– Совсем дешево, – хмыкнул Бельмас.
– А чтобы полностью обезопасить себя в том случае, если ты не справишься, я заявлю, будто на яхту совершено нападение, ее угнали. Ты понял меня, Бельмо?
– Понял.
Бельмас откинулся на мягкую спинку, стиснул зубы и вцепился руками в сиденье. Только бы не припечатать сейчас Шаха кулаком! Не время. Побеждает терпеливый. А терпеливый умнее несдержанного.
Яхта отчалила, поплыла по реке в сторону Азовского моря. М-да, попробуй их достань теперь...
Колеса джипа зашуршали, машина разворачивалась.
Глава 21
Написав «шапку» протокола, Сербин перехватил затравленный взгляд Вадима, который тот тут же спрятал.
– Ну, как? – начал Сербин, догадываясь, что задержанному очень и очень хреново. – Вам есть что сказать?
– Адвокат где? – уже не так напористо и не так требовательно, но все же спросил Вадим.
– Ищут.
Оленин рассказал Сербину, какая паника царит в доме Гринько из-за исчезновения Артура, сколько слез ему пришлось вчера выдержать. Но это мальчику необязательно знать.
– Я дал вам время подумать, – произнес следователь мягко. Сейчас на Вадима лучше не давить, в изоляторе люди становятся неадекватными. – Ничего не хотите мне рассказать?
– Мои слова что-нибудь изменят? – И все же в его интонации прозвучала надежда – сладкое слово для человека в его положении.
– Если я найду хоть одну зацепку, которая поможет доказать вашу невиновность, буду работать. Поверьте, мне совершенно не нужно, чтобы в тюрьме сидел невиновный человек, а убийца гулял на свободе. Вас спасет только правда.
– Отца я не убивал. И Таю тоже. В тот вечер, когда я разговаривал с Таей, это было в девять вечера, она сказала, что вы приходили и допрашивали только ее. Сказала, что вы интересовались ключом от ее кабинета. Тая была напугана...
– Почему?
– Она думала, вы ее подозреваете. Боялась. Вы же разговаривали только с ней. А потом решила, что я... Она тоже так подумала.
– Не понял: как?
– Ну, она спросила: «Это не ты?» То есть не я ли убил отца.
– У нее были причины так думать?
– Да не было! – излишне темпераментно выкрикнул он. – Не было! Все из-за дурацкого ключа. В среду перед убийством отца я зашел к ней в кабинет, вышли мы вместе. Мне надо было купить сигарет, я искал бумажник. Вспомнил, что оставил его у Таи. Она дала мне ключ, попросила проверить, закрыл ли я дверь. Я забрал бумажник и вернул ей ключ.
– И все же, почему она решила, что вы могли застрелить отца?
– Она подумала, что есть связь между убийством и ее кабинетом. А раз я брал ключ, то... В общем, с перепугу на нее нашло.
– А она была очень умна.
– Да, так, – согласился Вадим со вздохом. – Не все это понимали и ценили.
– Ну а потом что было?
– Я понял, в каком жутком состоянии она находится, и сказал, что через пару часов буду. Попросил приготовить мне ванну с мятой... Мне нравилось, когда мы вместе принимали ванну и пахло мятой. