«Лучше его не злить», – подумал Алей и сам с собой согласился.
Мысль о возможных вторых толкованиях поисковых цепочек заставила его еще раз спросить, что имел в виду админ, говоря о Якоре как анкоре, текстовом описании ссылки. Он спросил у Ялика, и Ялик отдал ответ своих Словарей. «Символ надежды, железная связь, – мысленно повторил Алей, – это понятно, а спортсмен? Это тоже неспроста. Что это значит?» Впрочем, вопрос сейчас по срочности находился где-то на десятой позиции в очереди.
…Мимо Алея прошли в бухгалтерию секретарша Тайна и Вера Тишина, начальница секретариата. Обе мило улыбнулись и состроили глазки; Алей поздоровался, но глазок не заметил. Он был занят. Он спал стоя у стены, во сне размышлял о Пределах, смыслах и демонах, искал взглядом кадровичку, а в руках теребил заявление об отпуске и с трудом удерживался, чтобы не начать отгрызать от него уголочки. В зубах, по крайней мере, он этот ценный подписанный листочек уже пару раз зажимал.
«Вася – мой Якорь, – думал он, переминаясь с ноги на ногу. – Якорь создает тоннель. Обманку, неполную Вселенную, которая представляется настоящей. Это значит, что я не вижу чего-то в мире, чего-то не понимаю. Может, мне нужно найти собственный Предел? Может, я уже близок к этому? Я взломаю Предел себе, и все станет проще. А может, и нет… Хорошо бы у Васи спросить».
Тут Алей наконец решился и, отбросив колебания, сел на пол. После такого маневра кадровичка обязана была выскочить из-за угла и обиженно заявить, что выходила на три минуты. Но она не появилась, и Алей вернулся в полудрему.
Теперь он думал о брате.
Да, Эн мог врать. Мог говорить правду. С самыми худшими намерениями… Он сказал, что уважает Ясеня, что Ясень грозен не менее, чем даже Воронов. Это была ложь или истина? И какое зло в ней крылось? Что, если все иначе, папа не хочет ничего плохого, братишке грозит иная, неизвестная опасность, а демон заставляет Алея думать о другом и тянуть время?
Что, если это правда?
В кого мог превратиться Ясень за десять лет своего посмертия? Человек, который ушел в Старицу и остался там? Который сотворяет с живыми и нечужими ему людьми – такое?
Алея терзал вопрос, как вообще отец мог узнать о Старице. Десять лет назад Ялик только появился и не очень-то напоминал теперешний. «Какой админ выдал папе код и зачем? – гадал Алей. – Или не было никакого админа? Теоретически к Старице может попасть любой человек, и любой может выйти к Реке. Папа – из тех, кто сумел? Папа видел Реку Имен? Что случается с тем, кто видит ее?» Раньше Алей полагал, что видевший Реку становится кем-то вроде просветленного, но теперь сомневался и в этом.
Загадки, бесчисленные загадки Старицы…
«Если я взломаю свой Предел, я выйду к Реке?»
Кадровичка вернулась. Алей с облегчением отдал ей листок, автоматически улыбнулся, кивнул и отправился домой.
По дороге его посетила новая идея. Может быть, Эн, подлый демон-попугай добивался только одного: чтобы Алей увяз в рассуждениях о возможных и таинственных реальностях зеленого мира и забыл о реальности мира обычного? «…данного нам в ощущениях, – закончил Алей про себя, спускаясь в метро. – Когда лучше позвонить Воронову, сейчас или к концу рабочего дня? И сколько времени у него просить? Эн мне не подчиняется. Сложновато будет переломить ситуацию. Если даже Дню Вьюгину было сложно, а он… он – Ягуар. И мне надо сначала выручить Иньку, в любом случае, только потом заниматься Вороновым. Может, через Поляну его попросить? Поляна мне всегда поможет, а он не откажет Поляне…»
– Алей, – донеслось вдруг сквозь шум идущего поезда. – Алей, привет!
Алей открыл глаза и увидел, что перед ним стоит, задрав голову и едва дотягиваясь до его плеча, горбатый Металл Майоров.
– Привет, – удивленно сказал Алей, – а ты не пошел с Иволгой?
– Иволга приболела, плохо себя чувствует. Она отпросилась сегодня. Парни пошли принимать другие дела, а на меня ноутбука не хватило. Завтра только привезут, сказали. Меня же только вчера на работу приняли.
– А, понятно.
– Здорово, что мы пересеклись, – дружелюбно сказал Металл. – Я сразу понял, что ты лайфхакер.
«Не «эль-хакер», – отметил Алей, – значит, из нового поколения», – и сразу ощутил к Металлу симпатию. У старых специалистов всегда водились какие-нибудь неприятные предубеждения. И высокомерными не по-хорошему они частенько бывали.
– Аналогично, – ответил Алей с улыбкой.
– Ты на форуме бываешь?
– Одно время я там жил. И сейчас захожу.
– А кто ты там?
– Улаан-тайджи.
– Вау! – Металл присвистнул, глаза его округлились, брови полезли на лоб. – Польщен, блик, я польщен! – и он затряс Алееву руку, отмечая второе, настоящее знакомство. – А я Минамото Дейрдре.
– Очень приятно, – механически улыбнулся Алей, и только потом до него дошло.
Он разинул рот и уставился на маленького Металла в предельном изумлении.
– Дейрдре? Ты?! Блик, да мы давно знакомы!
– Ага! – смеялся Металл. – Даже дружим. Вроде как.
– Ты мне столько советов хороших дал, я тебе обязан даже, Митька.
