что Кели и сама об этом знает, а оттого злится еще больше.
– Вообще говоря, это несправедливо, – сказал он. – Я пришел помочь. Правда ведь, Кувыркс?
– Хм-м-м? – рассеянно протянул Кувыркс, который обнаружил впившуюся в штукатурку стрелу и рассматривал ее с глубоким подозрением. – Ах да. Он и правда пришел помочь. Только это не сработает. Простите, не найдется ли у кого-нибудь веревочки?
– Помочь?! – взвилась Кели. – Помочь? Да если бы не ты…
– …ты все равно была бы мертва, – перебил Мор. Кели уставилась на него с открытым ртом.
– Но сейчас я об этом знаю, – ответила она наконец. – А это хуже всего.
– Думаю, вам двоим лучше удалиться, – сказал Кувыркс стражникам, старавшимся не привлекать к себе внимания. – Только вот это копье попрошу передать мне. Спасибо.
– Послушай, – начал Мор. – Снаружи стоит мой конь. Ты поразишься. Я могу отвезти тебя куда угодно. Тебе не обязательно ждать здесь.
– Ты, видимо, слабо представляешь, что такое монархия? – спросила Кели.
– Э… Да?
– Она хочет сказать, что лучше быть мертвой королевой в собственном замке, чем живой простолюдинкой где-нибудь еще, – пояснил Кувыркс, который, вонзив копье в стену рядом со стрелой, теперь прикидывал что-то на глаз. – Все равно ничего не выйдет. Купол окружает не замок, а ее.
– Кого? – переспросила Кели таким ледяным тоном, какой мог бы на месяц сохранить свежесть молока.
– Ее высочество, – машинально поправился Кувыркс, щурясь на древко.
– Впредь не забывайся.
– Ни в коем случае, но речь сейчас не о том, – сказал волшебник. Он выдернул из штукатурки стрелу и попробовал пальцем наконечник.
– Но если ты останешься здесь, то умрешь! – воскликнул Мор.
– Что ж, пусть весь Плоский мир увидит, как надлежит умирать королеве, – заявила Кели с таким горделивым видом, какой только допускала вязаная розовая ночная сорочка.
Мор присел в изножье кровати, обхватив голову руками.
– Я и так знаю, как умирают королевы, – прошептал он. – Точно так же, как и все остальные. И кое-кто из нас предпочел бы этого не видеть.
– Прошу прощения, я только хочу взглянуть на этот арбалет, – как бы между прочим сказал Кувыркс, протягивая мимо них руку. – Не обращайте внимания.
– Я гордо встречу свою участь, – сказала Кели, но в голос ее закралась тончайшая нотка неуверенности.
– Нет, не встретишь. Я знаю, о чем говорю. Уж поверь мне. Ничего гордого в этом нет. Ты просто умираешь.
– Да, но уйти из жизни можно по-разному. Я уйду благородно, как королева Изириэль.
Мор наморщил лоб. История оставалась для него тайной за семью печатями.
– А это кто?
– Она жила в Клатче, имела кучу любовников и села на змею, – ответил за принцессу Кувыркс, который взводил тетиву.
– По доброй воле! Из-за несчастной любви!
– Я помню только, что она еще принимала ванны из молока ослиц. Странная штука эта история, – задумчиво проговорил Кувыркс. – Вот стала ты королевой, тридцать лет правила страной, издавала указы, объявляла войны, а потомкам запомнилась лишь тем, что благоухала простоквашей и была ужалена змеей прямо в…
– Она приходится мне дальней родственницей, – возмутилась Кели. – Я не потерплю таких разговоров о ней.
– Да умолкните же вы, дайте хоть слово сказать! – вскричал Мор.
Их накрыла тишина, подобная савану.
А потом Кувыркс, тщательно прицелившись, выстрелил Мору в спину.
Оправившись от первых боевых потерь, ночь продвигалась вперед. Утихли даже самые буйные пирушки. Гости, выписывая кренделя, разошлись по домам и рухнули в постели – кто в свои, кто в чужие. Без этих попутчиков – дневных людей, забредших за пределы своего временно́го ареала, – истинные люди тьмы приступили к серьезным ночным делам.
В Анк-Морпорке дела эти мало чем отличались от дел дневных, разве что ножи сверкали чаще, а улыбки – реже.
В Тенях стояла тишина, нарушаемая только воровским посвистом да бархатистыми шорохами: десятки людей решали свои частные вопросы без лишнего шума.
А в Ветчинном переулке только-только начал свою знаменитую игру в парящие кости Калека Ва. Несколько десятков фигур, чьи лица скрывались под капюшонами, опустились на колени или же присели на корточки подле утоптанного кружка, где вращались и подскакивали три восьмигранных кубика Калеки Ва, давая игрокам обманчивый урок статистической вероятности.
– Три!
– Глаза Туфала, клянусь Ио!
– Он тебя обставил, Бугор! Этот парень знает, как с костями обращаться!
– ЭТО У МЕНЯ ВРОЖДЕННОЕ.
