— Ещё как, — уголками губ улыбнулся он. — И сейчас ревную. А что Яман натворил?
— Да он дракона побить пытался! Правда, Цитрин неожиданно сумел за себя постоять и сломал ему нос… Не смешно, — проворчала она, но губы против воли тоже растянулись в улыбке. — Но да, это выглядело впечатляюще, учитывая разницу в размерах. Хотя я всё равно не понимаю, что на него нашло. Может, ему рассказали какую-нибудь гадость? И он поверил?..
— Твой Яман… — Сурт поморщился и махнул рукой. — Да ну, опять скажешь, что я тебя кому-то сватаю.
— Да говори уж! — попросила она и подбодрила, видя колебания: — Па?
— Ревнуют, когда боятся потерять. Я привык бояться потерять твою мать, и не потому, что не доверяю, а потому, что… Она слишком нежная и хрупкая для этого мира. Поэтому я ревную не только к мужчинам, а вообще — ко всему. От страха. А если раньше кентавр не боялся, а теперь вдруг начал, значит, только сейчас почувствовал угрозу. Появился человек, которому плевать на его мнение и его кулаки и который искренне восхищается тобой. Он в глубине души понимает, что сам так не может, и боится, что ты сравнишь и выберешь. Да ладно, не хмурься! Я сразу считал, что этот Яман тебя не достоин, и этот случай показателен. Согласись, тебе ведь тоже не понравилось его поведение.
— Да уж. — Спорить с этим было сложно. — А поведение Цитрина тебе нравится?
— Солнышко, давай не будем, — устало поморщился он. — Решать всё равно тебе, а ты у меня упрямая и самостоятельная, тут лезть — только вредить. Но всё же один совет дам. Поменьше думай, кто там что скажет, что прилично и правильно, а что нет. Главное, чтобы тебе было хорошо. Я очень горжусь тем, какая ты у меня выросла честная и порядочная, думающая о людях, но о себе тоже не надо забывать. — Он обнял дочь за плечи. — Бывают ситуации, когда обязательно кто-то будет несчастен в итоге. Не бери всё это несчастье себе, люди вокруг тоже способны выдержать несколько неприятных минут. Выберешь кентавра? Хорошо, мы с мамой пожелаем тебе счастья. Выберешь Цитрина? Мы порадуемся за тебя и благословим. А может, ты вообще решишь, что они оба придурки, и через пару лет найдёшь того самого, единственного и неповторимого. У тебя вся жизнь впереди, Солнышко, не надо ломать её просто назло кому-то!
— Последний вариант мне всё больше нравится с каждой минутой, — она со смешком склонила голову отцу на плечо. Прикрыла глаза, ощутила лёгкий поцелуй в макушку, вдохнула слабый лимонно-свежий запах его одеколона — лёгкий, привычный, неизменный, который обожала мама, — и улыбнулась. — Спасибо. Я очень-очень тебя люблю.
— И я тебя люблю, Солнышко. И мама тоже.
— А всё-таки, откуда ты узнал, что у нас тут происходит? — через несколько секунд заговорила Исса, вспомнив, что ещё её смутило во всём происходящем. — Не от Цитрина же!
— Да явился тут эмиссар из надзора, настойчиво просил не лезть в ситуацию и не мешать менталисту. Я, конечно, сразу же полез.
— То есть погоди… Они что, уже собрались нас с драконом скрещивать во имя одарённого потомства? — Исса выпрямилась и ошалело уставилась на отца.
— Они могут собираться что угодно делать, — поморщился он. — Только пойдут в Пустоту со своими планами. Но есть и от них польза, а то как бы ты мне всё это весточками писала? — Сурт усмехнулся.
— А они не могут устроить тебе проблемы по службе? — хмурясь, спросила девушка.
— Они могут только уговаривать, у них нет рычагов воздействия, тем более в нашем случае, — легко отмахнулся отец.
— Почему?
— Ваша мама — менталист. Твои дети, независимо от личности их отца, могут родиться одарёнными, и Крас тоже мог что-то такое унаследовать. Это не та ситуация, где они рискнут давить. Положение Цитрина, конечно, несравнимо выше, всё же к императору вхож, но тут играют роль другие факторы. Гораздо больше вероятность травмировать вмешательством маму, чем Книжника, он намного сильнее, так что не полезут. Но если вдруг попытаются — смело шли их в Пустоту. Ну да ты у нас боевая, справишься. Рассказывай, как учёба?
Больше тему менталиста они не поднимали, нашлось что обсудить и без него.
Глава 6. Глубокие сомнения
Последнюю пару Исса прогуляла, общаясь с отцом, поэтому сразу после предпочла, как настоящая отличница, наверстать упущенное: переписать у Ло конспект и «обиходить» лекцию по философии, чтобы не было стыдно потом предъявить вредному преподавателю. Тишина в комнате очень этому способствовала, подруги где-то пропадали по своим делам. Наверное, Веля с Морознем, а Айнур — в какой-то весёлой компании. Она проявляла куда меньше старания в учёбе и в начале семестра предпочитала гулять и развлекаться, уделяя занятиям минимум внимания.
Исса не ждала их обеих раньше позднего вечера. Закончив с конспектом, села почитать и почти уже собралась идти на ужин, когда неожиданно рано вернулась кентаврида. Принесла новые мелкие сплетни — малоинтересные, но змея всё равно порадовалась. Мир вокруг продолжает жить, а не замер в ожидании, наблюдая за Иссой.
Стоило помнить об этом постоянно, а не мучиться эгоцентрическими глупыми фантазиями.