– Да ну тебя, Алик, чего ж не помочь…
– А зачем ты девушкой зарегистрировался?
– Играю, – Металл пожал низким плечом. – Она красивая умная девушка, а я маленький страшный пацан. Прикольно…
Алей смущенно опустил взгляд и услышал невозмутимое:
– Помнишь Сержанта?
– Конечно.
– Он женщина.
– Что?!
– Правда, она капитан милиции, – Металл весь превратился в улыбку. – Так что это не совсем вранье. И она действительно служила на Камчатке.
– Круто, – помотал головой Алей. – Ты просто меняешь мою картину мира.
– Может, пригодится, – фыркнул Металл, – Предел ломать.
Алея вдруг захватила странная мысль.
– А ты?..
– Да, – просто ответил Майоров.
– И… – Алей растерялся, – как?
Металл прикрыл глаза.
– У меня не так здорово вышло, как обычно бывает. Но это, скорее, от человека зависит… Когда над чем-то по жизни напрягаешься, даже за Пределом продолжаешь напрягаться. Все в голове, Алик.
– Понятно, – медленно ответил Алей.
– Зато я могу давать ценные указания, – улыбнулся Металл. – Всегда хотел уметь давать советы.
– Ты умеешь.
– Знаю. По-моему, тебе сейчас выходить.
– Чутье? – с улыбкой уточнил Алей: Металл был прав.
– Ага. Счастливо. И… все будет хорошо. Правда.
– Спасибо, – сказал Алей и, уже выйдя из вагона, через окно еще раз помахал на прощание своей виртуальной подруге.
«Надо же, блик!.. – хмыкал он. – Блик!» По дороге домой он то и дело встряхивал головой и смеялся. История Сержанта поразила его более всего: Сержант казался поистине брутальным мужчиной. Но в Интернете возможно все, а чем больше параллельных Интернетов сходится в одной точке, тем больше возможно… «Наверно, – предположил Алей, – где-нибудь Сержант – на самом деле мужчина. А Дейрдре – на самом деле женщина. Интересно было бы на них посмотреть».
Облака просыпали пригоршню дождевых капель. Алей вскинул взгляд на небо. «Как там Иней? – подумалось ему. – Какая… погода – там? Может, холодно? Дождь? Вообще зима, а не лето? Папа, ну почему ты приходил – так? Зачем тебе надо было исчезать снова? Я же тоже… я тоже мечтал тебя видеть».
Шумели деревья в скверах Старого Пухова. Здесь и там окна домов отворялись, впуская в тени квартир свежий ветер. В середине дня по дворам бегали только дети, счастливые наступившим летом и каникулами. «Лето пришло, – подумал Алей, – а я не заметил».
– Витя! Витя! – надрывалась в окне пятого этажа Витина мама. – Иди обедать!
– Ну мам! Ну еще чуточку!
– Витя, иди обедать, суп стынет!
– Ну ма-ам!..
– Завиток Радостин, немедленно идите домой!
По узкому проулку перед домом Алея медленно двигалась тяжелая черная машина. «Комаровский папа», – определил он, а в следующий миг увидел и Комарова-младшего с собакой Лушей.
Ленька заметил его раньше и уже мчался наперерез.
Алей улыбнулся, но улыбка его быстро истаяла. «Сейчас спросит, где Инька», – понял он, и на душе стало нехорошо. Надо было быстро изобретать какое-нибудь вранье, как ни противно и тошно врать Клену…
– А-а-алик! – заорал Ленька издалека. – Привет, Алик! Ты как? Хорошо, что ты тут! А то бы я до вечера тебя ждал!
– Что? Лень, ты с ума сошел? – Алей ускорил шаг.
– Алик, а когда Иня вернется?
Алей остановился, и Клен с Лушей налетели на него, как перехватчики на цель: с двух сторон взяли в клещи.
– Что? – переспросил он, отстраняя заполошного Леньку.
– Алик, когда Иня вернется? – требовательно закричал Клен, от волнения подпрыгивая на месте. Колли поскуливала и пыталась встать лапами Алею на грудь, он с трудом от нее отмахивался. – Ну, из лагеря своего?
– Из лагеря?
– Ну, он же в лагерь летний уехал, тетя Весела сказала. Его насильно услали, да? Он мне ничего не говорил. Это Лев Ночин его услал? В кадетский лагерь, да? Чтоб он был как пацан? А я бы с ним поехал! Мы же друзья! Даже в кадетский поехал, пускай бы меня тоже постригли, потому что друг должен быть рядом! Правда, Алик? Скажи, правда? Друг всегда рядом!.. Зачем его услали без меня?!
– Лень, замолчи, пожалуйста… – пробормотал Алей. Он чувствовал некоторое облегчение: мама придумала все за него.
– Алик, ну когда Иня вернется?
Алей глубоко вздохнул.
– Я не знал, что его услали в лагерь, – медленно ответил он и заставил себя взглянуть в молящие, потерянные глаза доброго Леньки. – Я туда позвоню. Если Ине там не понравится, я сразу его заберу.
– Ага! – выдохнул Ленька. На ресницах его вдруг закипели слезы. Алей пересилил себя и ободряюще улыбнулся, потрепал его по макушке.
– А может, – сказал он, присев на корточки, – может, Ине там понравится. Тогда он чуть попозже приедет. Ты не обидишься, если он приедет чуть попозже?
– Нет, – тихо ответил Клен, – не обижусь.
«Инька, Инька, – думал Алей, – от Шишова ты сбежал и маму бросил, а как же ты Леньку-то бросил? Как забыл о нем? Он тут без тебя… как часовой, у которого знамя пропало. Что ж ты так, Иня».