– Да, – ответила Рэйчел. – И ты смирилась. Ты это приняла.
– Но так ли это? – Я вздохнула. – Надеюсь. У меня еще есть кое-какие сомнения.
Услышав тяжелые шаги вверх по лестнице, я поняла, что это Гэбриел. Он открыл дверь подвала и высунул голову.
– Мы запустили поезд. Ты должна это увидеть.
– Хорошо, иду, – сказала я, накрыв трубку рукой.
Какое-то время он смотрел на меня, а потом снова пошел вниз.
– Мне нужно идти, – сказала я. – Они хотят показать мне железную дорогу.
– Звучит весело, – ответила Рэйчел. – И мне тоже пора. Нужно полить соусом индейку и начать чистить картошку.
– Мы еще поговорим об этом? – спросила я.
– Да, но обещай, что обсудишь это и с Гэбриелом.
– Постараюсь.
Мы попрощались, я положила трубку и пошла смотреть, как поезд идет по железной дороге.
Вечером, после изумительной индейки у мамы, мы вернулись домой и зажгли гирлянду. Пока Гэбриел купал Джоэла, я читала сказку Роуз, у нее уже слипались глаза. Закончив книгу, я села на край ее кровати и смотрела, как Роуз засыпает.
Какая же она была красивая – от формы милого носика до очаровательных веснушек и прелестной улыбки. Порой я смотрела на нее и видела Дина. У него были такие же пухлые губы и завораживающие голубые глаза.
Я никогда не говорила Гэбриелу об этом сходстве, но он однажды встречался с Дином и видел достаточно его фотографий. Наверняка он тоже это заметил. И все же он любил Роуз как родную дочь. Я обожала Гэбриела за это и была благодарна ему за то, что он есть в моей жизни. Я любила его всем сердцем. Но это была более спокойная любовь. Возможно, более разумная любовь…
Я осторожно погладила большим пальцем брови Роуз, и она сонно прошептала: «Как приятно». Так же я гладила брови Дина, когда он возвращался домой после долгого перелета. Воспоминания о тех интимных моментах, которые мы делили вместе в постели, – когда казалось, что наши тела и души слились воедино, – были как соль на свежую рану. Но она не была свежей. Это была старая рана, которая наконец затянулась. Или мне только так казалось.
Роуз уснула. Я поцеловала ее, выключила лампу и выбросила мысли о Дине из головы.
Гэбриел уже развалился внизу на диване, высоко подняв ноги, и смотрел телевизор. Зигги растянулся рядом с ним и положил голову ему на бедро.
– Двое моих любимых мужчин, – мечтательно сказала я, проходя мимо рождественской елки. – Что смотрите?
Гэбриел убавил громкость.
– «Крепкий орешек». Давай к нам. – Он легонько подтолкнул Зигги. – Слезай. Вот, хороший мальчик.
Зигги поковылял к своей лежанке у камина, а Гэбриел похлопал по месту рядом с ним. Я легла и прижалась к нему.
– Помассировать тебе ноги? – предложил он.
– Было бы потрясающе.
Он подождал, пока я сниму новые рождественские тапочки и устроюсь поудобнее, положив ноги ему на колени, а потом принялся творить свое волшебство.
– У тебя самые лучшие руки, – сказала я, когда он массировал мне стопы.
– А у тебя самые красивые ноги.
Я рассмеялась.
– Несмотря на мои опухшие лодыжки?
– Твои лодыжки идеальны.
Мы сидели в сиянии разноцветных огней. Зигги громко храпел на своей подстилке.
– Снег пошел, – сказал Гэбриел. – Может, завтра поедем за город и покатаемся на санках?
– Звучит отлично, но вряд ли мне стоит заниматься чем-то вроде катания с крутых холмов и падений в сугроб. Я буду как кит, выброшенный на берег, и просто не смогу встать.
– Ты права, – согласился он. – Было бы неразумно сажать тебя на ледянку.
– Судя по всему, мы завтра можем остаться без электричества. Может, лучше не уходить далеко от дома?
– Хорошо, что у нас есть камин.
– Мы могли бы пожарить зефир, – предложила я, с любовью глядя на него.
Он продолжал растирать мои ноги, пока смотрел фильм.
– Я люблю тебя, – сказала я. Он посмотрел на меня с легкой грустью во взгляде.
– Я надеюсь на это.
Мой желудок сжался, я приподнялась на локтях.
– Что ты имеешь в виду?
– С тех пор как к нам пришли детективы, ты стала какая-то… отчужденная.
– Прости.
– Ты часто думаешь о нем?
– Я хочу быть с тобой честной, так что… да.
Гэбриел ничего не сказал. Он просто принялся массировать другую мою ногу, и его молчание убедило меня рассказать обо всем, что я утром сказала Рэйчел по телефону. Я призналась, как сильно меня расстраивало, что я до сих пор не знала, что случилось с Дином.
Потом кое-что еще пришло мне в голову, и я снова приподнялась на локтях.
– Очевидно, что детективы хотели бы идентифицировать Дина как убийцу, потому что тогда они могли бы закрыть дело Мелани Браун раз и навсегда – его ведь никак не арестуешь. Если можно повесить на него всех собак, им не придется искать настоящего убийцу. Но что, если он жив?
– Кто? – Гэбриел взглянул на меня. – Настоящий убийца?
– Нет. Дин.
Уголок рта Гэбриела слегка дернулся.
– О чем ты говоришь?
– Тело так и не было найдено, – напомнила я.
Гэбриел покачал головой.
