– Что вы сказали? – подпрыгнула Эллен.
– Сука непотребная! – повторил он. – Вот кто ваша Фили. Вам лучше бы держаться подальше от нее. И от меня тоже, по правде говоря. Вам не следовало вообще приезжать сюда.
Эллен не могла вымолвить ни слова и даже дышала с трудом, словно разучилась это делать.
– Что с вами? – спросил Шпора, заметив, как она побледнела.
– А я ведь не верила, что это сделали вы… – выговорила Эллен. – Я пришла сюда «выяснять отношения», а на самом-то деле я хотела просто убедиться, что это не вы… А это оказались вы. Господи, это вы… – она прижала дрожащие пальцы к губам.
– Да не я это, не я! – Шпора сжал кулаки с такой силой, что вены вздулись под кожей. – Сколько раз повторять? Не я! Я изменился! Я теперь другой человек!
Девушка смотрела в его прекрасное, искаженное лицо и хотела ему верить. Она с трудом держалась на ноге, потому что внутренняя борьба в прямом смысле слова сотрясала ее. Никогда, ни к кому в жизни Эллен не тянуло с такой силой. И все-таки чувство самосохранения победило.
– Я хочу только одного – оставьте меня в покое.
– С превеликим удовольствием, – ответил Шпора и сделал шаг назад. – А что, по-вашему, я делал всю неделю? Забавляйтесь себе с вашим дружком-пупсиком!
– Он мне не дружок!
– Простите за старомодность. Вы трахаетесь с ним, поэтому я называю его дружком. Какой термин предпочитаете вы? Любовник? Партнер? Самец?
Эллен не понимала, какое чувство преобладает у нее в душе – обида или радость. Шпора ревнует! Он ревнует ее!
– Вам-то какое дело, с кем я сплю? Шпора молчал, только глаза блестели.
– Я не трахалась с Ллойдом. Но это не значит, что вы имеете право класть мне на капот мертвых зверюшек только потому, что какой-то вздорный агент по недвижимости оскорбил вашу бесценную гордость – назвал вас цыганом!
– Господи! Вы что, слов не понимаете? Читайте по губам! Это – не – я!
– А теперь вы читайте по моим! Я – вам – не – верю!
Эллен повернулась, но не успела сделать и шага, как Шпора схватил ее за плечи и резко развернул к себе.
– Я так рад, что наша милейшая Фили вовремя явилась порасспросить вас о жаркой ночке с вашим пупсиком! А то ведь я уже подумал, что вам можно верить! Нет, знаете, девушки, которые умеют летать, они совсем другие!
– Ох уж эти полеты! Я по вашей милости тогда чуть не погибла!
– Но ведь вы всегда мечтали о таком прыжке – парить в воздухе, словно бабочка! У вас есть крылья, а вы трусите! Да я просто хотел заделать эту чертову дырку в вашей душе!
– По-моему, вас гораздо больше интересуют совсем другие дырки!
– А вас – совсем другие прыжки!
– Мерзавец!
– Сама такая!
Их губы сближались, и обоим было уже все равно, какие слова они произносят.
– Ненавижу…
– Ненавижу…
– Люблю…
– Люблю…
– Ненавижу…
– Ты… Ты… Ты…
И вот их губы сомкнулись, и кости захрустели, и мышцы напряглись. Недоверие, страсть, обожание – все смешалось в этом поцелуе, оба зависли в свободном падении, прыгнув каждый со своей сторожевой башни.
Почувствовав удар в затылок, Эллен в первую секунду подумала, что Шпора огрел ее дубинкой. Потом сообразила, что это невозможно – он крепко сжимал ее в объятиях двумя руками, и потеряла сознание.
Когда Эллен вновь открыла глаза, то увидела, что она лежит на скамейке, одна. Немного погодя рядом появился Беллинг.
– Они удрали. – Шпора задыхался от быстрого бега, а в руке держал бутылку из-под сладкого фруктового вина. – Слава богу, ты жива. – Он склонился над ней, взяв за руку. – Как голова? Болит? Видишь нормально?
– Ты что, ходил за выпивкой? Как мило, что ты вернулся проверить, жива ли я.
Он внимательно смотрел на нее.
– Тебе очень плохо? Давай я отвезу тебя в Челтенхем. Вызывать здесь «скорую» бесполезно – прождешь не один час.
Он погладил ее ладонь, и его неожиданная нежность наэлектризовала Эллен.
– Прости меня, ради бога. – Шпора прижался лбом к ее руке. – Я виноват.
– Разве ты ударил меня по башке?
– Я не об этом говорю.
Его дыхание щекотало ей пальцы, как и его влажные волосы.
Голова у Эллен кружилась, и она никак не могла взять в толк, о чем же Шпора говорит. Инстинктивно она протянула другую руку и погладила его влажную шевелюру. На мгновение его тело расслабилось, с готовностью откликнувшись на ласку. Потом он резко поднял голову:
– И все же следует поехать к врачу.
– Я в порядке. Не надо врача. – Она приподнялась и села, стараясь не качаться.
В левой руке Шпора по-прежнему держал бутылку.
– Знаешь, я не большая поклонница этого напитка. – Эллен показала на бутылку. – Думаю, мне сейчас больше подойдет горячий сладкий чай.
– Это бутылка, которой в тебя попали. Ее бросили через забор.
– Вот как? – Эллен с интересом посмотрела на бутылку: в глазах у нее не то двоилось, не то троилось.
– Я не приносил тебе дохлого барсука. Клянусь жизнью.
– Ах да. Барсук. – Эллен почувствовала сильный приступ тошноты. – Пожалуй, я пойду домой.
