[32]. От прочих представителей своего класса господа отличаются только тем, что к ним принято относиться с бо́льшим почтением – к ним всегда обращаются «дон» или «донна» с прибавлением имени, данного при крещении: «дон Паоло» или «донна Мария». Так же из почтения к сану обращаются к священникам.
Иногда господ называют «дворянами», но, строго говоря, дворянский титул имеется только у барона ди Лонго. Как рассказывают, дядя нынешнего барона приобрел его за деньги при фашистах.
В некоторых южных коммунах отношения между благородными семьями строятся на зависти, злословии и вражде. В Монтеграно этого нет уже как минимум два-три десятка лет. Разумеется, некоторые семьи издавна так или иначе соперничают друг с другом, но в целом все они прекрасно ладят между собой.
Также в отдельных коммунах существует вражда между крестьянами и ремесленниками: в таких местах, если один класс поддерживает кандидата на выборную должность, то другой неминуемо выступает против него. В Монтеграно такого классового противостояния нет ни в политике, ни в других сферах. Отношения между крестьянами и ремесленниками здесь вполне приятельские: ремесленники запросто ходят на танцы к крестьянам, а крестьяне – к ремесленникам.
Заметной разницы в социальном статусе между крестьянами-землевладельцами и безземельными в Монтеграно тоже нет. Как было объяснено в предыдущей главе, подавляющее большинство крестьянских хозяйств совершенно крошечные, а образ жизни тех, у кого есть земля, и тех, у кого ее нет, практически ничем не отличается. Редкие относительно состоятельные крестьяне не образуют отдельного слоя: когда кто-то из них приходит на свадьбу к простому работнику, его – в отличие от представителя высшего класса – не сажают во главу стола рядом с молодыми и не удостаивают никаких особых знаков внимания.
При этом огромное значение придается разнице между городскими и деревенскими манерами. Крестьянин из сельской местности считается «деревенщиной» (cafone), несмотря на то что он, как правило, гораздо состоятельнее городского (собственно, он потому и живет в деревне, что земли и скота у него столько, что они требуют постоянного присмотра). Над его деревенскими речью, одеждой и повадками насмехаются те, у кого нет ни своей земли, ни скота, ни, зачастую, куска хлеба. В процессии, провожающей жениха и невесту от дома невесты к церкви, городская девушка никогда не встанет в пару с деревенским парнем. Городской парень, однако, вполне может идти в паре с девушкой из деревни.
Каждая семья в Монтеграно находится под постоянной угрозой того, что следующее ее поколение опустится ниже по социальной лестнице. Это в первую очередь относится к высшему классу. В случае ранней смерти отца дети рискуют переместиться в класс ремесленников и коммерсантов, какие бы героические усилия мать ни прикладывала к тому, чтобы избавить их от необходимости заниматься физическим трудом. Подорвать положение семьи может беспутный старший сын – пьющий или, скажем, не желающий учиться. Семья вкладывает в него все свои средства в расчете, что он сделается врачом, адвокатом или чиновником (других вариантов южане практически не признают) и станет помогать младшим братьям и сестрам. Не получив диплома и растратив в процессе отцовское наследство, он лишает братьев и сестер будущего. Если в семье два сына и дочь, младший сын с женой и детьми, скорее всего, опустятся на более низкую социальную ступень. Старший получит образование, а дочь в приданое – половину семейной земли, которая (вместе с имуществом мужа) ляжет в основу благосостояния ее семьи. У младшего сына, таким образом, образование будет хуже, чем у брата, а собственности – меньше, чем у сестры; его дети, соответственно, будут обеспечены хуже, чем их кузены.
Те представители высшего класса, у которых есть такая возможность, уезжают из Монтеграно в большой город. Обеспечить себе заработок в коммуне могут только один адвокат, один врач, один аптекарь и несколько чиновников. Единовременно в городке проживает больше специалистов, но «лишние» просто дожидаются, пока где-нибудь еще откроется вакансия. Человек из высшего класса остается в Монтеграно, только если занимает особое положение, от преимуществ которого невозможно отказаться, – будучи, к примеру, тем самым врачом или тем самым адвокатом, – или не имеет возможности зарабатывать на жизнь в большом городе. Так, скажем, младший сын, отучившийся всего пять классов, может осесть в Монтеграно на положении «землевладельца» нескольких акров, обрабатываемых, конечно же, арендаторами. Такой домосед остро переживает превосходство над ним старшего брата – предположим, таможенного чиновника в Генуе – и почти не принимает участия в делах семьи и коммуны. Все решения за него принимает образованный брат, раз в год приезжающий из Генуи.
В 26 благородных семействах Монтеграно – 59 активных мужчин (то есть мужчин в возрасте от 20 до 65 лет, не являющихся инвалидами). Из них только 19 живут в коммуне.
