Я оказался в ловушке, словно узник в камере, единственный ключ от которой был у Мелани. Я был полностью в ее власти, но это была моя вина, потому что я поддался запретному влечению.
И вот я снова хотел женщину, которую не должен был хотеть.
– Что-то не так? – мягко спросила Оливия, убирая посуду, которую мы вымыли вместе. – Я чувствую, что ты где-то не здесь.
Я покачал головой, пытаясь пробудиться от кошмара.
– Прости. Наверное, я устал сильнее, чем думал.
Она внимательно изучила мое выражение лица, взяла меня за руку и повела к дивану в гостиной.
– Посиди со мной.
Я опустился на мягкий диван рядом с ней, и мне непреодолимо захотелось рассказать ей все. Что есть женщина по имени Мелани. Она влюблена в меня, и я совершил ужасную ошибку, связавшись с ней, потому что она была моей пациенткой. Теперь у нее есть сила, которой она может меня уничтожить. Прямо сейчас она ждет меня. Это безвыходная ситуация. Я не люблю Мелани. Может, я вообще никогда ее не любил, но теперь я не знаю, как мне вырваться из ее объятий.
Но нет… Я не мог сказать этого Оливии. Это расстроит ее. Возможно, вызовет отвращение. Ее уже однажды предала ее первая любовь. Конечно, она будет опасаться человека, который поступает так, как поступил я. Разумеется. Она отвернется от меня. Она уйдет. Я никогда больше не увижу ее и останусь один. Наедине со своей тоской.
Внезапно у меня зазвенело в ушах и слегка закружилась голова. Никто не мог мне помочь, никто не мог исправить того, что я натворил.
– В чем дело? – спросила она. – Ты можешь рассказать мне.
– Нет, не могу.
– Конечно, можешь. Я хочу знать. Пожалуйста.
Мне было слишком стыдно смотреть на нее.
– Мы не должны быть вместе. Ты слишком хороша для меня.
– Пожалуйста, не говори так. Во мне нет ничего особенного. Мне просто повезло родиться в богатой семье. Я ничем не заслужила всех благ своей жизни. Я их не заработала. Но ты упорно трудился ради того, что имеешь. Ты преодолел все трудности. Ты сильный, Дин. Во мне нет и половины твоих достоинств.
Внезапно она поцеловала меня, ее губы были влажными и теплыми, и я не мог сопротивляться ее любви и нежности. Как получилось, что она смогла наполнить тьму светом? Все препятствия между нами рухнули, как каменная стена. Я вытолкнул Мелани из своих мыслей и обнял эту прекрасную девушку, всем сердцем желая, чтобы мы могли покинуть Нью-Йорк и сбежать вместе, даже если нам придется жить в нищете. Я был готов на все, чтобы быть с Оливией, чтобы спастись от того, что я натворил.
В тот момент я понял, что должен найти способ разорвать отношения с Мелани как можно скорее, потому что было очевидно, что мои чувства к Оливии взаимны. Для нее я был хорошим, порядочным и сильным. Она возвела меня на пьедестал.
Она видела во мне человека, которым я хотел стать и, вероятно, мог стать…
Я проделал такой путь. Я вырвался из нищеты и оставил позади убогое детство. Я не мог ничему позволить затащить меня обратно.
В замке повернулся ключ. Мы с Оливией быстро сели на диван, поправили одежду и сделали вид, что разговаривали, когда вошли две девушки.
– Это Рэйчел и Кэсси, – представила их Оливия. – Мои соседки по комнате и лучшие подруги.
Мы немного поболтали, и я был благодарен за повод попрощаться, потому что меня ждала Мелани. Пришло время положить конец моим затянувшимся пыткам.
Глава 19. Дин. Нью-Йорк, 1986
Занавеска задвинулась, и я понял, что застрял в ловушке.
С комком страха размером с футбольный мяч в животе я вышел из машины, поднялся по высоким крутым ступенькам на второй этаж и постучал. Она не торопилась открывать, и я понял – это попытка заставить меня поволноваться. Типичная пассивная агрессия, ничего необычного. Она часто демонстрировала поведение, которое ставило ее в положение власти надо мной. Вот что ей было нужно, чтобы чувствовать себя в безопасности, и я презирал себя за то, что позволил этому стать основой наших отношений.
– Мелани. Я знаю, что ты дома, – сказал я. – И понимаю, что ты сердишься. Мне очень жаль, что я опоздал, но это было вне моей власти. Мы прошли почти весь путь вверх по долине Гудзона. Плыли несколько часов.
Об ужине с Оливией я рассказывать не стал и чувствовал себя из-за этого последним мерзавцем, но мне нужно было, чтобы Мелани открыла дверь и я мог начать прокладывать путь к решению этой проблемы.
Я все стоял снаружи на лестничной площадке, стучал и умолял ее открыть дверь, но она не реагировала. Наконец я сдался. Я понятия не имел, как заставить ее понять, что так дальше продолжаться не может. Как мне убедить ее, что наши отношения нездоровые и что ей нужно обратиться к другому психотерапевту? Это раздавит ее. Убьет.
Внезапно меня накрыло чудовищное чувство вины. Больше всего она боялась именно этого: что я разлюблю ее, оставлю, уйду.
Мог ли я так с ней поступить?
Я снова постучал и на этот раз сказал более твердо:
– Мелани, открой дверь.
