– Обережь? – переспросил он. – А с виду не похож. Нерусский, – и улыбнулся неласково, во все зубы – по-волчьи.
Алей подавил вздох: «Началось. Ну, меня предупреждали, я вооружен».
– Если вы меня знаете, – ровно сказал он, – почему это вас удивляет?
Вася захихикал и сел на журнальный столик. Положил ногу на ногу, сунул руки в карманы. Лицо его сделалось каким-то нелепым, натянутым, словно некто злоумышленный оттаскивал Васю назад за щеки.
– Да меня-то не удивляет, – осклабясь, пояснил админ. – Это я тебя сейчас удивлять буду. Вот ты, скажем, знаешь фамилию своего дедушки?
– Ромашук. Аист Лисицын Ромашук.
– Это по матушке, – скалился Вася. – Аист, хе-хе, надо же… Второй твой дедушка, Алик, происходит из славного рода Борджигинов. В курсе, что это значит?
«Дожили», – равнодушно подумал Алей. Он не ответил, но Васе ответ и не требовался.
– Когда я узнал, что мою девушку увел не кто-нибудь, а прямой потомок Чингисхана, я испытал смешанные чувства, – продекламировал он.
– Вася, – поправила пунктуальная Осень, – я ушла от тебя сама. Много лет назад.
– Они набегают! – трагически продолжал Вася, закатывая глаза и делая пассы руками. – Ордой! И похищают наших блондинок! И смотрят на нас, как на говно! Ну что ты смотришь на меня своими глазами косыми, чингизид? Умыкнул блондинку-то? В юрту. Кобыл доить.
Безропотно выслушивая все это, Алей мрачнел и мрачнел. Меньше всего его сейчас интересовали тайны собственного происхождения, но если между ним и вселенским админом действительно значилось яблоко раздора по имени Осень… «Это плохо, – думал он, сцепляя зубы, – совсем плохо. И попал же я в переделку! Все оттого, что Осень не понимает таких вещей. Она не всегда правильно просчитывает чувства. Но если Вася был влюблен… не могла она настолько промахнуться! Блик! Сейчас Вася меня пошлет. Так я и знал».
– Ну идол же, как есть идол, – восхищенно заметил админ и замолчал наконец. Вид у него сделался удовлетворенный и чуть ли не лоснящийся, щеки порозовели. Казалось, он сейчас похлопает себя по пузу, точно с голода вкусно наелся.
Вася встал со столика, томно потянулся и совершенно другим голосом спросил:
– Так чай-то будете?
– Не откажемся, – мягко сказала Осень.
Полохов протанцевал на кухню, кинув через плечо: «Не разувайтесь, пол грязный». Алей проводил его оторопелым взглядом. На кухне зашумел чайник.
Осень сжала пальцы Алея и посмотрела ободряюще.
Но ободрений Алею уже не требовалось. Он разобрался наконец в Васином нехитром устройстве и перестал удивляться. «Да ведь Полохов с самого начала предупредил, – вспомнил он и улыбнулся с долей досады. – Не волноваться… Он-то себя знает. И Осень говорила, что ему нужно сбрасывать напряжение. Ладно. Хотя наш великий предок велел бы сломать ему позвоночник».
– Я все слышу! – проорал Вася. – Щас как в лоб дам!
– Что? – удивилась Осень.
Алей только засмеялся, проходя на кухню.
– Вы и мысли читаете? – спросил он, остановившись в дверях.
– Не все, – ответил Вася совершенно спокойно. – Выборочно.
Алей понимающе кивнул.
Не то чтобы ему стало ясно все до конца, но уже включилось лайфхакерское чутье, и в числе прочего оно говорило, что хамское шутовство админа выполняет еще одну функцию. Он пытается отвлечься. В действительности он решает сейчас какую-то очень сложную и опасную задачу, а все остальное для него намного менее важно. «Что же, – подумал Алей, – он взял трубку, стало быть, взял на себя еще одну задачу. Пар он спустил, остается только перейти к делу. Сообразить бы, как».
За окнами плавно проходили игрушечные вагончики монорельса. («Футуристично, правда?» – полюбовавшись, сказал Вася.) Васин холодильник был сплошь, без просвета залеплен магнитами. На холодильнике красовался почти настоящий древнерусский шлем с бармицей, а рядом у стены высился чудовищный артефакт – покрашенная в кроваво-красный цвет коса-литовка с тремя параллельными лезвиями. Лезвия выглядели угрожающе.
Алей покосился на косу, поколебался и сказал:
– Вася, а вы…
– Давай на «ты», что ли, – великодушно предложил Вася. Он стоял к Алею спиной и показывал Осени, где чай, где сахар.
– Вася, ты что, смерть?
Админ обернулся. На лице его заиграла ухмылка, брови вскинулись, в бесцветных глазах блеснул огонек интереса. «Есть попадание», – отметил Алей. Вася смерил взглядом свою косу так, будто видел ее впервые, и ответил:
– Нет. Да. Почти, – помедлил и резюмировал: – Я хуже.
– Да, – подтвердила Осень, заваривая чай, – он хуже.
Алей улыбнулся.
Осень, в отличие от Васи, ничего не говорила просто так. «Молодец, Алик», – вот что это значило.
– Ты администратор Старицы, – продолжал Алей. – Я не знаю, что это значит. О тебе даже легенд толком не ходит.
– Только легенд мне не хватало.
– У меня есть проблема, – прямо сказал Алей. – И есть надежда, что ты можешь помочь с решением.
