Я посмотрела на него с недоумением.
– Конечно, ты заслуживаешь счастья. Нельзя позволить событиям прошлого определять твою судьбу. Неважно, откуда ты родом, какое у тебя было детство и что совершили твой отец и брат. Все это не твоя вина. Ты хороший человек, и ты должен следовать за своей мечтой.
– Иногда легче сказать, чем сделать, – ответил он. – Мне нужно выплатить кучу студенческих долгов. А на этой неделе Кэролайн помахала морковкой перед моим носом. Сказала, что может сделать меня полноправным партнером, если расширит свою практику. Было бы совершенно безответственно с моей стороны отказаться от такой возможности после всего, что я сделал ради этой карьеры.
Я глотнула еще воды.
– Понимаю. Она высокого мнения о тебе.
Он пожал плечами, как будто не знал почему.
Я осознала, что он очень скромный, и эта его черта мне нравилась. Он не был похож на высокомерных молодых людей из моего круга. От этого я еще сильнее хотела ему помочь. Мне хотелось поднять Дина как можно выше, чтобы он оказался в свете солнца. Хотелось наполнить счастьем зиявшую в его душе дыру, которую, по-видимому, оставило трудное детство и давление на работе.
Разве не в этом истинный смысл любви? Стараться, чтобы человек, который тебе дорог, был счастлив? И если рядом с ним упала бомба – сделать все, что в твоих силах, чтобы ее обезвредить? Накрыть ее своим телом, если придется?
Так я понимала любовь. И мое чувство к Дину было чистым, глубоким и сильным. Каждой клеточкой своей души я верила в это чувство и в тот вечер в ресторане решила, что сделаю все возможное, лишь бы он был счастлив и остался в моей жизни навсегда.
Глава 22. Оливия. Нью-Йорк, 1986
– Отец хочет с тобой поговорить, – сказала она. Судя по ее голосу, это было срочно, что всерьез меня испугало.
– Что-то с Зигги?
– Нет, с Зигги все в порядке. Дело в другом.
– Хорошо, – осторожно сказала я, – буду через полчаса.
Поднимаясь на лифте на семнадцатый этаж в их пентхаус на Пятой авеню, я не могла избавиться от тошнотворного страха. Не знаю почему, но мне казалось, что я иду на виселицу. Возможно, потому, что со мной хотел поговорить отец, который обычно оставлял личные и воспитательные разговоры маме. Видимо, дело было серьезное.
Двери лифта открылись, и я подумала, не связано ли это с Дином. Честно говоря, я была удивлена, что им потребовалось столько времени, чтобы завести со мной откровенный разговор о нем. Они явно решили, что он недостаточно хорош для меня, после круиза на яхте. Они не сказали этого напрямую, но больше не изъявляли желания приглашать нас на ужин, а мама продолжала расспрашивать меня о Гэбриеле. Мне приходилось вымаливать каждое приглашение, которые они направляли Дину.
Я ненадолго остановилась, чтобы успокоиться, и наконец вошла. Мама уже ждала в холле.
– Я думала, ты никогда не придешь, – раздраженно сказала она. – Отец в таком состоянии…
– Что ты имеешь в виду? – спросила я, передавая сумочку и свитер Марии, нашей экономке.
В этот момент Зигги выскочил из кухни, и я принялась гладить его, чесать за ушами и целовать в мохнатую мордочку. Я была благодарна ему за восторг, с которым он меня встретил. Это помогло мне набраться мужества.
– Он в библиотеке, – объяснила мама, не ответив на мой вопрос. – Пойдем, сама увидишь.
Собравшись с духом, я последовала за ней, Зигги бодро бежал позади нас. Мы прошли через гостиную, мимо главного обеденного зала и по длинной галерее. Дверь в библиотеку была закрыта, и мама легонько постучала. Когда мы вошли, отец поднялся со своего огромного кресла нам навстречу.
– Привет, папа, – сказала я, вновь начиная нервничать. Он был настоящим великаном, высоким и мощным, и я никогда не ощущала силу его устрашающего присутствия так сильно, как в тот момент, когда он сжал меня в медвежьих объятиях и поцеловал в макушку, как всегда делал.
– Здравствуй, душка, – ответил он ласково, будто собирался сказать, что моя собака умерла, но это было не так, потому что Зигги был в порядке и обнюхивал комнату.
Я вырвалась из объятий отца и вытянула шею, чтобы посмотреть на него.
– Мама сказала, что ты хочешь со мной поговорить.
– Да. Пойдем присядем.
Я села на стул напротив него, а мама – на диван.
– Нам нужно кое-что рассказать тебе о Дине, и, боюсь, это тебе не понравится.
У меня перехватило дыхание.
– С ним все в порядке?
– О да, – ответил отец таким тоном, будто считал это ужасной несправедливостью. – Он в порядке, только… трудно говорить об этом, милая, но важно, чтобы ты знала правду. – Отец слегка наклонился вперед. – Он кое-что от нас скрывает. Он не тот, за кого себя выдает.
– Что ты имеешь в виду?
Отец снова откинулся назад и положил ногу на ногу.
– Начнем с того, что его семья не. – он сделал небольшую паузу, – те люди, с которыми тебе следует общаться.
Я выпрямила спину и гневно спросила:
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я хочу сказать, что у человека, с которым ты встречаешься, темное прошлое, и я не думаю, что ты можешь ему доверять.