Наконец я услышал тяжелый шум ее шагов по кухонному полу. Засов отодвинулся, и дверь распахнулась.
Мелани стояла в красном махровом халате, ее глаза опухли от слез. Она не сказала ни слова. Просто повернулась и ушла обратно в гостиную. Услышав рев телевизора, я вошел в квартиру, закрыл за собой дверь и последовал за ней. Она лежала на диване, свернувшись в позе эмбриона и сжимая в кулаке скомканную салфетку.
Я заметил пустую бутылку из-под вина на полу возле дивана, и меня затошнило. Конечно, я злился в первую очередь на себя, но ее пьянство тоже было мне противно. Она вела себя как Ба и отец, и я не мог вернуться к такой жизни, не хотел иметь с подобными людьми ничего общего.
В то же время я понимал, откуда у Мелани эта проблема, и знал, что провалился как ее психотерапевт, как ее любовник и друг. Она нуждалась в помощи, но я не был способен ей помочь. Не после того, чем мы стали друг для друга.
Я подошел ближе, встал перед ней на колени и убрал прядь волос с ее лба.
– Привет, – сказал я ласково. – Прости, что опоздал. Я должен был позвонить.
– Как ты мог позвонить, если был на яхте? С очень значимыми людьми? – Ее речь была невнятной, и от нее несло алкоголем.
– Справедливо, – заметил я и задумался, что делать дальше. – Я принесу тебе стакан воды, и мы поговорим.
Даже когда я произносил эти слова, я знал, что время для серьезного и спокойного разговора было неподходящее. Для начала ей нужно было протрезветь.
Я встал, пошел на кухню, нашел в буфете стакан и наполнил водой из-под крана. Когда я обернулся, она стояла у кухонного стола и смотрела на меня с яростью и в то же время с отчаянием. На виске у нее заметно пульсировала вена, а щеки были огненно-красными.
– Я видела тебя, – сказала она. – Я пошла к пристани и увидела, как вы с ней сошли на берег. Видела, как вы держались за руки.
Я не мог подобрать слова. Я был способен только стоять там, безмолвный и неподвижный, опустив глаза.
– Пойдем в гостиную, – сказал я наконец. – Поговорим там.
Ее щеки залились краской.
– Нет. Я не хочу никуда с тобой идти. Я знаю, что ты меня не любишь, и не думаю, что когда-то любил. Я всегда была недостаточно хороша для тебя. Ты слишком амбициозен, и не делай вид, что это не так. Ты просто использовал меня, потому что был одинок, а я слаба и уязвима, и ты знал, что я легкая добыча.
– Это неправда, – честно ответил я, потому что никогда не хотел использовать ее или причинить ей боль. Я боролся с этим как мог. И я тоже был слабым и уязвимым.
– Если не хочешь быть со мной, убирайся к черту, – сказала она.
Я поставил стакан на стол и осторожно подошел к ней.
– Пожалуйста, давай просто поговорим, хорошо? Я не хочу заканчивать вот так. Давай сядем.
Ее шатало, и я подумал, что она, наверное, выпила больше одной бутылки. Она указала на дверь.
– Убирайся. Я хочу, чтобы ты исчез из моей жизни.
Я и сам этого хотел. Это я не мог отрицать. Но не так. Слишком многое было поставлено на карту. Нам нужно было расстаться как можно более мирно, и я верил, что помогу ей с этим – признать, что наши отношения никогда не были здоровыми вне терапии. Я хотел обсудить это и обговорить план, по которому мы оба получим необходимую помощь и сможем двигаться дальше.
– Мелани… – Я сделал несколько шагов вперед, но она закричала:
– Пошел вон!
Она схватила меня за руку, подтащила к двери, открыла ее и вытолкнула меня на лестничную площадку.
– Я не хочу больше тебя видеть!
– Подожди, – сказал я, поворачиваясь к ней, потому что все еще хотел поговорить. Но она толкнула меня, так что я упал спиной на перила, и ударила по лицу.
Меня уже много лет никто не бил. Я забыл, какой это шок и какая боль.
Прежде чем я успел прийти в себя, она закричала:
– Выметайся! – И попыталась столкнуть меня с лестницы.
Я схватил ее за плечи, чтобы не упасть, и это стало ошибкой. Мы оба потеряли равновесие и вместе покатились вниз по лестнице, бешено крича и ударяясь руками и ногами о дерево и сталь. Боль пронзила все мое тело, и я подумал, что это, наверное, конец. Наверное, я умру. Потом я ударился об асфальт, и мир перестал вращаться.
Мгновение я был парализован. Я не мог дышать, сердце бешено колотилось, в голове пульсировало. Медленно, с трудом мне удалось поднять дрожащую руку к голове.
Кровь. Много крови. Я попытался перевернуться и тут же застонал от боли. Каким-то образом мне удалось встать на четвереньки. Кажется, я ничего себе не сломал.
Потом меня вырвало. Болело все.
Я посмотрел налево и увидел Мелани, лежавшую на асфальте лицом вниз.
Я не понимал, что произошло. Она в порядке?
Весь побитый, преодолевая боль, я дополз до нее.
– Мелани…
Я перевернул ее. Ее глаза были в ужасе распахнуты, и я сразу понял, что она мертва.
Все мое тело сковал слепой ужас. Я забыл о собственной боли и стал искать ее пульс на шее, отчаянно надеясь, что ошибся. Но пульса не было. Я прижал ухо к ее груди и ничего не услышал.