Бугор М’гук, сын одного из пупземельских племен, плосколицый коротышка, о чьем игровом мастерстве слыхали везде, где двое мужчин сходились, чтобы обобрать третьего, поднял с земли игральные кости и яростно воззрился на них. Он мысленно проклял Ва, чье умение подменять кости, столь же славившееся среди ценителей, на этот раз, похоже, подвело его, и пожелал мучительной безвременной кончины державшемуся в тени сопернику, после чего швырнул кости в грязь.
– Двадцать одно, учись!
Ва сгреб кости и протянул их незнакомцу. Повернувшись к Бугру, он еле заметно блеснул одним глазом. Бугор поразился: он сам едва заметил, как мелькнули обманчиво кривые пальцы Ва, а ведь глаз не спускал!
Кости зловеще брякнули в руке чужака, а потом медленно выплыли из нее по дуге и опустились на землю, обратив к звездам двадцать четыре точки.
Те из наблюдателей, что были поопытнее, отодвинулись от чужака, ибо знали, что когда играешь в кости с Калекой Ва, такое везение – это очень большое невезение.
Под ладонью Калеки кости щелкнули, будто передернутый затвор.
– Три восьмерки, – выдохнул он. – Невероятный фарт, господин.
Остаток толпы испарился, как роса, оставив после себя лишь суровых квадратных парней, которые, будь Ва образцовым налогоплательщиком, значились бы у него в декларации как «Основные средства производства и оргтехника».
– А может, и не фарт, – добавил он. – Уж не волшебство ли?
– Я РЕШИТЕЛЬНО ОТВЕРГАЮ ЭТО ОБВИНЕНИЕ.
– Занесло как-то раз к нам волшебника: разбогатеть надумал, – сказал Ва. – Да вот только запамятовал я, что ним сталось. А, парни?
– Потолковали мы с ним за жизнь…
– …и оставили в Свином проезде…
– …и на Медовом переулке…
– …и в паре других мест – сейчас уж и не вспомнить.
Чужак поднялся с земли. Парни взяли его в кольцо.
– ЭТО ИЗЛИШНЕ. Я СТРЕМЛЮСЬ ТОЛЬКО К ЗНАНИЯМ. КАКОЕ УДОВОЛЬСТВИЕ НАХОДЯТ ЛЮДИ, МНОГОКРАТНО НАБЛЮДАЯ ЗА СЛУЧАЙНЫМ РАСПРЕДЕЛЕНИЕМ ВЕЛИЧИН?
– Случайность тут ни при чем. Давайте-ка проверим, что он за фрукт, парни.
Последующие события сохранила в памяти одна-единственная живая душа – бездомная кошка, каких в городе были тысячи: она как раз шла через переулок на романтическое свидание. Но остановилась и с интересом пригляделась к происходящему.
Замахнувшись ножами, головорезы оцепенели. Вокруг них мерцал нестерпимый лиловый свет. Незнакомец, откинув капюшон, подобрал с земли кости и вложил их в безвольную руку Калеки Ва. Тот ловил ртом воздух; глаза его безуспешно пытались не видеть представшего перед ними зрелища. Зрелище ухмылялось.
– БРОСАЙ.
Ва с трудом опустил взгляд на свою руку.
– А какая ставка? – прошептал он.
– ЕСЛИ ТЫ ВЫИГРАЕШЬ, ТО ОТКАЖЕШЬСЯ ОТ ЭТИХ СМЕХОТВОРНЫХ ПОПЫТОК ДЕЛАТЬ ВИД, БУДТО ЛЮДСКИМИ ДЕЛАМИ УПРАВЛЯЕТ СЛУЧАЙ.
– Конечно. Конечно. А… если проиграю?
– ТОГДА ПОЖАЛЕЕШЬ, ЧТО НЕ ВЫИГРАЛ.
Ва попытался сглотнуть, но у него пересохло в горле.
– Я знаю, конечно, что по моему приказу было убито много народу…
– ЕСЛИ БЫТЬ ТОЧНЫМ – ДВАДЦАТЬ ТРИ ЧЕЛОВЕКА.
– Может, еще не поздно сказать, что я раскаиваюсь?
– МЕНЯ ЭТО НЕ КАСАЕТСЯ. А ТЕПЕРЬ БРОСАЙ КОСТИ.
Зажмурившись, Ва уронил кости на землю, от волнения даже не попытавшись исполнить свой фирменный замах с подкруткой. Глаза он открывать не стал.
– ТРИ ВОСЬМЕРКИ. НУ ВОТ, НИЧЕГО СЛОЖНОГО, ПРАВДА?
Ва грохнулся в обморок.
Смерть пожал плечами и пошел прочь, задержавшись лишь для того, чтобы почесать за ухом попавшуюся на пути бездомную кошку. Он что-то напевал себе под нос. Он сам не знал, что на него нашло, но ощущение было приятное.
– Но ты же не мог знать, что у тебя получится?
Кувыркс примирительно развел руками.
– Ну не мог, – согласился он, – но мне просто подумалось: а что, собственно, я теряю? – Он попятился.
– Что ТЫ теряешь? – вскричал Мор.
Тяжелой поступью прошагав вперед, он выдернул стрелу из столбика балдахина над кроватью принцессы.
– Не хочешь ли ты сказать, что эта штука пролетела сквозь меня? – рявкнул он.
– Я намеренно не спускал с нее глаз, – ответил Кувыркс.