Над морем, залитым лунным светом, вновь пронесся ветерок, я встал и поднял грот.
Глава 33. Оливия
Солнце только взошло, когда я сонно поднялась с постели, открыла раздвижную стеклянную дверь в гостиничном номере и вышла на балкон. Море сияло розовым светом зари. Было чуть больше шести, но молодая женщина на пляже делала стойку на руках и кувыркалась. Несколько минут я наблюдала за ней, ощущая ее беззаботность.
Почувствую ли я когда-нибудь такую легкость на сердце после этой поездки на другой конец света? Я еще не пришла в себя после всего, что узнала о Дине, и понятия не имела, как двигаться дальше. Больше всего мне хотелось скорее вернуться домой, к Гэбриелу, но Роуз не была готова попрощаться с Австралией. Она хотела провести еще немного времени со Сьюзи, но гораздо сильнее она хотела снова увидеть Дина и убедить себя, что он не собирается сбежать, как раньше, и исчезнуть без следа.
Мы обсуждали это за ужином вчера вечером, и она призналась, что не способна ему доверять.
– Как я могу ему доверять? – спросила она. – После всего, что произошло? Я просто не хочу, чтобы он меня разочаровывал, мама. Я очень надеюсь, что он этого не сделает.
– Я тоже надеюсь, – ответила я.
Почувствовав прохладу в утреннем воздухе, я вошла в номер, чтобы принять душ. Закончив сушить волосы феном, я вышла из ванной и разбудила дочь.
– Просыпайся, соня. Ресторан открывается в семь, а я хочу вафли.
Роуз застонала и перевернулась на другой бок.
– Я еще не привыкла к смене часовых поясов, – проворчала она. – Я хочу поспать.
– Поспишь, когда мы вернемся домой, – сказала я. – Сегодня мы летим в Брисбен.
Роуз села и потерла глаза костяшками пальцев.
– Хорошо, но мне нужно в душ. Встретимся в ресторане?
– Конечно. Только не засыпай.
– Ладно.
Я подождала, пока не зашумел душ, взяла сумку и направилась вниз. Я как раз пересекала вестибюль, когда ко мне обратился молодой человек за стойкой регистрации.
– Доброе утро, миссис Моррисон, – сказал он. – Вам письмо. – Он достал его из-за стойки и протянул мне.
– От кого? – спросила я.
– Не знаю, его принесли поздно вечером.
Я взяла конверт и увидела свое имя, нацарапанное черным маркером. Почерк был до боли знакомым, словно из прошлой жизни, и мое сердце забилось втрое быстрее.
– Спасибо, – сказала я, села на диван в вестибюле и в ошеломлении сломала печать. Когда я вынула письмо, написанное от руки, все во мне похолодело от ужаса.
Дорогая Оливия,
Я пишу, чтобы сказать тебе спасибо. Спасибо, что снова нашла меня. Спасибо, что вы с Роуз пересекли полмира, чтобы эта история получила логическое завершение. И хотя мне было больно увидеть тебя сегодня на пристани и вновь ощутить весь ужас того, что я совершил, это должно было случиться.
Еще я хочу попросить прощения за всю ту боль, которую причинил тебе. Вчера я сказал, что хотел защитить тебя от моего кошмара, и это правда, но это казалось мне бескорыстным и даже в чем-то благородным поступком, а теперь я вижу, что был трусом. Я всегда это знал. Именно страх заставил меня бежать. Возможно, подсознательно я хотел стереть свою жизнь и человека, которым я был, и начать с чистого листа. Но это означало, что мне пришлось стереть и тебя, что стало величайшей потерей и худшей ошибкой в моей жизни. Хуже чего-либо еще.
Но хватит объяснять. Больше никаких оправданий. Я решил отпустить прошлое. Когда я женился на тебе, я ошибочно думал, будто двигаюсь вперед, прочь от жизни и проступков, которые так отчаянно хотел оставить позади, но я не мог никуда двигаться, пока скрывал от тебя страшную тайну. От этого не было спасения.
Итак, я уверяю тебя – поскольку с этого дня я хочу, чтобы между нами была только правда, – я больше никогда не убегу. Я хочу, чтобы Роуз знала, где я, если она когда-нибудь захочет меня увидеть. Сьюзи тоже. Теперь ты знаешь правду, так что страха больше нет. Я больше не боюсь тюрьмы. Я хочу, чтобы мой кошмар закончился, и единственный верный способ освободиться от него – признаться во всем и заплатить цену, которую я должен был заплатить много лет назад. Ты и Роуз важнее всего, что со мной случится. Я хочу получить шанс вернуть ваше уважение и попытаться исправить прошлое.
Впервые в жизни, когда я пишу тебе это письмо, я чувствую покой и умиротворение. Ты спасла меня однажды, много лет назад. Ты показала мне, какой должна быть любовь. Теперь ты спасла меня снова, побудив взглянуть правде в глаза.
Сейчас я на пути в полицейский участок. Я не знаю, что со мной будет. Я знаю только, что благодарен за то, что любил тебя, и об этом я никогда не пожалею. Пожалуйста, скажи Роуз, что, если она когда-нибудь захочет меня видеть, я буду ждать. Я не хочу упускать еще больше времени, когда я могу быть ее отцом, пусть даже я буду за решеткой. Я больше не боюсь.
