– Не будь так уверен, – ответила я. – Мне с первых дней было ясно, что между нами особенная связь. Оглядываясь назад, скажу, что, если бы ты все мне рассказал, я бы тебя поддержала. Ты забываешь, что я прекратила отношения с отцом? Я оставила всю свою семью ради тебя. Вот как безумно я тебя любила.
Он опустил голову.
– Может быть, я просто не верил, что достоин такой любви. Мой отец всегда говорил мне, что я ничтожество. Больше всего я боялся закончить как он. Одиноким. Никчемным. В тюрьме.
– Так вот чего ты боялся больше всего? – разочарованно спросила я. – А я – потерять тебя. Спасибо, что дал мне понять, какое место я занимала в иерархии твоих ценностей.
Он поднял глаза, и мне пришлось перебороть внезапный дикий порыв броситься вниз головой в измученные глубины его души и сказать ему, что все будет хорошо.
– Не проходит и дня, – сказал он, – чтобы я не думал о тебе. Но мне пришлось отпустить тебя, особенно после того, как ты снова вышла замуж. Я хотел, чтобы ты двигалась дальше и была счастлива. Поэтому я решил, что мой позор и одиночество будут моим покаянием.
Я повернулась к нему.
– Ты же не виноват в ее смерти. Если она толкнула тебя…
– В первую очередь я виноват в том, что вступил с ней в связь, хотя знал, что это неправильно. Иногда я думаю об этом, и мне кажется, что в меня вселился кто-то другой. – Он печально посмотрел на меня. – На какое-то время ты стала моим спасением. Когда мы переехали в Майами, было легче заблокировать воспоминания, сделать вид, что этого никогда не было.
– Пока я не захотела ребенка, – сказала я. – Поэтому ты решил уйти от меня?
– Нет, – ответил он. – Я уже давно думал об этом и просто ждал подходящего стечения обстоятельств.
– Каких обстоятельств?
– Я должен был остаться в самолете один. Обычно там была бортпроводница, а иногда и второй пилот.
– Как ты это сделал? – спросила я. – Как ты заставил свой самолет исчезнуть? Детективы сказали, что Мелани Браун работала над исследованием о пропаже самолетов над Бермудским треугольником. Ты использовал какую-то технику из ее диссертации?
Он опустил голову.
– Нет. Это не имело ничего общего с тем, что она пыталась доказать. Все, что я сделал, это быстро снизился до очень малой высоты, пока не оказался настолько низко, что радар меня не видел.
Я не могла в это поверить. Все было так просто. И все же это породило в моем сознании чудовищную одержимость безумными теориями и объяснениями.
– И все? – спросила я. – Куда ты направился? Ты не мог таким образом проделать весь путь до Австралии. Тебе пришлось бы по крайней мере остановиться на дозаправку.
– Я полетел в Колумбию, оставил там самолет, получил поддельный паспорт от людей, с которыми познакомился на одной из вечеринок Майка Митчелла. Затем забронировал билет в Сидней.
– Что значит – оставил там самолет? Просто бросил?
Он покачал головой, словно не желая отвечать на вопрос.
– Ты его продал? Кому? – До меня начало доходить. – Дай угадаю. Кому-то, кого ты встретил на вечеринке Майка.
Он торжественно кивнул.
– Они заплатили мне наличными. Этого было достаточно, чтобы добраться сюда, купить парусник и начать бизнес.
– О боже, Дин.
Я стояла на камбузе у столешницы и смотрела на небо через маленькое окошко над плитой. Я поймала себя на мысли о том давнем дне в кабинете отца, когда он пытался убедить меня, что Дин недостаточно хорош для меня. Я встала на сторону Дина и бросила отца, который настаивал, что он только пытался меня защитить.
Я представила, как отец сейчас смотрит на меня сверху вниз и произносит: «Я же тебе говорил».
Теперь я сама была матерью. Может, мне пора было простить папу, потому что я наконец-то поняла его потребность защищать. И все же, если бы он только мог доверять мне настолько, чтобы позволить мне разобраться во всем самой… может, я бы разобралась.
Но Дин тоже по-своему пытался меня защитить.
Над яхтой парила морская птица. Я смотрела, как она планирует на ветру. Когда она исчезла из виду, я вздохнула.
Я так устала от того, что люди считали меня слишком хрупкой и наивной, чтобы я могла сама за себя постоять. Что во мне было такого, что заставляло их думать, будто я не могу справиться с трудностями?
Только Гэбриел так не считал. Он позволил мне прийти сюда одной.
Я стояла на лодке Дина, пол под моими ногами мягко покачивался на волнах. За крошечным прямоугольным окном было ярко-голубое небо. Я никогда раньше не видела такого цвета, и мне вдруг отчаянно захотелось, чтобы Гэбриел сейчас был рядом со мной и мог тоже полюбоваться им.
Я взглянула на Дина, который смотрел в окно, его фигуру исказили пустота и поражение. Я вспомнила, как разозлилась, когда узнала о Мелани Браун. Я изгнала тот кедровый ящик в подвал, будто в нем было что-то ядовитое.
