Море — мой брат. Одинокий странник — страница 22 из 56

– Это ничего, – заныл Джо, – но ты меня сильно измордовал, ты и твоя выпивка проклятая…

– Да забудьте уже, а? – беспокойно проворчал Хейнс. – Все уже, забудьте…

– Мир! Мир! – крикнул Чарли. – Хейнс прав… значит, теперь все, молчок.

Джо зло от них отмахнулся.

Билл плюхнул перед ним тарелку с завтраком. Значит, это работа Кучерявого… молодец, парень!

Джо поднял глаза:

– Слушь, Карлик, больше мою тарелку не бросай…

Хейнс поднялся:

– Снова здорово. Пойду-ка я отсюда к чертовой матери!

– Стой! – скомандовал Уэсли.

Билл стоял, сверху вниз прожигая Джо взглядом. Когда тот начал подниматься, Уэсли положил руку ему на плечо и снова усадил.

– Убери свои грабли, Мартин! – предупредил Джо, покосившись на эту руку.

Уэсли сел рядом с ним на банку и улыбнулся:

– Ладно, Джо, уберу. Но я хочу тебе сказать…

– Не хочу ничего слышать! – огрызнулся Джо. – Не нравится моя компания – убирайтесь к черту.

– Непременно, – свирепо отчеканил Хейнс, – ныряю с борта и плыву обратно в порт.

– Слушай, мужик, – начал Уэсли, – тут такое дело… мы в море, и все дела. Мы больше не на бичу – там можно драться, бухать, как угодно выкаблучиваться. Но когда мы на переходе…

– Я сказал, не хочу этого слышать! – крикнул Джо.

– Ты выслушаешь! – рявкнул Хейнс. – Продолжай, Мартин…

Лицо Уэсли напряглось.

– Когда мы на переходе, мужик, береговую фигню отставить. Мы должны жить вместе – если все вкладываются, выходит нормально. Но если один гонит волну, то это бред, а не рейс… все испоганено.

– Кончай по ушам ездить, – сердито пробормотал Джо.

– Кончу, когда до тебя дойдет! Возьми себя в руки, вноси свою лепту, и мы все будем счастливы… – пылко начал Уэсли.

– А кто не вносит?! – возмутился Джо.

– Свою долю сотрудничества, – вставил Хейнс.

– Да, – сказал Уэсли, – вот именно… свою долю сотрудничества… если да – мы все будем благодарны.

Джо стукнул вилкой:

– А если я не…

Уэсли нетерпеливо огладил черные волосы.

– Это же Кучерявый меня побил? Что мне было делать? – воскликнул Джо.

– Ты сам начал! – прошипел Хейнс.

Джо промолчал.

– Идет, мужик? – серьезно спросил Уэсли.

Джо потрясенно огляделся, указал на Уэсли:

– Какой умник, а?

– Не в том дело, – вмешался Хейнс. – Он за всех нас говорит. Мы хотим хороший рейс и не хотим, чтоб такой вот салага нам все испоганил.

Джо тихо принялся за еду.

– Такие, как ты, если чересчур борзеют, отправляются за борт, – невозмутимо добавил Хейнс.

– Нет мне здесь места, – простонал Джо.

– Конечно есть, – сказал Уэсли. – Только прекрати всем дерзить… шило из задницы вытащи.

Джо в негодовании медленно покачал головой.

– Вот и все, – сказал Хейнс. – Мы все дружно работаем, понятно?

– Конечно, конечно, – проворчал Джо.

– Давай пожмем руки и забудем, – предложил Кучерявый.

Не поднимая глаз, Джо позволил ему пожать свою руку.

– Ворчуны вы, вот вы кто, – пробормотал он наконец.

– Мы не ворчуны, – возразил Уэсли. – Ворчун здесь ты. А теперь, ради бога, кончай выпендриваться и веди себя с нами как следует. Мы в море, мужик, не забывай.

