Но бурное развитие социологии морали, наблюдавшееся вплоть до начала ХХ в., сменилось последующим упадком этой отрасли знания. На протяжении многих десятилетий, за редкими исключениями, такими как работы Георгия Давидовича Гурвича и Марии Оссовской[159], исследования и труды по социологии морали почти отсутствовали. Социология морали как отрасль знания, можно сказать, почти исчезла. Изучение моральной проблематики при этом сохранилось, но до сравнительно недавнего времени сосредоточивалось в других дисциплинах, таких как философия, психология, нейронаука, этология и т. д. Потребность в исследовании социальных аспектов морали несомненно сохранялась, но оставалась во многом неудовлетворенной. Представители несоциологических дисциплин были вынуждены, насколько это было возможно, удовлетворять ее своими силами, создавая разного рода концепции ad hoc.
В последние годы положение начинает меняться. Социология морали и смежные с ней отрасли социологического знания, такие как исследования солидарности и альтруизма, возрождаются[160]. Лозунг «Назад в будущее!», выдвинутый в связи с этим социологами, изучающими мораль[161], оказывается в высшей степени актуальным. Естественно, что, возрождаясь, обновляясь и развиваясь, социология морали неизбежно обращается к своим истокам, к достижениям классического периода. Подобное обращение позволит плодотворно использовать эти достижения, развивать их, избегая профессиональной амнезии, заблуждений и псевдооткрытий. Нынешнее развитие социологии морали предполагает опору на классическое наследие. А это, в свою очередь, очевидным образом означает активное изучение, применение и развитие дюркгеймовских идей.
О «Моральном воспитании»
Публикуемый в настоящем издании курс лекций Дюркгейма «Моральное воспитание» в виде книги впервые был опубликован в 1925 г. Это один из важнейших его трудов (если не важнейший), посвященных моральной проблематике. Поль Фоконне (1874–1938), его ученик и последователь, осуществивший данное издание, относил этот курс к парижскому периоду жизни Дюркгейма, начавшемуся в 1902 г., и датировал его 1902–1903 гг. Но позднейшие исследования Филиппа Бенара, подтвержденные другими авторами, относят его к более раннему, бордоскому периоду, и датируют его 1898–1899 гг.[162] В дальнейшем Дюркгейм продолжал читать его в Парижском университете, внося в него различные изменения и дополнения. Впрочем, согласно Стивену Люксу, известный дюркгеймианец Жорж Дави говорил ему в личной беседе, что, по его мнению, этот текст собран из фрагментов различных курсов, читавшихся автором в разное время[163].
Дюркгейм, как правило, стремился отделять свои социологические воззрения, рассуждения и выводы от социально-практических. Но в данном лекционном курсе он явно к этому не стремился, свободно переходя от собственно научных, социологических высказываний к морально-практическим и педагогическим, и обратно. Отсюда часто встречающееся в этом тексте выражение «Нужно, чтобы…» (“Il faut que…”). Поэтому здесь отделить Дюркгейма-социолога от Дюркгейма-этика, моралиста и педагога, хотя и возможно, но затруднительно. И все-таки, несмотря на то что публикуемый текст формально в значительной мере принадлежит таким жанрам, как этика и педагогика, по своему духу и содержанию он является главным образом социологическим.
Конечно, публикуемый в настоящем издании текст Дюркгейма несет на себе печать незавершенности, что видно, в частности, в его недостаточной структурированности, фрагментарности и в иногда встречающихся повторах. Тем не менее, судя по дошедшим до нас сведениям, этот курс лекций пользовался большим успехом среди студентов, что неудивительно, учитывая его выдающиеся достоинства. Социология морали Дюркгейма здесь представлена лапидарно, четко, ясно и вместе с тем – достаточно развернуто и полно. В данном отношении эта работа имеет определенное преимущество перед другими, бóльшими по размеру трудами классика, также касающимися моральной тематики, такими как «О разделении общественного труда», «Самоубийство» и «Элементарные формы религиозной жизни». В этих последних трудах его социология морали оказывается как бы растворенной в другой проблематике, в пространных обоснованиях и доказательствах. Вот почему для понимания социолого-этических воззрений Дюркгейма «Моральное воспитание» имеет первостепенное значение.
ПредисловиеПоль Фоконне
Этот курс о «моральном воспитании» – первый в цикле лекций, посвященном «науке о воспитании», который Дюркгейм прочитал в 1902–1903 гг. Первоначальные наброски курса он стал разрабатывать давно, еще в период своего преподавания в Бордо. Впоследствии он повторял его, например в 1906–1907 гг., не внося в него изменений. Курс состоял из 20 лекций. Из них мы публикуем здесь 18. Две лекции в начале посвящены педагогической методологии. Первая из них – вступительная лекция, опубликованная ранее в январе 1903 г. в “Revue de métaphysique et de morale” и перепечатанная в небольшом сборнике «Воспитание и социология», изданном нами в 1922 г.*[164]
Дюркгейм составлял свои лекции in extenso. Здесь можно будет познакомиться с точным воспроизведением его рукописного текста. Наши исправления носят чисто формальный и несущественный характер. Мы сочли ненужным их отмечать, они никоим образом не касаются содержания мысли автора.
