Мор обнажил меч; при свечах клинок был почти невидим. Смерть повернулся и встал лицом к Мору – худой силуэт на фоне высокого стеллажа с песочными часами.
Он вытянул руки. Под негромкий раскат грома в них возникла коса.
Из прохода между рядами стеллажей появился Альберт с парой песочных часов в руках и, не говоря ни слова, поставил их на выступ ближайшей колонны.
Одни часы были в несколько раз больше обычных: черные, тонкие, украшенные затейливой композицией из черепов и костей.
Но не это было в них самым неприятным.
Мор беззвучно застонал. В больших колбах не было песка.
Часы меньшего размера оказались самыми что ни на есть простецкими, безо всяких узоров. Мор протянул к ним руку.
– Можно? – спросил он.
– ИЗВОЛЬ.
На верхней колбе читалась гравировка: «Мор». Он поднял часы к свету и без особого удивления обнаружил, что песка там – кот наплакал. А когда он приложил часы к уху, ему показалось, что даже сквозь неумолкающий рев миллионов жизнеизмерителей он слышит шорох своей собственной утекающей жизни.
С большой осторожностью Мор вернул часы на выступ.
Смерть повернулся к Кувырксу:
– ГОСПОДИН ВОЛШЕБНИК, БУДЬ ДОБР, ОКАЖИ НАМ УСЛУГУ И СОСЧИТАЙ ДО ТРЕХ.
Кувыркс мрачно кивнул.
– Уверены ли вы оба, что дело нельзя решить за круглым столом… – начал он.
– НЕЛЬЗЯ.
– НЕЛЬЗЯ.
Мор и Смерть начали осторожное движение по кругу; отражения их мелькали во множестве жизнеизмерителей.
– Раз, – произнес Кувыркс.
Смерть угрожающе завращал косой.
– Два.
Лезвия сошлись в воздухе с таким звуком, словно кошка соскользнула по оконному стеклу.
– Они оба сжульничали! – воскликнула Кели. Изабель кивнула:
– Разумеется.
Отпрыгнув назад, Мор описал своим клинком слишком медленную дугу, которую Смерть с легкостью отразил, превратив парирующий удар в коварную подсечку, которой Мору удалось избежать, лишь неуклюже подпрыгнув.
Хотя коса и не относится к числу самых популярных видов холодного оружия, каждый, кому случалось оказаться, скажем, в гуще крестьянского бунта, знает, что в умелых руках она наводит ужас. Когда ее хозяин разойдется как следует, никто, включая его самого, уже не может с уверенностью сказать, где в данный момент находится лезвие и где оно окажется через долю секунды.
Смерть наступал, ухмыляясь. Мор увернулся от пролетевшего над головой лезвия, нырнул в сторону и услышал за спиной тихий звон – это коса зацепила стоявший на ближайшей полке жизнеизмеритель…
…в темном переулке Анк-Морпорка схватился за грудь и повалился на свою телегу золотарь…
Мор перекатился и мгновенно вскочил, поднимая меч над головой; на него нахлынуло мрачное возбуждение, когда Смерть попятился по шахматному рисунку плит. Меч с неистовой силой вонзился в полку и прорубил ее насквозь; песочные часы друг за другом заскользили вниз. Мор краем глаза заметил, как Изабель метнулась мимо него и успела подхватить их все…
…в разных местах Диска четверо людей чудом избежали гибели при падении…
…а потом он бросился вперед, закрепляя свое преимущество. Руки Смерти задвигались с головокружительной скоростью, блокируя каждый удар и выпад, а потом перехватили косу и повели ее вверх по дуге; Мор, неловко увернувшись, задел какие-то часы эфесом своего меча и отправил их в полет через весь зал…
…в Овцепиках пастух, обходя с лампой высокогорные пастбища в поисках отбившейся от стада тарги, оступился и упал в тысячефутовую пропасть…
…Кувыркс рванулся вперед и в отчаянном прыжке поймал жизнеизмеритель одной вытянутой рукой, но не устоял на ногах, плашмя растянулся на животе и заскользил дальше…
…корявый платан таинственным образом распростер ветви и принял вопящего пастуха в свою крону, единым махом разрешив все его главные сомнения – насчет смерти, небесного суда, существования Рая и так далее – и заменив их одним, в сравнении относительно несложным, вопросом: как в кромешной темноте вскарабкаться обратно на высоту ста футов по отвесному заледенелому склону…
В бою настала пауза: противники разошлись и вновь стали ходить кругами, выбирая удобный момент для атаки.
– Неужели мы не можем ничего сделать? – спросила Кели.
– Мор проиграет в любом случае, – покачала головой Изабель.
Кувыркс вытряхнул из пышного рукава серебряный канделябр и теперь осторожно перебрасывал его из одной руки в другую.
Смерть угрожающе занес косу и случайно разбил оказавшиеся у него за плечом часы…
…в Бес Пеларгике главный императорский истязатель упал спиной в свою собственную яму с кислотой…
…и нанес еще один удар, с которым Мор разминулся по чистой случайности. Причем на волосок. Он чувствовал жгучую боль в мышцах и отупляющую серость усталости в мозгу – Смерти о таких мелочах беспокоиться не приходилось.
Смерть заметил.
– СДАВАЙСЯ, – услышал Мор. – ВОЗМОЖНО, Я БУДУ МИЛОСТИВ.
Для пущей убедительности он резко ударил сплеча, но Мору все же удалось подставить под косу клинок. Коса отскочила, и еще один жизнеизмеритель разлетелся на тысячу осколков…
…герцог Сто Гелитский схватился за грудь, почувствовав ледяной укол боли, беззвучно закричал и свалился с коня…
Мор пятился, пока не ощутил шеей грубый камень колонны. Песочные часы Смерти с удручающе пустыми колбами находились в считаных дюймах от его головы.