– Нет никаких доказательств того, что он жив.
– Нет, но какие есть доказательства, что он действительно мертв?
Гэбриел уставился на меня.
– Свидетельство о смерти.
– На основании чего? Предположения, что его самолет пошел вниз и рухнул в океан. Но если они повесят убийство на него, они не будут искать настоящего убийцу.
Руки Гэбриела замерли.
– Это бессмыслица, Оливия. Его больше нет.
– А если бы он был жив? Я не говорю, что верю в это. Чисто гипотетически. Допросить его не смогут, но признают виновным, и тогда убийца останется на свободе.
Гэбриел нахмурил брови.
– Похоже, ты все еще думаешь, что он жив.
– Нет. Клянусь, нет.
– Ты уверена? Потому что ты, похоже, до сих пор держишься за эту мысль. Или ищешь ответ, куда он пропал и почему. – Гэбриел отодвинул мою ногу и встал. – Может, ты даже считаешь, что виноват Бермудский треугольник.
– Это-то здесь при чем? – возмутилась я. – Я не думаю, что его похитили инопланетяне.
– Тогда что ты думаешь? – спросил он, глядя на меня сверху вниз. – Или, может быть, это неправильный вопрос. Никто не может точно сказать, что случилось с самолетом Дина. Я просто хочу знать…
– Знать что?
– Знать, что ты ищешь. Чего в твоей жизни не хватает, что заставляет тебя думать, что он может быть жив?
Я смотрела на Гэбриела, мое сердце колотилось. Я злилась на себя за то, что заставляю его думать, будто он мне не нужен, будто я по-прежнему люблю призрака и моя любовь будет вечной. Но это было далеко от правды.
Или, может, в этом была крупица правды, потому что мы с Дином так толком и не прошли этап медового месяца. Но теперь я была достаточно зрелой и мудрой, чтобы понимать – такая юношеская страсть не может длиться долго и не сравнится с глубокой любовью на всю жизнь, с уважением, которое крепло с каждым днем.
Когда я не ответила – потому что задумалась о своей любви к мужчине, который стоял передо мной, – Гэбриел снова спросил:
– Что ты ищешь, Оливия? Чего ты хочешь?
– Я хочу быть с тобой. И хочу знать, что стало с Дином. Вот и все. Просто хочу получить ответ.
Его плечи немного расслабились, и он сказал уже мягче:
– Я хочу тебе верить.
– Тогда поверь. Ты мой муж и отец моих детей, в том числе Роуз. Я тебя люблю. Мне не нужен никто, кроме тебя.
Тень отчаяния пробежала по его лицу.
– Иногда я боюсь, что, если он когда-нибудь вернется, ты сбежишь с ним и я никогда больше тебя не увижу.
Я спустила ноги на пол, встала и крепко обвила руками его шею.
– Это невозможно. Клянусь.
Он уткнулся лицом мне в шею.
– Я не знаю, что бы со мной было, если бы потерял тебя во второй раз. Ты единственная женщина, которую я любил в своей жизни.
Мне хотелось сказать то же самое, но я не могла, потому что в то недолгое время, что мы были с Дином, я любила его – глубоко и страстно.
Но это была другая жизнь. Теперь я была уже не той беззаботной, уверенной в себе девчонкой, какой встретила его много лет назад. Тогда я не знала, что такое горе. Я поняла это, только когда от меня отказался отец и когда я потеряла Дина. После этого я уже не могла воспринимать свое счастье как данность. И теперь моим счастьем был Гэбриел. Гэбриел, Роуз, Джоэл и ребенок, которого я ждала.
– Я никогда тебя не оставлю, – пообещала я, обхватив его лицо ладонями. – Мне хорошо с тобой. Я не хочу ничего и никого другого. Ты для меня все.
Он обнял меня еще крепче, как будто мог оградить нас обоих от прошлого.
Глава 28. Оливия
Две недели спустя, в среду утром – вскоре после того, как Гэбриел вернулся к работе и начал прослушивания для нового весеннего мюзикла, – я сидела дома с Джоэлом. В дверь позвонили. Я думала, мама принесла балетный костюм для Роуз, но это оказалась не она. Это были детективы Джонсон и Руссо.
– Есть минутка поговорить? – спросил детектив Джонсон, и у меня упало сердце. Я пригласила их внутрь и прошла в гостиную, где мы с Джоэлом строили из деревянных кубиков большой форт, призванный защитить нас от стада динозавров.
– Джоэл, дяди хотят со мной поговорить. Поиграешь один несколько минут?
Он взглянул на детективов с опаской, слегка отшатнулся и сказал:
– Угу.
Мой желудок скрутило тревогой. Я прошла в кухню, быстро убрала со стола миску Джоэла с остатками хлопьев и его пластиковую чашку и наспех вытерла тряпкой стол.
– Присаживайтесь, – сказала я, когда все было убрано.
Они сели за стол напротив меня.
– Я так понимаю, вы получили результаты теста ДНК? – нервно спросила я.
Детектив Руссо заговорил как ни в чем не бывало:
– Да. И мне очень жаль говорить вам это, но ваш покойный муж был отцом будущего ребенка Мелани Браун.
На мгновение я перестала дышать. Мой желудок горел, а разум застыл, пока я пыталась осознать, что он сказал.
– Это не… Я не… Подождите… – Я подняла руку и на несколько секунд закрыла глаза. – Этого не может быть. – Я глубоко вздохнула, снова открыла глаза и пристально посмотрела на детективов. – Вы уверены?