Едва закончив читать письмо, я разрыдалась. Я перестала бороться с упрямой склонностью контролировать эмоции или скрывать их за гневом. Вместо этого я позволила себе вспомнить любовь, которую когда-то испытывала к Дину, и открыто плакала в холле отеля. Я плакала из-за того, что в моем сердце вновь открылась старая рана, из-за Дина и из-за того, что его ждало впереди. Я плакала о том, что могло бы случиться.
Наконец, оправившись от нового приступа горя, я положила письмо в сумку, поднялась и пошла завтракать. Я села за столик и стала ждать, пока придет Роуз, чтобы показать ей письмо, которое расскажет ей о том, что ее любят. Она поймет, что может доверять отцу, которого все эти годы рядом с ней не было.
А что до меня, то я давно знала, что меня любят и что я могу доверять этой любви. Это была вечная любовь. Зрелая любовь. Любовь, которая никогда меня не подводила. Я была счастливой женщиной, и все, чего я сейчас хотела, – вернуться домой к мужу и сказать ему, что он для меня все.
Эпилог. Оливия. Нью-Йорк, 2017
Прошло пять лет с тех пор, как Роуз сообщила нам новости о сводной сестре, о существовании которой мы не знали. Удивительно, что жизнь движется непрерывно и в ней случаются невероятные изменения – порой к лучшему, порой нет. Но это всегда приключение.
Роуз теперь была дипломированной медсестрой. Она работала в операционной на горе Синай. Сьюзи работала там же акушеркой – поскольку присоединилась к Роуз в программе для медсестер в Нью-Йорке. Они вместе снимали квартиру рядом с больницей и были не только сестрами, но и лучшими подругами.
Что касается Дина, то он отбывал срок в исправительном учреждении в северной части штата Нью-Йорк, где проводил сеансы групповой терапии с другими заключенными. Роуз навещала его время от времени. Она приносила нам новости о нем – как правило, что у него все хорошо. Я желала ему только самого лучшего и всем сердцем верила, что с каждым новым днем он все ближе к какой-то форме отпущения грехов и свободе от прошлого.
Диссертацию Мелани я нашла, как только вернулась домой из Австралии. Много лет она пролежала в Нью-Йоркской библиотеке в разделе истории. Библиотекари наконец нашли ее и каталогизировали в 2003 году, это было сильно после того, как детективы прекратили расследование. Конечно, я прочитала эту работу, но это была слишком серьезная для меня наука, и, как сказал Дин, она не раскрывала тайну того, что случилось со всеми пропавшими кораблями и самолетами в Бермудском треугольнике. Но, возможно, Мелани в конце концов разгадала бы и ее, если бы осталась жива. И кто знает, что еще она могла бы сделать?
Я снова наклонилась вперед, сосредоточилась на плодородной земле, где сажала новые луковицы тюльпанов, на этот раз на другой стороне двора. Гэбриел не удивился, утром увидев меня с мешком луковиц, потому что я каждый год пополняла свою коллекцию. Я не знаю почему. Может быть, мне нравилась эта традиция, потому что она напоминала о том, что изменило все, – как Роуз рассказала мне о Сьюзи и о том, что мой первый муж не погиб и живет в Австралии. То, что произошло потом, ответило на все мои вопросы. Теперь я знала, что правда, а что нет.
И с того дня в моем саду каждую весну расцветало все больше тюльпанов. Потом приходило лето, а с ним розы, бархатцы, герани и бегонии – непрерывный цикл…
Джоэл и его девушка Энджи окончили Университет Южной Калифорнии, по-прежнему были вместе и любили друг друга, жили в Лос-Анджелесе и работали в киноиндустрии. Они были молоды, поэтому я была открыта любым драмам и любой радости, которые могли ждать их впереди. Пока все было чудесно.
Наш младший, Итан, работал в береговой охране в Майами и подумывал о военной карьере. Если и можно было описать выбор жизненного пути моих детей одним словом, то это было бы слово «разнообразие».
Я закончила сажать луковицы и откинулась на спинку кресла, чтобы полюбоваться своим осенним садом. Астры и хризантемы в полном цвету переливались закатными оттенками, златогрудник возвышался рядом с гроздью львиного зева.
Ярко-красный лист клена слетел с самых высоких ветвей и приземлился прямо передо мной. Я подняла его, полюбовалась, а потом встала и собрала еще несколько осенних листьев, чтобы поставить их в вазу на подоконнике в гостиной.
Задняя дверь открылась, Гэбриел вышел во внутренний дворик с Дикси, нашей новой собакой, чернобелым клубком породы гаванский бишон. Она была мягкой, как шелк, и очень ласковой, когда не была занята кражей носков Гэбриела. Я смотрела, как она неуклюже спрыгивает со ступенек и бежит ко мне. Затем я взглянула на красивое лицо Гэбриела в лучах полуденного солнца и глубоко, радостно вздохнула.
– Это официально, – сказал он, спускаясь по ступенькам. – Мы выбрали мюзикл этого года.
– Что ты решил?
– Дети очень хотели «Бриолин», и я сдался, хотя и неохотно. Прослушивания начнутся на следующей неделе.
Я погладила животик Дикси.
– Что ж, куда деваться.