Повсеместным страхом, что следующее поколение семьи займет более низкое положение в обществе, поражены и низшие классы. Ремесленник боится, что его дети будут вынуждены обрабатывать землю. Мелкий сельский хозяин понимает, что если детей (и особенно дочерей) у него будет много, они перейдут в категорию безземельных либо почти безземельных крестьян. Даже сельскохозяйственный работник Прато беспокоится, как бы его дочери, если она не сумеет собрать приданое, не пришлось выйти за человека, у которого нет ни своего дома, ни земли и который поэтому «не лучше цыгана». Только беднейший из бедных – работник, не владеющий ничем, кроме мотыги, – не подвластен этим страхам; социальное положение его семьи в следующем поколении точно не станет хуже.
У представителей всех классов имеется шанс, пусть и слабый, продвинуться вверх в социальной иерархии. Сын безземельного работника может удачно жениться и благодаря приданому жены превратиться в крестьянина-собственника или приобрести какую-нибудь сельскохозяйственную технику, чтобы работать по найму с ее использованием. Крестьянин, владеющий участком земли, может при случае отправить сына обучаться ремеслу (и никакая сентиментальная привязанность к земле ему в этом не помешает). Дочь ремесленника может выйти замуж за учителя, а сыну вдруг да посчастливится стать коммерсантом или государственным служащим.
Выучиться тому или иному мастерству и стать ремесленником крестьянский мальчик может только при особом стечении обстоятельств. Для начала нужно найти ремесленника, готового взять его в ученики и обучать своему делу бесплатно или за совсем небольшие деньги. При этом в обычной ситуации семья не станет содержать сына на протяжении четырех или пяти лет, которые уйдут на овладение ремеслом; родные, напротив, ожидают от него помощи – особенно если в семье есть дочери, которым надо собирать приданое. Даже выучившись ремеслу, молодой человек будет, возможно, вынужден заняться крестьянским трудом, так как в коммуне и без него хватает кузнецов, сапожников, портных и так далее. Молодой человек, освоивший ремесло в Монтеграно, обычно не может прокормиться им в большом городе, где требования к квалификации гораздо выше.
Окончив восемь классов, парень из крестьянской семьи может стать полицейским. (Формально для этого необходимы пять лет учебы, но желающих так много, что на практике без восьмилетнего образования в полицию не попасть.) Для крестьянина это большая удача: карабинеры полностью обеспечены одеждой и питанием и получают по 85 центов в день наличными – этого достаточно, чтобы прокормить престарелую мать и собрать приданое для сестры. Карабинер не имеет права жениться, пока ему не исполнится 30 лет, а службу, в большинстве случаев, проходит в захолустном городке вроде Монтеграно (карабинеров никогда не оставляют служить там, откуда они родом), где невозможно дать хорошее образование детям. В 45 лет он уходит в отставку; пенсия отставного карабинера так мала, что, если он не успел обзавестись землей – получив ее в наследство или благодаря женитьбе, – ему приходится поселиться в глуши, где стоимость жизни невысока. Подавляющее большинство полицейских в Италии – выходцы с сельского юга.
Случается, что мальчик из низов поднимается почти на самый верх социальной лестницы. Путь для этого только один – формальное образование. Окончив 12 классов – это означает, что семья может себе позволить после пятого класса отправить его на семь лет в другой город, – к 18 годам крестьянский сын может стать учителем. Затем, если повезет, он найдет себе невесту – не красавицу, зато из высшего класса и с хорошим приданым. Для редких сравнительно состоятельных крестьянских семей это проверенный способ устроить судьбу второго сына: дать ему образование может быть нелегко, зато старания быстро окупаются. Большинство учителей в коммунах вроде Монтеграно происходят из низших классов.
То же самое относится и к священникам. Только проучившись еще семь лет после окончания начальной школы, мальчик может продолжить образование за счет Церкви. То есть на священника могут выучиться только те, у кого достаточно денег, чтобы стать учителем; это ставит заслон на пути детей из низших классов, которые хотят попасть в семинарию только ради образования. Ряды священства пополняются за счет слоя, которому хватает средств на обучение детей в средней школе, но не на то, чтобы выучить их на врачей или адвокатов. Церковная карьера прочно ассоциируется с этой социальной группой; мальчики из высших классов в священники не стремятся.
Крайне редко крестьянскому сыну удается приобрести интеллектуальную профессию. Примером может служить такая история: бедный крестьянин умер от полученных на войне увечий, оставив вдове маленькую пенсию и участок земли. Несмотря на то что сама она была неграмотна, вдова решила во что бы то ни стало дать образование двум сыновьям. Старший стал учителем и помогал младшему, пока тот учился в школе. Потом вдова постепенно по частям продавала свою землю, чтобы дать младшему сыну возможность окончить медицинский факультет в Болонье. Сейчас к обоим братьям, один из которых мэр-коммунист в городке Бассо, крестьяне и ремесленники обращаются «дон», а другие специалисты, по меньшей мере в наиболее важных отношениях, признают их за равных