Шпора подвинулся ближе, с тревогой глядя ей в лицо.
– Ты ужасно бледная. Пойдем ко мне, посидишь хоть немного.
– Нет, нет, мне пора. – Девушка опять посмотрела на бутылку. – Она предназначалась тебе?
– Может быть, просто подростки балуются. Паб рядом, к нам вечно их бросают. Мама даже подумывала нанять уборщика, пока еще были деньги. Так ты действительно в порядке?
– Жить буду. – Она тупо уставилась на свою босую ногу, не понимая, куда подевалась кроссовка.
Вдруг все разом всплыло в памяти – барсук с перерезанным горлом, темные пустынные улицы, бросок кроссовки в окно, спор, поцелуй, удар и – темнота. Эллен покачнулась, вспомнив о поцелуе. Как же она могла забыть? Просто невероятно. Ей нужно срочно пойти домой и полежать.
– Можно мне проводить тебя? – Шпора предложил ей руку.
– Лучше принеси мне вторую кроссовку.
– Пойдем и вместе поищем. – Шпора хотел взять ее за руку и подвести к двери.
Эллен испуганно отскочила.
– Не бойся, всех дохлых сусликов и ежиков я уже упаковал, они готовы к утренней доставке. Разве что заячий скелет остался на кофейном столике, ну так я прикрою его полотенцем.
– Это не смешно. Шпора мягко рассмеялся.
– Эллен, ну подумай сама, зачем бы я стал пугать тебя таким образом? Тебя, женщину, которую люблю?
– Хватит молоть эту чушь про любовь. – Она сделала несколько глубоких вдохов и оглянулась: нет ли поблизости места, которое вращается не так быстро.
– Что я должен сделать, чтобы ты мне поверила? Вырвать из груди сердце и положить его на капот твоего джипа?
– Оно такое маленькое. Вряд ли я его замечу.
Он смотрел на нее. Его зрачки расширились, словно вбирая лицо Эллен до черточки.
– Убирайся туда, откуда явился, Беллинг!
Они оглянулись на крик и увидели еще несколько бутылок, летевших через забор в их сторону.
– Пригнись! – Шпора загородил Эллен собой.
– Ты, мерзкий подонок, твое место в тюрьме! Берегись! – Вслед за воплем раздался звук убегающих шагов.
Шпора так крепко прижимал Эллен, что она чувствовала, как воздух проходит через его легкие. Она встревожено подняла глаза:
– Подростки, да?
– Тебе не следует вообще приближаться ко мне.
– Почему?
– Ты же слышала. Соблюдай дистанцию. Не пытайся увидеть меня. Об аукционе забудем. Лучше бы мы не встречались вообще.
– Почему?
– Я приехал сюда, чтобы получить по заслугам и был готов к этому. И вот сейчас, когда смертный приговор вынесен, я встречаю то, что искал всю жизнь.
– Что ты имеешь в виду?
– Делай так, как я сказал, Эллен. Я нужен тебе как пуля в башке. – Шпора повернулся и пошел к дому.
– Да объясни мне хоть! Что значит «смертный приговор»? – крикнула она вслед.
– Иди домой, Эллен.
– Нет! Объясни мне, что происходит!
– Ну как заставить тебя уйти?
– Скажи, что ты хотел сказать в тот вечер, перед грозой. Открой мне всю правду.
Шпора внимательно посмотрел на нее, не мигая, потом прислонился к открытой двери.
– Напрасно ты придаешь этому такое значение. В общем-то ты права. Я просто хотел переспать с тобой. Потом оказалось, что агент по недвижимости уже опередил меня, и я снял заявку.
– Это не правда, ты врешь!
Беллинг прищурил один глаз.
– Это правда, Эллен. Правда. Ты не бог весть что. – И он закрыл за собой дверь.
– Я уеду на край света из вашего сраного болота! – вне себя кричала Эллен и бешено скакала на одной ноге. – Оставайся тут, развлекайся дохлыми сусликами, катись к черту, понял!
Она повернулась и с колотящимся сердцем заковыляла к старой тропинке, ведущей прямиком на выгон возле Гусиного Дома.
Шпора лег на диван и прижал к сердцу мокрую кроссовку.
Поздно ночью Фили ушла к себе, накачавшись виски, проклиная Шпору и грозясь отдать его под суд за то, что он позволил женщине, у которой, возможно, сотрясение мозга, одной добираться до дома. А Эллен села писать письмо Ричарду.
«Пусть все кончено, но я никогда не отвернусь от тебя, если тебе понадобится моя помощь. Тринадцать не такое уж несчастливое число. У нас с тобой хорошего было больше, чем плохого, и хороших воспоминаний больше, чем плохих.
Поверь мне, мы с тобой приняли правильное решение. Сейчас я разбита на кусочки. Но верю, что жизнь склеит их вновь. Когда-то я любила тебя каждой клеточкой. Эта любовь и сейчас хранится в моем сердце, как сокровище. Она будет там, пока я жива. Ты – моя молодость. Э.»
Эллен потребовалось несколько часов, чтобы сочинить эти несколько строчек. Она плакала над ними и долго не решалась нажать команду «отправить», потому что ей казалось – это все равно что погасить свет, который уже никогда не зажжется вновь. Была половина четвертого.
Эллен закрыла глаза. «Ты не бог весть что», – прошептала она. Шпора прав.
Прилетел ответ от Ричарда.
«сука ты просто сука сколько раз ты с ним трахалась неужели он лучше меня прости забудь все мне плохо ты мне нужна»