Админ переменился в лице. Теперь он был смертельно серьезным.
Вася выдвинул из-под стола табуретку и оседлал ее; Алей опустился на жесткий диванчик напротив. Осень молча оглядела их. Поставила на стол чашки с чаем, вазочку печенья – и отступила, застыла в стороне, опершись о тумбу кухонного гарнитура и скрестив руки на груди. Глаза ее стали фарфорово-холодными, утратили всякое выражение, и была она – точно телохранительница, прекрасный и грозный киборг. «Вечно меня женщины защищают, – мелькнуло в голове у Алея, – нелепо как-то…» Но он выкинул из мыслей лишнее, сосредоточился и взглянул Полохову в лицо.
Вася щурился.
– По некоторым причинам, – сказал он, – я знаю о тебе больше, чем ты сам. Но эффективные менеджеры считают, что четко сформулировать проблему – значит наполовину решить ее. А я чужую работу не работаю. Так что формулируй.
Алей задумался. Уставился на квадраты старой, изрезанной клеенки, застилавшей кухонный стол. В порезы набились крошки, клеенке явно шел не первый год. «Что он хочет услышать? – искал Алей. – Не пересказ событий – он все знает. Не сетования. Так значит, чужую работу он не работает?..» Админ не торопил его, ждал.
Внезапно заговорила Осень.
– Вася, – заметила она, – по твоему тоннелю ходит человек, направо и налево раскидывающий временные якоря. Если я не путаюсь в вашей терминологии. А ты в игры играешь.
Тот поморщился, но не обиделся.
– Сень, – объяснил он, махнув рукой, – проблема не в этом. Вот сейчас Алик скажет.
Алей наконец решился:
– Вася, – отчеканил он, – я должен уметь то, что умеет мой отец. Или человек, выдающий себя за моего отца. Уметь прямо сейчас. Десяти лет на тренировки у меня нет. Тем более что и тренеров таких я не знаю.
Админ улыбнулся и отхлебнул чаю.
– Вот такой подход мне нравится. А то приходят и ноют – спасайте, Вася, я обосрался. А Вася не всемогущ. Хотя и демиург. У меня вон даже девушку увели. Ну, хватит лирики. Теперь давай с самого начала. Сначала ты, потом я.
Алей покусал губу.
– Десять лет назад, – сказал он, – мой отец был признан погибшим. Но тело не нашли. Он попал под лавину в горах…
– Нет, – прервал Вася. – Ясень – другая статья. О себе рассказывай.
Алей озадачился.
«О себе? Что?..»
– Мне двадцать лет, – неуверенно проговорил он. – Заканчиваю институт. Работаю в Ялике программистом. Я лайфхакер, пять лет этим занимаюсь, хотел бросить, но пока не выходит.
Вася усмехнулся.
– Пределы взламываешь?
– Есть такое.
– А мой Предел взломать можешь?
Алей помолчал. Окинул Полохова медленным взглядом – от русой макушки до гибких, как змеи, рук с развитыми длинными пальцами. Админ Старицы небрежно улыбался и пил чай, но из взгляда его не уходило мрачное напряжение, сосредоточенность человека, занятого делом. «Тоннели, – вспомнил вдруг Алей, – временные якоря. Это сказала Васе Осень, но мне она не стала рассказывать о якорях, почему? И тоннель – это не просто материальный тоннель, что-то другое?» Загадочный тоннель представился круглым в сечении, со светящимися зеленоватыми стенами. Из этой случайной ассоциации ровным счетом ничего не следовало, но Алею отчего-то сделалось неуютно. В тот же миг он понял, что неуютно на самом деле тут Васе, потому что это его, Васин, тоннель. «При чем здесь Предел?» – удивился Алей, а слова уже звучали, будто сами собой, без Алеевой воли:
– Вероятно, могу. Но сомневаюсь, что тебе это надо.
Вася сверкнул зубами в улыбке.
– Может, и так. Так вот, о чем бишь я: почему ты хочешь бросить?
– Потому что нашел хорошую работу.
– А серьезно?
– Суеверия.
Вася снова сощурился.
– Расскажи про суеверия.
Алей вздохнул.
– Ладно, не суеверия, – сказал он. – Умозаключения. Насильственное вмешательство в естественное течение вещей рано или поздно приводит к неприятным последствиям. Хакеров становится все больше. Никто не знает, во что выльется массированная коррекция судеб. Это первое. Второе. Лайфхакеры видят перспективу в масштабе судьбы одного человека. Этого недостаточно. Да, многие люди просто проживают жизнь счастливыми. Приятно дарить счастье. Но есть люди, счастье которых… требует…
Он запнулся. «Летен, – вспомнил он. – Летен Воронов», – и закончил:
– Требует чужого горя.
– Бывает, – согласился админ и покивал, напуская на себя удрученный вид. – Хотел бы я знать, баг это или фича, и если так задумано, то зачем. Но это не к тебе вопрос, не к тебе, – он тихо засмеялся, отмахиваясь. – А-лей О-бе-режь… Ты сам-то знаешь, какой у тебя Предел?
– Нет. Я не искал.
– А почему?
– Мне и так хорошо.
Вася снова засмеялся, на этот раз без малейшего веселья.
– Знаю, есть такое, – сказал он. – Тебе хорошо. Ты на вершине, Алик. У тебя прекрасная работа, ослепительная девушка, впереди красный диплом, любая карьера, какую захочешь, все тебя любят, и все пути тебе открыты…
Алей потемнел лицом.
– У меня брат пропал.