Мы просим читателя снисходительно отнестись к одному неизбежному изъяну этой книги. Почти везде начало последующей лекции вторгается на страницы предыдущей: либо тогда, когда, стремясь связать их, Дюркгейм резюмирует содержание, либо, когда он вторично развивает тему, не успев устно развить ее в лекции, прочитанной на предыдущей неделе. Для того чтобы исправить этот недостаток, нам пришлось прибегнуть к некоторым перестановкам, неизбежно носящим произвольный характер. Мы полагали, что забота о чисто литературных моментах не должна превалировать над верностью по отношению к оригинальному тексту. Впрочем, нередко две следующие друг за другом версии различаются интересными деталями.
Первая часть курса – это наиболее полный компонент наследия Дюркгейма, относящийся к тому, что называют «теоретическая мораль»: теория долга, блага, автономии. Часть этих лекций перешла в доклад, опубликованный в Бюллетене Французского философского общества в 1906 г. и перепечатанный в сборнике, озаглавленном «Социология и философия» (1924)*. Те же вопросы затрагивались впоследствии в «Пролегоменах к морали», над которыми Дюркгейм работал в последние месяцы жизни и фрагмент которых Марсель Мосс опубликовал в “Revue philosophique” (t. 89, p. 79)**. Не вызывает сомнений, что в некоторых моментах мысль Дюркгейма с 1902 по 1917 г. претерпела определенную эволюцию.[165][166]
Вторая часть курса, симметричная первой, должна была включать три раздела: один – о духе дисциплины, второй – о духе самоотречения, третий – об автономии воли, эти темы здесь должны были быть рассмотрены с чисто педагогической точки зрения. Последний из этих трех разделов здесь отсутствует. Дело в том, что воспитание автономии рассматривается в «Преподавании морали в начальной школе», предмете, которому Дюркгейм посвятил ежегодный курс, прочитанный несколько раз, в частности, в 1907–1908 учебном году. Рукопись этого курса не удалось восстановить в таком виде, чтобы ее можно было опубликовать.
Можно заметить, что лекции не соответствуют в точности главам, и часто переход от одного предмета к другому происходит внутри одной лекции. План работы мы приводим в оглавлении.
1925 г.
Лекция перваяВведение. Светская мораль
Поскольку мы будем говорить о моральном воспитании в качестве педагога, нам представилось необходимым определить, что следует понимать под педагогикой. Я поэтому показал прежде всего, что она не является наукой. Это не значит, что наука о воспитании невозможна, но педагогика не является этой наукой. Данное различение необходимо для того, чтобы мы не судили о педагогических теориях на основе принципов, которые соответствуют только собственно научным исследованиям. Наука должна исследовать с максимально возможной осторожностью; она не может достигать результата в строго определенное время. Педагогика не имеет права быть в такой же степени терпеливой, так как она отвечает жизненным потребностям, которые не могут ждать. Когда какое-нибудь изменение в среде требует от нас соответствующего действия, это действие не может быть отложено на потом. Все, что может и должен сделать педагог, это в каждый момент времени добросовестно собирать, насколько только возможно, все данные, которые наука предоставляет в его распоряжение, с тем чтобы управлять действием; и ничего большего требовать от него мы не можем.
Но если педагогика – не наука, то она также и не искусство. В действительности искусство создано из привычек, практик, организованного мастерства. Искусство воспитания – это не педагогика, это мастерство воспитателя, практический опыт учителя.
Здесь имеют место два совершенно разных явления, так что можно быть достаточно хорошим учителем и вместе с тем не отличаться склонностью к умозрительным педагогическим рассуждениям. И наоборот, у педагога может отсутствовать какое бы то ни было практическое мастерство. Мы бы вряд ли решились доверить школьный класс Монтеню или Руссо, а неоднократные провалы Песталоцци доказывают, что он весьма несовершенно владел искусством воспитания. Педагогика, таким образом, есть нечто промежуточное между искусством и наукой. Она не искусство, так как является системой не организованных практик, а идей, касающихся этих практик. Она представляет собой совокупность теорий. Тем самым она близка к науке. Но в то время как единственная цель научных теорий – выражать реальность, непосредственный объект педагогических теорий состоит в том, чтобы направлять поведение. Хотя они и не являются собственно действием, они готовят к нему и очень к нему близки. Именно в действии смысл их существования. Именно эту их смешанную природу я пытался выразить, говоря, что педагогика – это практическая теория. Этим определяется сущность той пользы, которой можно ждать от нее. Она не является практикой и, следовательно, она не может нам ее обеспечить. Но она может ее прояснять. Педагогика, таким образом, полезна в той мере, в какой рефлексия полезна для профессионального опыта.