Хейнс кивнул.

– Может, пожрем? – вскричал Чарли.

Билл стоял, с некоторым удивлением наблюдая за этим морским трибуналом в действии; теперь он с усмешкой очнулся и взял тарелки.

Матросы выкрикивали заказы, пытались отшутиться, но Джо поспешно доел и гордо отбыл, не сказав ни слова. Когда он ушел, повисла напряженная тишина.

– Он очухается, – сказал Уэсли.

– Да уж надеюсь, – заявил Хейнс. – Когда-то же надо учиться… он в море.


В первый день «Вестминстер» отошел на сто миль от берега, а затем вслед за конвойным эсминцем повернул к северу. На море был теплый безветренный день, океанские волны катили свой плавный блеск.

Закончив работу после ужина, Билл пошел на корму в свой кубрик и лег покурить. На полке над собой он заметил кусочек парусины. Билл потянул за него и вытащил противогаз; сел и заглянул на полку: там был еще спасательный пояс с красной лампочкой.

– Держи их под рукой, – посоветовал Итингтон со своей койки. – Я себе в ноги положил. У тебя нож есть?

– Нет.

– Раздобудь; может пригодиться, если надо будет что-нибудь быстро и ловко порезать.

Билл снова лег и затянулся сигаретой.

– У нас с завтрашнего дня шлюпочные учения, – продолжил Итингтон, – и пожарные когда-то на этой неделе. Свои места по шлюпочной и пожарной тревоге знаешь? – с упреком добавил он.

– Нет, – сознался Билл.

Итингтон фыркнул.

– Они в тревожном расписании в коридоре! – глумился он.

Билл вышел и взглянул на расписание. Он нашел свое имя в группе, приписанной к шлюпке номер шесть и пожарному посту номер три. Что ж, если дойдет до торпедирования, времени свериться с объявлением не будет, лучше сразу запомнить номер шлюпки.

Билл докурил и вылез через люк. Открыв его, оказался на лунной палубе. Затемнение этой ночью помогло бы мало: в лунном свете эсминец было видно как днем. И однако, ей-богу, темноты достанет, чтобы утаить перископ!

Кто-то рядом вторил его мыслям:

– Смотри, какая луна! Светло как днем.

Два матроса стояли, облокотившись на планшир полуюта.

– Нас увидят, да, – засмеялся Билл.

Матрос усмехнулся:

– А мы их услышим!

– Да уж, – проворчал другой матрос. – Если только они не заглушили двигатель и не поджидают нас.

– Они так делают, – согласился первый. – Ни один радар не заметит.

– Луна, – задумчиво сказал Билл. – Влюбленные ей рады, а вот мы явно нет.

– Во завернул, – произнес один матрос.

Все помолчали; Билл смотрел на кильватерную струю – призрачную серую дорогу к дому, что бесконечно развертывалась и удлинялась с каждым поворотом винта. Он невольно задрожал.

– Что ж, – сказал матрос, – пусть приходят.

Билл пошел дальше. Воздух был прохладен и чист, заряжен соленым трепетом вод. Труба «Вестминстера», что силуэтом покачивалась на фоне луны, выпускала клубы синего дыма и затемняла звезды. Билл жадно смотрел на Большую Медведицу и вспоминал, как изучал эти созвездия тихими ночами на Риверсайд-драйв… теперь они далеко от Нью-Йорка… и уходят все дальше.

Он спустился в кубрик Уэсли. На верхней койке Кучерявый задумчиво тренькал на гитаре, а остальные лежали и слушали. Джо перед зеркалом разглядывал свои синяки.

Кучерявый запел гнусавым ковбойским голосом.

– Мартин здесь? – спросил Билл.

Чарли поднялся с койки и зевнул:

– Он впередсмотрящий… я сменяю его через две минуты.

Чарли надел куртку и вышел. Уэсли стоял на носу, расставив ноги, и глядел в море, засунув руки в карманы бушлата и обратив лицо к звездам.

