Иногда долго сдерживаемое крестьянином недовольство внезапно вырывается наружу и он срывает его на детях. Многие взрослые жители Монтеграно вспоминают, как жестоко их поколачивали родители. Теперь такие вспышки родительского гнева здесь сравнительно редки. Но так или иначе, большинство крестьян считает, что отдельные эксцессы не в счет, если в остальное время родитель относится к ребенку с любовью. Из двадцати восьми крестьян, которых спросили, какой мужчина лучше – который любит своих детей, но бьет их спьяну, или который на детей особо внимания не обращает, – двадцать один человек отдал предпочтение первому, шестеро – второму, а один не смог сделать выбор.
В воспитательных целях или просто забавы ради детей пугают историями про смерть и прочие ужасы. Насколько прочно такие истории западают детям в память, можно судить по следующей истории, рассказанной в ходе ТАТ одним молодым человеком:
На этом рисунке изображена смерть – в том виде, в каком ее описывали нам в детстве, чтобы напугать… И, кстати, вот что случилось с одним моим другом. Как-то вечером разговор шел про смерть, про то, как она безобразна, и про то, что иногда, перед тем как навсегда забрать человека, она является ему в зримом образе. Тот мальчик очень испугался смерти. А ночью ему приснилось, что смерть явилась ему, чтобы забрать его с собой. Он так перепугался, что потерял сознание, а потом два дня болел (15).
Детей безоговорочно принято считать существами наглыми, своевольными, эгоистичными, неблагодарными и охочими до злых проделок. За шалости их, конечно же, следует наказывать побоями, и тогда в конечном итоге ребенок скажет родителям спасибо за то, что они стольким ради него пожертвовали и наставили его на верный путь.
Излагая историю своей жизни, Паоло Вителло с огромным удовольствием описывает многочисленные детские проделки в духе Пиноккио. Он рассказывает, как в пять лет чуть не подпалил младшую сестру, когда попытался раскурить соломинку, как сигарету; как подговорил дядю зарезать барашка, принадлежавшего его отцу, а потом спрятал тушу под кроватью; как отец послал его в лавку за гвоздями, а он вместо них купил курительную трубку; как вместо травы, которую обычно ели кролики, он нарвал им ядовитых сорняков… За свои шалости Вителло бывал бит, но из его рассказа понятно, что и ему самому, и родителям они казались забавными и, более того, говорящими о живости и предприимчивости натуры.
Здесь уместно было бы отметить, что подобные детские проделки обычно не обходятся без обмана. На родителях ребенок учится быть хитрым (furbo). Они же подхватывают игру, наказывая его (без риска игры не бывает!), но в то же время, так сказать, со зрительских трибун аплодируя его смышлености.
Любое недомогание вызывает у жителей Монтеграно большое беспокойство, а больного ребенка принято нещадно баловать. Большинство родителей считают своих детей «болезненными». Вителло, переболев корью, целый год не ходил в школу, и это было полностью в порядке вещей.
Наказание, пусть и назначается с легкостью, никоим образом не означает, что родитель стал меньше любить ребенка, и зачастую никак не связано с представлением о том, что хорошо, а что плохо. В своем жизнеописании Прато говорит, что в раннем детстве он ходил в любимчиках у молодого священника, на какое-то время приехавшего в Монтеграно из Неаполя.
Однажды [рассказывает Прато] я пошел на площадь и там какие-то честные люди сказали, что, если я сделаю десять сальто, они дадут мне денег. Я тут же сделал все десять, и мне заплатили 40 чентезимо. Эти деньги я отнес матери, которая при виде их очень удивилась, но я объяснил, откуда их взял. Она рассказала об этом тому священнику, и он очень рассердился, потому что, делая сальто, я мог покалечиться. В наказание он связал мне руки за спиной и за целые сутки дал только кусок хлеба и стакан воды.
Священник в этом эпизоде демонстрирует типичную для южан повышенную чувствительность к вопросам здоровья, типичную строгость в выборе наказания и типичную же неспособность связать между собой наказание и предшествовавший ему проступок. Маленький Прато был наказан не потому, что делать сальто – это плохо; его наказали для того, чтобы он понял, что делать сальто – опасно. (При этом, разумеется, не имеет значения, верно ли Прато описал случившееся; важно, что такую реакцию священника он сейчас считает логичной.) Плохое поведение мальчика постарше связывают с «дурной компанией». Вителло рассказывает в продолжение своего жизнеописания:
Паоло уже хуже себя вел и был непослушным. А тут еще сдружился с двумя другими мальчишками, от которых перенял еще больше дурных привычек. Паоло, хотя и не был уже маленьким, всего стеснялся, а эти мальчишки везде таскали его с собой и так отучили стесняться. Они научили его танцевать и играть на мандолине, и они все вместе ходили повсюду и пели серенады.
Проделки и наказания за них шли нескончаемой чередой. Одной из проделок стало любовное похождение:
Так Паоло начал заниматься любовью, и как-то раз, когда они с девицей были вместе в каком-то сарае, их там застукал ее отец. Но Паоло сумел тогда отвертеться и на ней не женился.
