— Уже десять часов.
— Что значит «уже»? Еще так рано! — воскликнула Фрида.
— Нормальные люди давно все на работе, и следователи в том числе.
— Ладно, давай телефон, ой, я тебе гримом весь твой шикарный диван испачкала.
— Ничего страшного.
Фрида подошла к столу, на который она ночью бросила свою сумку, и, порывшись в ней, достала телефон. Она по памяти набрала номер телефона следователя.
— Семен Иванович? Это Фрида Сницерова. Да? Чувствую себя, спасибо, хорошо. Да? И вам того же… Я хотела узнать: вы не выяснили, кто заказал за мной следить и какая информация была в документах и фотографиях, которые якобы мне передали?
Фрида замолчала, Венсан тоже превратился весь в слух, не перебивая ее. Монолог следователя продолжался достаточно долго, после чего она распрощалась и отключила связь.
— Нет, ничего нового он не сказал. Кто его нанял, он не знает, общался через какое-то третье лицо по Интернету закодированными словами. Что в документах, он тоже не знает, но что-то жизненно важное для тех лиц, кто его нанял… Тьфу! Замкнутый круг, мы ничего не знаем. Но ты не переживай, Венсан, следствие идет, и, возможно, мы сами что-то выясним.
— Это еще что за мысли? Ты собираешься еще что-то сама выяснять? — Венсан поднял бровь.
— Нет, конечно! Я пошутила, — быстро ответила Фрида, — а знаешь, что? Я сейчас приму душ, если ты не возражаешь, и испеку вам свой фирменный торт. Может быть, я через желудок и свои кулинарные способности найду дорогу к сердцу твоей матери? — предложила она и развила в доме Венсана бурную деятельность.
Выглядела она очень комично после душа без грима и косметики, со стянутыми в хвост волосами, в рубашке Венсана и в его же спортивных брюках, подвернутых до колен. Она притащила сопротивляющуюся всеми силами Мари Летиш на кухню и продиктовала список продуктов, которые ей необходимы для изготовления торта.
— Все продукты у нас есть, — мрачно сообщила мать Венсана, — легче признаться, а то снарядите кого-нибудь в магазин.
— Вы мне только покажите, где что лежит, а готовить буду я!
— Да с таким рвением вы и сами освоитесь на моей кухне через пять минут, — хмыкнула Мари и, закинув ногу на ногу, стала пристально наблюдать за Фридой. Актриса же, несказанно обрадованная своим освобождением от злобного маньяка, источала все обаяние, которое имелось у нее в избытке. Она ловко замесила тесто и раскатала его. За неимением нужных форм для выпечки она выложила фольгой на противне формы в виде сердец и разложила туда тесто. Поставив все это великолепие в современную духовку, она занялась приготовлением крема с орешками и шоколадной крошкой. Все это время Фрида не умолкала ни на минуту, поддерживая разговор с хозяйкой на любую интересующую ту тему.
— А вы разбираетесь в искусстве, — прищурила Мари глаза.
— Я — работник искусства! Кроме того, образование актрисы — такое же высшее образование, как и любое другое, — ответила Фрида. — Могу я закурить?
— Вы курите?
— К сожалению, да, и много, — ответила она, делая щель в створках пластиковой рамы и присаживаясь на широкий подоконник с пачкой сигарет и зажигалкой.
— А вы были в Лувре? — спросила Мари.
— А как же! Как только попала в Париж, первым делом пошла туда. Богатейший музей, я бы сказала, один из красивейших в мире!
Следующие полчаса женщины, перебивая друг друга, рассказывали о своих впечатлениях от посещения Лувра.
— Это моя родина, — вздохнула Мари Летиш, и слезы показались в уголках ее глаз.
— Думаю, что Россия и Москва стали для вас второй родиной, — проговорила Фрида, затягиваясь сигаретным дымом.
— Да, это так… Я ни о чем не жалею в своей жизни. Конечно, кое-чем я пожертвовала, но это было ради любви… Вы бы смогли пожертвовать чем-то очень важным ради любви? — Мари снова пытливо посмотрела на Фриду.
— Не знаю, честно говоря, не уверена. Я не такая героическая женщина, как вы, а может быть, никого сильно не любила.
— А как же ваш муж?
— У нас дружеские отношения, — махнула она рукой.
— Странно, а вы бы смогли бросить свою работу ради любимого мужчины?
— Я надеюсь, что мой любимый мужчина не попросит меня об этом.
— А все же?
— Нет, я не ушла бы из театра.
— Спасибо за откровенность, — Мари захрустела яблоком.
Она подумала, что покойная Галина делала вид, то есть создавала видимость, что она большой знаток в искусстве, а по большому счету, ничего в нем не понимала. Фрида душой понимает искусство, в этом Мари могла убедиться лично.
Звонок таймера духовки сообщил миру, что коржи Фриды готовы. Она спрыгнула с подоконника и подбежала к плите.
— Вот! Получились на славу! Значит, делала от души!
Два коржа Фрида сделала шоколадными, добавив какао, а два — медовыми с добавлением орешков. Шоколадные лепешки она пропитала вишневым ликером, затем все обмазала приготовленным кремом.
— Я думала, что актрисы не занимаются этим… я имею в виду — не пекут торты.
— Актрисы тоже люди, не буду кривить душой — я этим занимаюсь далеко не каждый день. Просто захотела отблагодарить вас за гостеприимство.
