– Пошел к черту, Ричард! – крикнула Эллен, снова дернула за левую клеванту и неожиданно закружилась вокруг своей оси.
– Ой! Черт подери! Ой!
Наконец, парашют выровнялся, попав в поток теплого воздуха, который поднял Эллен куда выше, чем она хотела, но зато теперь ее перестало швырять из стороны в сторону.
Вдруг девушка снова увидела Шпору и коров, ставших совсем крошечными. Она поднялась на высоту метров двадцать, не меньше, но теперь уже двигалась в нужном направлении.
Эллен наклонилась вперед и тут же потеряла высоту – скорость полета при этом резко увеличилась.
Ей удалось пролететь над каменной стеной благодаря новому теплому потоку, подхватившему ее. Теперь Эллен летела над долиной.
Наконец-то под ногами были волны, правда зеленые, – волны, о которых она мечтала, когда ее мотало над колючими зарослями и валунами.
На секунду Эллен представила, как пролетает над Оддлоудом, над Хантером Гарднером, допивающим очередную чашку кофе, и ей стало безумно весело.
«Не отвлекайся, – опять раздался знакомый голос. – Думай о том, как лучше приземлиться. В твоем распоряжении не так много времени».
– Отстань, Ричард! – крикнула Эллен. – Мне так весело! И тебе больше нет места в моей жизни!
Земля между тем стала приближаться – и очень быстро, просто угрожающе быстро. Нужно затормозить во что бы то ни стало. Но, пытаясь опуститься ниже, Эллен набирала скорость, а пытаясь набрать высоту, меняла направление, так что в результате она беспомощно крутилась в воздухе, а телеграфный столб, большое дерево и здание фермы неуклонно надвигались на нее.
– Черт! – заорала Эллен. – Так дело не пойде-еееет! Нет!
Выброс адреналина был максимальным – больше не бывает, но умирать не хотелось. Нет уж!
– Назад, – скомандовала она себе. – Теперь чуть выше. Тормози ногами.
Этот маневр почти наверняка сулит переломы обеих ног, но выбора нет. Либо сломать ноги, либо зажариться на проводах высокого напряжения.
Эллен потянула правую клеванту и описала плавный полукруг. Откинувшись назад, на ремни, подтянула колени к груди и закрыла глаза. Коснувшись твердой земли, она расслабила ремни, и ее потащило вперед, пока на пути не встретился поросший чудесной, чуть подсохшей травой пригорок. Эллен обняла его округлые бока и благодарно поцеловала, а потом вскочила и запрыгала, крича:
– Да! Да! Да!
Теперь она снова владеет собой. Самообладание вернулось! Правда, овладеть собой оказалось легче, чем своим дыханием: собирая парашют, Эллен дышала так тяжело, что не могла говорить.
Навстречу ей бежали две фигуры – Шпора и Сноркел, один кричал, а другая лаяла во всю глотку.
– Какая вы молодец! – Он обнял ее.
Эллен ткнулась носом в его голую грудь и с трудом удержалась от желания прижаться горячей щекой к веснушчатой коже. Откинув голову, она улыбнулась – говорить еще не могла.
Шпора обхватил ее лицо руками:
– Вы просто чудо! – Серебристые глаза переливались совсем рядом, и в глазах друг друга они читали «хочу тебя!».
Эллен понимала, что сейчас он поцелует ее. Внутри у нее все заполыхало огнем, но она отвернула лицо, и поцелуй пришелся ей в щеку.
– Да, ощущения удивительные, – наконец выдохнула она и направилась к машине с таким видом, будто поцелуя, попавшего мимо цели, вовсе и не было. – Словами не описать. Здорово заводит.
Итак, она одолела эту взбалмошную девчонку. Ее больше нет. Есть Эллен – победительница. Эллен – решительный парень. Эллен, которая не позволит Шпоре выбить себя из колеи, – потому что тогда она станет уязвимой. У нее нет времени на то, чтоб быть уязвимой. Она намерена объездить весь белый свет в поисках опасностей и приключений. Теперь она вполне владеет собой.
– Нам пора возвращаться. Думаю, Сноркел уже вдоволь набегалась, – бросила Эллен через плечо. – На следующей неделе у меня куча дел, так что…
Твердые руки крепко сжали ей плечи и развернули на сто восемьдесят градусов.
– Тише, тише. Все будет хорошо. Тшш…
– Что вы делаете? – Эллен попыталась вырваться, но Шпора держал ее очень крепко. Серебристые глаза впились в ее глаза.
– Успокойтесь, расслабьтесь. Отпустите себя… Тшш…
– Да о чем вы говорите? Это вы отпустите меня! Я прекрасно себя чувствую! Великолепно! Это было потрясающе!
– Отпустите себя, вам станет легче… Поверьте мне, уж я-то знаю.
– Что это такое, черт возьми? О чем вы толкуете?
– Я хорошо знаю это состояние. Ни за какие коврижки не сяду с вами в машину, пока вы в таком состоянии.
– Так идите пешком, черт возьми! – Эллен рванулась с такой силой, что чуть не вывихнула плечи. – Что вы себе вообразили? Что я брошусь на машине с обрыва?
– Не исключено. Не сдерживайте себя, Эллен. Отпустите.
– Да что отпустить-то, что? Что вы ко мне пристали?
Шпора молча смотрел на нее, на лице отразилось напряжение от усилия удержать ее. Адреналин и эндорфины перемешались в крови Эллен, она перестала вырываться и только глубоко дышала, чувствуя ненависть к нему за то, что низверг ее с пьедестала.