В шестнадцать лет он по-прежнему оставался озорником и теперь, оглядываясь назад, явно этим гордится:
Паоло было шестнадцать, когда как-то вечером за какую-то провинность отец запретил ему выходить из дома. Но он узнал от друзей, что в Ф. тем вечером были танцы, и нашел способ выбраться из дому. На танцах они все хорошенько выпили, так что по пути домой то и дело роняли на землю свои инструменты. Дома Паоло уже поджидал отец и, как обычно, поколотил. Как мы видим, Паоло, невзирая на сыпавшиеся на него градом удары, всегда оставался верным себе.
В представлении жителей Монтеграно, только усердные старания родителей могут преодолеть природную леность и легкомыслие ребенка. Родители обязаны силой подталкивать отпрыска на верный путь. Характерный образец отношений между поколениями представляют собой Джеппетто и Пиноккио: отец терпелив и отходчив, ребенок беззастенчиво пользуется его любовью, но в конце концов в этом раскаивается. В том или ином виде эта схема повторяется из раза в раз. Вот, например, история, которую, проходя ТАТ, рассказал Вителло:
У матери с отцом был единственный сын, и они во всем себе отказывали, лишь бы он выучился делу лучше того, каким всю жизнь занимались они.
Но сын не ценил их жертв. Учиться он не хотел, а все больше развлекался и заводил себе сомнительных приятелей. Чего только родители ни перепробовали. Они его много раз наказывали, но проку от этого не получалось, потому что он был слишком упрямым. Они запирали его в комнате, но там он, вместо того чтобы учиться, ложился спать. Прошли годы, и мальчик вырос. Когда он наконец решил загладить вину перед родителями, было уже слишком поздно. Они стали совсем старыми, и ему пришлось пойти работать, чтобы прокормить себя и их. И тут он очень, очень пожалел, что ничего не умеет и ему остается только мотыжить землю (1).
Неудивительно, что и повзрослев такой Пиноккио по-прежнему считает себя ребенком, который обязан радовать мать, делая все так, как хочет она. Следующую историю Вителло рассказал в ходе ТАТ, описывая рисунок, на котором пожилая женщина стоит спиной к высокому молодому человеку:
Одна бедная женщина, вдова, во всем себе отказывала ради единственного сына, но этот парень, когда ему исполнилось 18, полюбил девушку, которая, прежде всего, была ему не пара. А кроме того, мать хотела, чтобы он сначала закончил учебу, а он собирался бросить школу и жениться. Оттого, что мать ему это запрещала, он в один прекрасный день сбежал из дома и уехал в далекие края. Бедняжка мать осталась жить в одиночестве и не знала, как ей быть дальше. Но ее сын, который на самом-то деле был хорошим, через какое-то время понял, что, оставив мать одну, он поступил дурно, потому что это она его вырастила, а он теперь ее бросил. Прошло несколько дней, и он вернулся домой, упал перед матерью на колени и, заливаясь слезами, молил ее о прощении. Мать на радостях его простила. С тех пор они зажили счастливо (6 BM).
Даже наконец женившись, Пиноккио с трудом расстается с образом непослушного мальчишки. Ему хочется сбежать от жены точно так же, как он прежде сбегал от матери, а потом хочется на коленях приползти домой и смиренно просить о прощении. Вот еще одна история, рассказанная Вителло в ходе тестирования:
У одного человека была жена и много детей, но сам он был человеком нехорошим, предавался дурным привычкам и не хотел работать. Он проиграл все свои деньги в карты, и поэтому его семья едва не умирала от голода. В конце концов он разругался с женой и ушел из дома искать по миру счастья. Но скоро он начал об этом жалеть. Он все время думал о детях и жене, которых он бросил в нищете, и в один прекрасный день набрался храбрости и вернулся домой. С того дня он работает и кормит семью (15).
В нашем рассказе о детстве в Монтеграно особенно важны два момента:
1. Снисходительность родителей к детям и та готовность, с какой родители позволяют им оставаться эгоистичными и безответственными – как здесь говорят, «беспечными» – до тех пор пока сразу же после женитьбы повзрослевшему ребенку не приходится взвалить на себя заботу о собственной семье[68]. По-видимому, не будет преувеличением сказать, что жители Монтеграно ведут себя, как эгоистичные дети, именно потому, что эгоистичными детьми их и воспитывают.
2. Уверенность, что побои – лучшее средство воспитания, и непоследовательность, с какой детей подвергают наказанию. Оно, как уже было отмечено, никак не связано с «принципом долженствования»; родитель ребенка целует, а в следующий момент уже его колотит. Когда вознаграждение и возмездие – «хорошее» и «плохое» – целиком отданы на усмотрение того, кто сильнее, никакие внешние принципы не могут стать внутренними, иначе говоря, совестью. Человек не удивляется, если, попытавшись угодить власть имущему, он несет наказание, вместо того чтобы получить заслуженную награду. Наказание всего лишь означает, что ему «не повезло», а награда – что «повезло». Ни то ни другое, естественно, не имеет никакого отношения к представлению о должном и недолжном. Не имея внутренних принципов, индивид в своих поступках ориентируется на вероятность наказания или награды. Наказание при этом играет ту же роль, какую при наличии у него совести играло бы чувство вины. Отношения со всеми носителями власти – будь то с государством или с Богом – складываются у него по заложенному родителями образцу.