Смерть не удостоил этот факт вниманием. Он задумчиво рассматривал зазубренные останки жизни герцога.
Мор завопил и ударил мечом снизу вверх под приглушенные одобрительные крики наблюдателей, давно уже ждавших, чтобы он это сделал. Даже Альберт захлопал в морщинистые ладоши.
Но вместо звона разбитого стекла Мор услышал… тишину.
Развернувшись, он сделал вторую попытку. Лезвие прошло сквозь стекло, не причинив ему вреда.
Колебание воздуха заставило его развернуться и поднять меч – как раз вовремя, чтобы отразить коварный удар сверху. Смерть успел отскочить и увернуться от ответного выпада, оказавшегося медленным и слабым.
– ВОТ И ВСЕ, ЮНОША.
– Мор, – поправил Мор и поднял взгляд. – Мор, – повторил он и метким ударом меча рассек надвое рукоять косы.
В душе у него клокотал гнев. Если уж погибать, так хотя бы под своим именем.
– Запомни, ты, гад: Мор! – выкрикнул он и бросился прямо на ухмыляющийся череп, и меч его плясал синим пламенем. Смерть попятился, с хохотом уклоняясь от града яростных ударов, которые отсекали от черенка косы все новые и новые куски.
Мор кружил около него, рубил и колол, но даже сквозь красную пелену злости смутно сознавал, что Смерть не пропускает ни одного его движения, держа осиротевшее лезвие косы словно меч. Ни один удар не достигал цели, а запас гнева истощался. «Ты никогда его не одолеешь, – сказал себе Мор. – Единственное, на что мы способны, – какое-то время не подпускать его к себе. Да и проигрыш, наверное, будет предпочтительней победы. Кому она нужна, эта вечность?»
Сквозь полог усталости он увидел, как Смерть выпрямился во весь рост, а отсеченное лезвие описало медленную, ленивую дугу, двигаясь будто сквозь патоку.
– Отец! – закричала Изабель.
Смерть повернул голову.
Быть может, разум Мора и приветствовал грядущий переход в мир иной, но тело, посчитавшее, видимо, что оно при таком раскладе теряет больше всех, воспротивилось. Единым неотразимым ударом оно выбило из рук Смерти лезвие косы, а потом прижало его самого к ближайшей колонне.
Во внезапно нахлынувшей тишине Мор понял, что больше не слышит назойливый шумок, последние десять минут постоянно присутствовавший на самой границе слышимости. Его взгляд метнулся в сторону.
В его часах оставались последние песчинки.
– БЕЙ.
Мор поднял меч и вгляделся в пару голубых огней.
И опустил меч.
– Нет.
Нога Смерти взлетела на уровень паха с такой скоростью, что даже Кувыркс поморщился.
Не проронив ни звука, Мор сжался в комок и покатился по полу. Сквозь слезы он видел, как на него надвигается Смерть с лезвием косы в одной руке и с его песочными часами в другой. Видел, как он презрительным жестом сметает в сторону Изабель и Кели, попытавшихся ухватиться за его балахон. Видел, как от тычка под ребра Кувыркс роняет канделябр, и тот с лязгом прыгает по каменным плитам.
Смерть навис над ним. Острие лезвия помаячило у Мора перед глазами, а потом взмыло вверх.
– Ты был прав. Справедливости нет. Есть только ты.
Смерть застыл, а потом медленно опустил лезвие. Он развернулся и посмотрел вниз, на лицо Изабель. Ее трясло от гнева.
– КАК ТЕБЯ ПОНИМАТЬ?
Она с яростью посмотрела на Смерть, а потом рука ее рванулась назад, и развернулась, и рванулась вперед – и достигла цели с таким звуком, будто кто-то потряс коробку с игральными костями.
Но он был вовсе не так громок, как последовавшая за ним тишина.
Кели зажмурилась. Кувыркс отвернулся и прикрыл голову руками.
Рука Смерти очень медленно поднялась к черепу.
Грудь Изабель вздымалась и опадала, да так, что Кувырксу грозила потеря магических сил на всю оставшуюся жизнь.
В конце концов Смерть, голосом еще более глухим, чем обычно, спросил:
– ЗА ЧТО?
– Ты говорил, что игры с отдельно взятой судьбой могут погубить весь мир, – напомнила Изабель.
– ДА?
– А ты вмешался в его судьбу. И в мою. – Дрожащим пальцем она указала на рассыпанные по полу осколки. – И вот в эти судьбы.
– И ЧТО ЖЕ?
– Какой расплаты потребуют боги за это?
– ОТ МЕНЯ?
– От тебя!
Смерть, кажется, изумился.
– ОТ МЕНЯ БОГИ НЕ ВПРАВЕ ТРЕБОВАТЬ НИЧЕГО. В КОНЕЧНОМ СЧЕТЕ ПЕРЕДО МНОЙ ОТВЕЧАЮТ ДАЖЕ ОНИ.
– Это не очень-то честно, ты не находишь? Разве богов не волнуют ни справедливость, ни милосердие? – гневно спросила Изабель. Никто не заметил, когда она успела поднять меч.
Смерть усмехнулся.
– Я ВОСХИЩЕН ТВОИМ УПРЯМСТВОМ, – сказал он, – НО ОНО ТЕБЕ НИЧЕМ НЕ ПОМОЖЕТ. ОТОЙДИ.
– Нет.
– ТЫ ВЕДЬ ДОЛЖНА ПОНИМАТЬ, ЧТО ЗАЩИТОЙ ОТ МЕНЯ НЕ СЛУЖИТ ДАЖЕ ЛЮБОВЬ. МНЕ ЖАЛЬ.