Затем словно какая-то стена рухнула. Эллен пронзила острая боль. Она сползла вдоль Шпоры и опустилась на колени, сжав голову руками. Ее спина тряслась от рыданий.
Шпора сидел рядом, пока Эллен плакала, и глядел вдаль, на долину, не говоря ни слова, не прикасаясь к ней, не выражая сочувствия. За это она была ему благодарна. Достаточно того, что Сноркел слизывала розовым языком слезы с ее щек, тоненько подвывая.
Наконец Эллен отважилась взглянуть на Шпору. Сквозь пелену слез, застилавших глаза, она смотрела на его кудри, взлохмаченные ветром, на морщинки, собиравшиеся вокруг глаз, когда он прищуривался.
– Как вы догадались?
– Я просто видел, и все. – Он не обернулся. – Все выходные вы были как неразорвавшаяся бомба.
– В таком случае это контролируемый взрыв, так что ли? – всхлипывая, проговорила она.
Он слегка улыбнулся.
– Ненавижу вас. Вы все видели. – Эллен утерла нос тыльной стороной ладони и постаралась удержать всхлипывания, но они накатывали одно за другим.
– Ничего, вы простите меня, и довольно быстро. Точно так же, как простите и его.
– Кого еще?
– Ричарда.
Эллен прижала ладони к мокрому лицу и глубоко вздохнула.
– Он ни в чем передо мной не провинился.
– Это за тринадцать-то лет?
– Я ни о чем не жалею. Я просто ношу траур. И испытываю облегчение.
– Как это понимать?
– Наша любовь умерла очень давно. У меня было такое чувство, что я живу рядом с покойником.
Шпора не шевелился.
– Говорят, что в тот день, когда наконец сможешь заплакать, ты начнешь все забывать.
– Где говорят?
– В одной дерьмовой книжонке, которую я читал в тюрьме.
– А что, вы много плакали в тюрьме? – вырвалось у нее.
– А как же. Уж больно дерьмовые книжки там попадались.
Они молча смотрели на долину. Над ней собирались грозовые тучи, словно черное войско готовилось к битве.
– Я плакал несколько раз в жизни, – неожиданно признался Шпора.
– А из-за женщины плакали хоть раз?
– Нет. Никогда.
– Значит, вам не понять, что я чувствую. – Эллен приподняла лицо и рассматривала его профиль, возмутительно прекрасный.
– Но я плакал из-за мальчика.
Она печально улыбнулась и снова уткнулась лицом в свои согнутые руки. Могла бы и сама догадаться. Вечно так бывает – именно с самыми привлекательными мужчинами, с теми, от кого этого совсем не ждешь.
– Вы очень его любили?
– Да. Очень. – Шпора повернулся к ней. – Но я не голубой. Мы не были любовниками. Мы были друзьями. Но я действительно его очень любил. Это была моя первая большая любовь, если хотите.
– Да, как у меня с Ричардом.
– Ну, мы все-таки не трахались с ним, да еще целых тринадцать лет.
– Ничего-то вы не понимаете! – Она всхлипнула и усмехнулась одновременно.
Шпора провел травинкой по носу.
Эллен приподняла голову.
– Мы с Ричардом вместе взрослели, и нас объединяла страсть – но вовсе не друг к другу. Мы вели очень странную жизнь, понятную только нам двоим. Всю зиму работали, а летом отрывались на полную катушку. И нам было хорошо друг с другом – мы могли болтать всю ночь до утра.
– И больше ничего?
– Да нет, у нас было все. Сначала. Вот только последние пару лет… Нам нужно было как следует набраться, чтобы заниматься этим…
– Почему же вы так долго были вместе?
– Мы чувствовали себя надежно друг с другом. К тому же у нас были общие интересы, одинаковая работа, спорт. Мои родители ненавидели Ричарда, и для меня это служило еще одним аргументом в его пользу. Да просто нам было хорошо вместе. Мы с ним настоящие друзья. Абсолютно совместимый экипаж. Чтобы отправиться хоть на край на света, нам достаточно рюкзака и друг друга. Было достаточно… – Эллен заново анализировала их отношения, и ее анализ напоминал вскрытие трупа. – Я работала затейником, а Ричард – завхозом – следил, чтобы у нас были деньги, крыша над головой и приличная работа.
– Охотно позвонил бы ему хоть сейчас.
– Я тоже… – Эллен засмеялась сквозь слезы. – Он в Австралии.
Прижав подбородок к плечу, Шпора посмотрел на нее.
– Далековато пришлось ему бежать, чтобы расстаться с вами.
– Он хотел, чтобы я поехала с ним и поставил мне ультиматум.
– И все-таки вы до сих пор здесь, а он там.
– Да, я до сих пор здесь. – Эллен кивнула, взглянув Шпоре в глаза. – Оказалось, что он гораздо решительнее меня.
– Я в этом сомневаюсь.
О господи! Эллен с трудом отвела взгляд от серебристых глаз, которые совсем вытеснили Ричарда из ее сердца. Она встряхнула головой.
– Наша маленькая ненормальная жизнь меня вполне устраивала. В ней не было никаких цепей.
– Кроме тех, что связывали вас друг с другом? Вы так и не освободились от них.
У Эллен болели глаза и грудь. Ей было стыдно, и она злилась на себя. Ее великолепный, волшебный полет над долиной сейчас выглядел ребячеством, цель которого – привлечь к себе внимание.