– Ты серьезно? – Я усмехнулась. – Если ты о том, что он вырос в нищете, а его мать погибла в катастрофе, когда ему было двенадцать, то я это уже знаю и поэтому люблю его. Потому что, несмотря на все это, он стал добрым, порядочным человеком и правильно распорядился своей жизни, начав помогать другим. Это требует мужества и ума.
Отец нахмурился.
– Не думаю, что ты знаешь все.
Я рассмеялась над этим потрясающим высокомерием.
– А я думаю, что знаю.
Папа вновь придвинулся ближе.
– То есть ты знаешь, что его отец сидел в тюрьме за непредумышленное убийство? Что это он убил мать Дина?
– Да, знаю.
Отец отпрянул, словно в изумлении.
– А что его брат сидит в тюрьме прямо сейчас – за нападение при отягчающих обстоятельствах, кражу со взломом и множество других преступлений?
– Да.
Папа вздохнул.
– Нам ты ничего не сказала. Из-за тебя мы решили, что Дин чуть ли не из Лиги плюща.
Я покачала головой.
– Кого вообще волнует, где он учился? И ты удивляешься, что я скрыла от тебя все это? Моя интуиция явно не подвела меня, потому что ты ведешь себя именно так, как я и думала. Судишь о нем по его социальному статусу и материальному положению.
– Дело не в деньгах, – парировал отец. – А в характере. И я не собираюсь никого судить. Я просто пытаюсь защитить тебя.
– Защитить от чего? От настоящей любви?
– Нет. От человека, который пытается улучшить свою жизнь за твой счет. Ты видела его квартиру? Ты знаешь, на какой машине он ездит?
Я сидела неподвижно и тяжело дышала, вне себя от гнева.
– Думаешь, ему нужны только мои деньги?
Я была в ярости, потому что знала, что это просто нелепо. Дин любил меня, а не мои деньги. В этом у меня не было ни малейшего сомнения. Что меня злило, так это безрассудные напыщенные предположения моего отца и его уверенность в том, что мужчина никогда не влюбится в меня без задней мысли. Что Дин не может любить меня просто так.
Я поднялась.
– Я не хочу больше говорить об этом. И я очень разочарована в тебе, папа.
Он посмотрел на меня с возмущением.
– Что, прости?
Я замерла, осознав, что глубоко его оскорбила.
– Я не договорил, – отрезал он. – Сядь.
Я обнаружила, что послушно упала на подушку сиденья.
– Вчера ночью отца Дина снова арестовали, – сказал папа. – Опять вождение в нетрезвом виде. На этот раз он убил целую семью. Родители и двое маленьких детей. Мальчик и девочка, пяти и девяти лет.
От шока у меня перехватило дыхание. Я едва могла подобрать слова.
– Господи… – Мне было невыносимо думать об этой несчастной семье. И Дин… о нет… бедный Дин.
Я вернулась мыслями к происходящему и спросила жестким от злости голосом:
– Откуда ты все это знаешь?
– Неважно откуда.
– Ты кого-то нанял, да? Чтобы он проверил Дина и следил за его семьей?
Помявшись, папа наконец признался без малейших признаков раскаяния:
– Да. Но только потому, что у меня было плохое предчувствие на его счет. Я всегда подозревал, что он что-то от нас скрывал.
– Да, скрывал! – закричала я. – И я тоже, потому что я знала, что вы сочтете его недостойным меня. И угадай что? Я была абсолютно права. Но он достоин меня, папа. Он добрый, умный, порядочный. Он лучший человек, которого я встречала, и если я могу воплотить его мечты в жизнь, то что в этом плохого? Он заслуживает счастья, и мне не нужен богатый мужчина, который будет заботиться обо мне. Мне не нужна вся эта роскошь. Я не такая материалистка, как вы, и не позволю финансовой ситуации Дина помешать нашим отношениям. Мне все равно, что сделал его отец. Дин не его отец. Он его полная противоположность. Он хочет жить нормальной жизнью, быть нормальным человеком. И если ты этого не видишь, я больше не хочу быть твоей дочерью.
Я снова встала, на этот раз твердо решив уйти. Мама тоже поднялась.
– Оливия, пожалуйста, подожди. – Она и Зигги пошли за мной из библиотеки. – Не уходи.
– Придется, – ответила я, дойдя до холла. – Я люблю Дина и не хочу все это слушать.
Я услышала тяжелые шаги отца в гостиной. Он вдруг закричал:
– Я прав! Ему нужны только твои деньги. Вот как он будет нормальным.
Вот оно. Последняя капля. Я больше не могла это выносить.
– Нет, ты абсолютно не прав, – твердо ответила я. – И мне все равно, что ты думаешь! Если бы Дин предложил, я бы сегодня же стала его женой.
– Не будь дурой, Оливия. – Он шагнул вперед.
– Буду тем, кем захочу, – ответила я. – Это свободная страна.
– Отлично. Если тебе плевать на деньги, то ты не расстроишься, если я лишу тебя содержания. В моей семье аферистов не будет. Если он тебе нужен, ты сама по себе.
– Он не аферист! – закричала я. – Господи, папа! Как ты вообще мог такое подумать? Он любит меня. Тебе так трудно представить, что кто-то может меня полюбить?