Но сегодня, на этой яхте, мой гнев рассеивался. Остались лишь первые благословенные нотки облегчения от осознания правды, хотя оно и было омрачено жалостью к бедной Мелани Браун и к Дину, совершившему столько ошибок, с которыми он вынужден был смириться. Ошибок, которые он никогда не сможет исправить, если только не найдет способ повернуть время вспять, что было невозможно.
Если бы только он смог мне довериться, понять, что я поддержу его, когда он поступит правильно. Мы бы уже прошли через все это. Но он выбрал другой путь. Он заполз в свою раковину, чтобы жить в кошмаре, который никогда не закончится.
Интересно, почувствовал ли он сегодня, как я, облегчение? Признаться мне в правде после стольких лет – возможно, это было все равно что выдернуть больной зуб. Он всегда боялся, что я узнаю о его преступлении, но теперь тайна была раскрыта. По крайней мере, между нами. Ему больше не нужно было бояться моего осуждения. Вот и все. Эта история закончилась.
– Что теперь будет? – спросил он, когда я вернулась за стол и села напротив него.
В голове всплыла мысль о детективе Джонсоне и визитке, которая до сих пор лежала в моем бумажнике. Дело о смерти Мелани Браун и исчезновении Дина за все эти годы не продвинулось ни на шаг. Но теперь у меня были новости.
Насколько мне было известно, Мелани не разыскивали ни члены семьи, ни близкие. Возможно, поэтому дело было заброшено и не раскрыто. Некому было требовать ответов, некому продолжать бороться за справедливость от имени Мелани. Некому, кроме меня.
– Можно задать тебе вопрос?
Дин кивнул.
– Что случилось с диссертацией, над которой работала Мелани? Детективы сказали, что ее так и не нашли. Мне любопытно: что она узнала об этих пропавших самолетах?
Дин откинулся на спинку скамьи и посмотрел в окно.
– Она так и не разгадала тайну Бермудского треугольника, но сказала, что сделала несколько интересных открытий в области физики элементарных частиц. Я так и не заставил себя прочитать работу, но и уничтожить ее тоже не смог. Не после того, что с случилось Мелани. Поэтому после допроса полиции я вырвал страницу, где она упомянула мое имя, отнес диссертацию в библиотеку и поставил на полку. Я подумал, что в конце концов кто-нибудь наткнется на нее и внесет в каталог или вернет в университет.
Я нахмурилась.
– Сомневаюсь, что твои надежды оправдались, потому что я прочитала о Бермудском треугольнике все, что только можно было достать. И наверняка детективы нашли бы диссертацию, когда проводили расследование. В какой она библиотеке?
– В Нью-Йоркской публичной. В главном отделе.
– В какой секции?
– Не помню. Я был в панике.
Прошли годы с тех пор, как я искала информацию о Бермудском треугольнике. Я хотела оставить все это позади, но решила, что поищу работу, вернувшись домой.
– Выйдем наружу, – предложила я. – Мне нужен воздух.
Дин охотно, но молча последовал за мной, и я поняла, что это уже не тот мужчина, в которого я влюбилась. Этот человек стал узником страха и стыда. Его дух был сломлен.
Когда мы вышли на солнечный свет, я оглядела другие парусники, привязанные к якорям, и туристов в шортах и майках на променаде. Я подошла к блестящему рулю и легонько провела по нему пальцами.
– Красивая у тебя яхта.
Дин сел на скамейку и уперся локтями в колени.
– Я купил ее только в прошлом году. Она куда лучше предыдущей. Теперь у нас больше клиентов. Есть чем заняться.
Я прикрыла глаза от солнца, которое опустилось ниже.
– Слушай, – сказала я наконец. – Я проделала весь этот путь из-за Роуз. Если бы не она, я, наверное, провела бы остаток своих дней, так и не выяснив, что с тобой случилось, но она узнала о сестре и захотела с ней встретиться. Теперь мы здесь, и я наконец узнала правду.
– Да, – ответил он и опустил взгляд. Видеть его таким было ужасно. Я ощущала его боль каждой клеткой тела.
– Дин… – Я дождалась, когда он посмотрит на меня, и осторожно сказала: – Ты должен понять, что тебе нужно сдаться.
Он ничего не сказал. Он просто сидел и смотрел на воду.
– Дин?
Не глядя на меня, он поднялся на ноги и встал у перил. Я подошла и положила руку ему на плечо.
– Если бы только я сразу перевел ее к другому терапевту, – сказал он. – Если бы я только не поцеловал ее в тот день. Она была бы еще жива. И мы с тобой могли бы провести остаток жизни вместе.
Может быть, подумала я.
А может быть, и нет.
Яхта слегка покачивалась на волнах, и я задумалась: сможем ли мы когда-нибудь по-настоящему обрести покой? Дин вдруг шагнул вперед и обнял меня. Поначалу это было странно и неприятно. Я не хотела, чтобы он прикасался ко мне так интимно. Но потом я поняла, что он по-прежнему живет в кошмаре и ему нужно утешение, освобождение или, может быть, отпущение грехов. Я попыталась расслабиться и провела рукой вверх-вниз по его спине, и мы какое-то время держались друг за друга, пока яхту не качнуло внезапным кильватерным следом от другого судна, которое подошло с рифа.
Дин отступил назад и глубоко вдохнул, будто морской воздух придавал ему храбрости.