– Вахту сдал, Чарли, – сказал он. – Привет, мужик.

– Привет, Уэс, – сказал Билл. – Может, сыгранем в вист с Ником?

Уэсли снял бушлат.

– Согласен.

Они неспешно ушли с носа, где Чарли заступил впередсмотрящим, шумно зевнув и громко, сонно застонав.

– Хейнс за штурвалом, – сказал Уэсли, указав на рубку.

– Как вахта? – спросил Билл, вспомнив, каким одиноким выглядел Уэсли, когда задумчивой недвижной фигурой стоял на носу пред лицом ночных волн.

Уэсли молча пожал плечами.

– Одиноко вот так стоять, два часа глядя на воду, да? – настаивал Билл.

– Люблю это, – решительно сказал Уэсли.

Когда они открыли дверь Ника, свет погас.

– Черт, входите скорее! – воскликнул Ник. – Что вы там в темноте делаете – в носу ковыряетесь?

Когда Билл закрыл дверь, каюта залилась светом. Ник и Дэнни Палмер сидели за карточным столом.

– Ага! – воскликнул Палмер. – Теперь нас четверо.

Уэсли кинул бушлат на кровать и зажег сигарету, а Билл подтащил к столику стул.

– Как оно? – спросил Ник, поглаживая усы.

– Путем.

– И у меня.

– Вахту сдал? – обратился Ник к Уэсли.

– Да.

– Как снаружи?

– Луна чертовски яркая.

– Плохая ночь, да? – улыбнулся Палмер.

– Могло быть и хуже, – проворчал Уэсли, подтаскивая стул. – Здесь не так опасно, как в Заливе или у Ньюфи и Гренландии.

Ник бесстрастно сдал карты.

– Когда у тебя дежурство в машинном отделении? – спросил Билл.

– В полночь, – сказал Ник. – Не раз успеем сыграть, – отчеканил он.

Палмер засмеялся.

Они молча изучали карты. Билл взглянул на Уэсли и задумался, как тот может часами смотреть на море, а затем спокойно играть в карты. Разве там, на носу, не темно, не огромно? Уэсли поднял глаза на Билла. Они молча смотрели друг на друга… и в этом коротком взгляде темных глаз Билл прочел, что Уэсли читал его мысли и отвечал ему – да, он любил и созерцал море; да, море темно и огромно; да, Уэсли это знал, и да, Билл понял. Они отвели взгляды.

– Пас, – пробормотал Дэнни, изгибая светлые брови.

– Есть, – сказал Уэсли.

Ник провел языком по нёбу.

– Три, – сказал он наконец.

Билл махнул Нику рукой. Ник усмехнулся:

– Отдаешь мне победу?

– Само собой, Ленин, мир твой, – сказал Билл.

Дэнни вежливо засмеялся.

– Как верно, – мурлыкнул он.

– Козырь – бубны, – пробормотал Ник.

Они начали играть молча.

– Я переезжаю к Нику, – некоторое время спустя объявил Дэнни. – Как считаете, тут ведь намного приятнее, чем в этом вонючем кубрике?

– Несомненно, – сказал Билл.

– Ты ему не верь, – быстро сказал Ник. – К черту его отговорки. На самом деле он хочет быть рядом со мной.

Палмер засмеялся и покраснел. Ник ущипнул его за щеку:

– Красив, не правда ли?

Уэсли слабо улыбнулся, Билл несколько смущенно поправил очки.

Ник с каменным лицом продолжил игру.

– Нет, правда, мне здесь нравится куда больше, – барахтался Дэнни. – Тут гораздо милее.

Уэсли посмотрел на него с любопытством.

Ник шлепнул на стол туз. Уэсли носом выдувал клубы дыма, обдумывая следующий ход. Каюта погрузилась во тьму, когда открылась дверь; они услышали, как волны снаружи шелестят и плещут в борт движущегося судна.