— Исса, а ты очень сердишься на Ямана? — всё же не вытерпела Айнур через некоторое время.
— Не знаю, — змея не стала отмалчиваться и уходить от ответа. — С одной стороны — вроде бы не должна, он же из-за меня разволновался. А с другой — повёл себя как придурок, и вообще-то стоило сначала со мной встретиться, прежде чем делать выводы. Не говоря о том, что это низко и подло — нападать на человека, который заведомо слабее тебя. Цитрин себя гораздо лучше повёл в этой ситуации, а ведь он преподаватель и мог воспользоваться этим…
— Яман раскаивается, — осторожно сказала Айнур.
— С чего ты взяла?
— Честно говоря, он ко мне подходил и расспрашивал, — легко сдала она парня. — По-моему, он понял, что вытоптал посевы.
— Прогресс, — фыркнула Исса. — Интересно, когда он догадается сказать это мне, а не искать обходные пути. Просил повлиять?
— В общем да, — вздохнула она. — Но ты не думай, я сразу сказала, что ничего такого делать не буду, пусть и не думает. Но я бы простила. Всё-таки если так ревнует — значит, любит.
— Себя, — непримиримо возразила Исса. — Потому что, когда любят, стараются не обидеть и не подставить любимого, а не вот так.
— Я очень надеюсь, что вы помиритесь, — вздохнула Айнур. — Вы такая красивая пара!
Разговор прервало появление Велицы, которая несла небольшую, меньше ладони, простенькую шкатулку — или даже картонную коробку, раскрашенную под дерево.
— Исса, а тебе опять посылка.
— И опять без карточки? — скривилась она. — До чего он упрямый…. Зачем ты взяла? Надо было отказаться!
— Посыльного пожалела, — бесхитростно призналась она. — Очень он плакался, что будут проблемы, если посылку не вручить. Да посмотри хоть, ужасно интересно, что твой менталист придумал опять! — улыбнулась она. — А потом вернёшь.
— Он не мой и мне не интересно! — отрезала Исса.
— Ну ладно, ну что тебе стоит? Открой! Честное слово, я бы сама уже открыла, но тут привязка к ауре. Никто же не заставляет возвращать нераспакованный подарок, а?
— Мне кажется, это плохая идея, — вздохнула змея, борясь с собой. — Зачем?..
Неправильно, и надо вернуть, но… Веля права, интересно же!
— Как это зачем? Из любопытства. Честно говоря, я восхищена и немного завидую, — засмеялась она. — Он ужасно красиво ухаживает. Тонко, ненавязчиво, и постоянно сохраняется интрига, что ещё придумает. Коробочка совсем лёгкая, я теряюсь в догадках!
Змея ещё пару мгновений поколебалась и сдалась. Проклятое любопытство.
Коробка действительно оказалась совсем простой, картонной. Исса слегка встряхнула её, но внутри ничего не гремело и не перекатывалось, да и на кондитерские изыски, судя по весу, не походило. На всякий случай проверила магией как умела и почувствовала слабый отклик — кажется, той самой привязки к ауре.
Крышка откинулась почти без усилия. Исса вздрогнула от неожиданности — и все три девушки восхищённо ахнули.
Из коробочки тонкими радужными струями потёк неосязаемый искристый туман, полился тихий птичий щебет. Клок тумана, оторвавшись, вспорхнул большущей лазоревой бабочкой, с крыльев которой осыпалась мерцающая пыльца. За ней отправилась следующая, огненно-рыжая.
Иллюзия разворачивалась медленно, с некоторой даже торжественностью, выбираясь из простой картонной коробки и заполняя комнату. И вот уже волшебные цветы распускаются на зелёных лианах, затянувших стены, бабочки кружат, опускаются на лепестки, на волосы, на подставленные пальцы — невесомые, неощутимые, но кажущиеся настолько реальными, что сложно удержаться и не прикоснуться. А тишину заполняет пение птиц, шелест ветра и далёкий, едва уловимый шёпот морского прибоя. Не хватало только запаха — но его прекрасно дорисовало воображение.
Иллюзия длилась недолго, всего несколько минут. Всё это время девушки боялись пошевелиться — и некоторое время после, когда иллюзия столь же мягко и неспешно угасла, как раскрывалась.
— О-бал-деть, — первой нарушила молчание Велица. — Цитрин знает толк в красоте.
— И возвращать нечего, — пробормотала Исса, заглянув в пустую коробку.
Та изнутри была целиком расписана рунной вязью, в некоторых местах которой раньше были приклеены простенькие кристаллы-накопители — совсем бросовые, с ноготь мизинца размером, — которые выгорели, выполнив свою функцию, и закоптили картон.
Обгорелый и бесполезный корпус фейерверка после праздника.
— Впечатляет, — признала даже Айнур. — Я никогда о таком и не слышала!
— Потому что иллюзии — штучная вещь, — ответила Велица. — Морозень мечтает стать иллюзионистом, у него как раз стихии подходящие — вода и воздух… Эту точно настоящий мастер делал!
— И если попенять Цитрину, окажется, что её делал какой-нибудь друг по знакомству и исключительно из любви к искусству, — проворчала Исса, чувствуя себя пришибленной и растерянной.
Стоило бы сердиться на упрямого дракона, который опять поступил по-своему, наплевав на все её возражения, но…. Как можно всерьёз злиться на того, кто подарил красоту? Просто — красоту. Такую, что от восхищения боязно дышать, и стоит закрыть глаза — перед глазами опять цветные бабочки, рассыпающие мерцающую пыльцу. Жаль только, не хватило времени их всех рассмотреть...