Она украсила поверхность торта свежими фруктами и посыпала сахарной пудрой.
— Все, торт готов, но он должен полностью пропитаться и застыть в холодильнике.
— Ну что ж, попробуем его на обеде, — более миролюбивым тоном сказала Мари Летиш, невольно подумав о том, что Галина за весь период знакомства с Венсаном не приготовила ничего своими руками — она приносила покупные торты.
— А теперь я пойду, поухаживаю за Венсаном, побуду его сиделкой, все-таки он ранен, — отряхнула Фрида руки.
— Он нравится тебе? — спросила Мари.
— Если честно, сначала он мне не понравился. Такой весь упакованный, избалованный, у которого все разложено по полочкам, такой скучный мистер «респект».
— Мой мальчик не такой, — поджала губы Мари.
— Первое впечатление обманчиво, кстати, это касается и меня, вернее, того, как вы меня восприняли, увидев в первый раз. Да речь сейчас не обо мне. Приглядевшись к нему, я поняла, что в нем много положительных черт, он порядочен, умен, смел, и он мне понравился! — ответила Фрида.
— Мой сын всегда всем нравился! — похвасталась хозяйка дома.
— В этом его беда! Думаете, почему он до сих пор не женат? Ваш сын избалован донельзя, он считает, что нет такой женщины, чтобы соответствовала его идеальной натуре. Но я постараюсь изменить его мнение, — заверила она мать Венсана, качнув длинным хвостом.
— И у тебя это получится?
— Думаю, что да! — самоуверенно заявила Фрида.
— Мне остается только поверить твоим словам. Это мое больное место, что такой хороший мальчик к сорока годам все еще не создал семьи, и я не имею внуков ни от сына, ни от дочери. Это мое наказание, за что именно, и сама не знаю. Вот существовала Галина, я была готова принять ее как дочь, и вдруг на тебе… ее убивают? Ох, не везет моему сыночку!
— Да, Галю жалко… — согласилась Фрида, наливая себе крепкий кофе, а Мари — чай, — но то, что она идеально ему подходила, еще не факт. Если мужчина в течение трех лет не женится, а встречается с тобой, то ловить уже нечего, если только не прибегать к маленьким хитростям.
— Это каким? Судя по всему, у вас большой опыт? — спросила она у Фриды.
— Не такой большой, как может показаться, просто я наблюдательная. А о той хитрости, которую придумали Галина с вашей дочерью Жюли, вы уже знаете. Ни к чему хорошему она, естественно, не привела, кроме как свалила меня на вашу голову.
— Это действительно неприятность. А вы не пользуетесь услугами пластических хирургов? Говорят, многие актрисы с удовольствием идут на различные манипуляции, лишь бы омолодиться? Может, думаете воспользоваться знакомством?
— Какое все-таки у вас обо мне скверное мнение! Вы считаете, я пудрю мозги вашему сыну, чтобы бесплатно поправить свою внешность? — рассмеялась Фрида.
— А что? Были и такие случаи, — ответила Мари.
— Нет, никаких операций я не делала и в ближайшие пятнадцать лет делать не собираюсь. Думаю, что такой срок знакомства со мной Венсан не выдержит. Я не хочу стать более красивой и при этом потерять свою индивидуальность, — ответила Фрида.
— Разумно. Многие наши известные актрисы чем старше делаются, тем больше становятся похожими друг на друга, как сестры-близнецы, и главное — все равно видно, что женщина в возрасте. Что скрывать? — поправила прическу Мари. — Мне Венсан много раз предлагал что-нибудь сделать, но я не согласилась.
— Вы и так привлекательны, — заверила ее Фрида, — правда, выражение лица у вас очень суровое, — добавила она, чтобы уж совсем подхалимкой не показаться.
— Трудная жизнь была. Одна с двумя детьми, если бы не Венсан, не знаю, где бы мы все оказались, — вздохнула она.
В это время в кухню с недовольным видом вошла Жюли.
— Не верю своим глазам: ни свет, ни заря воркуют два голубка! Мама, налей мне кофе!
— Ты заболела? — спросила ее в лоб Фрида.
— Нет, а что?
— Сама не в состоянии налить себе кофе?
— Мама, в чем дело? Эта актрисулька еще будет меня учить?! — побагровела Жюли. — И вообще, где наша домработница?! За что мы ей платим?
— Клавдия Николаевна приболела, звонила, что не придет, — ответила Мари, — все-таки избаловала я тебя!
— И ты туда же!
— Извини, Жюли, это ты платишь деньги домработнице или Венсан? — спросила Фрида.
— А какая разница?! Мы одна семья! А вот ты чужачка, обманом проникшая к нам в дом! Еще сидишь и права качаешь!
— Сидите, Мари, я подам кофе, мне нетрудно, — сказала Фрида и, налив чашку кофе, поставила перед рухнувшей на стул Жюли. Фрида склонилась в учтивом поклоне.
— Пожалуйста!
— Комедиантка! — фыркнула сестра Венсана.
Лицо ее без косметики было бледным и непривлекательным, волосы растрепанными и неухоженными.
— Жюли, не дерзи, все-таки она наша гостья, — прокомментировала поведение дочери Мари.
— И ты ее уже защищаешь? Ловко она окрутила вокруг пальца тебя и братца!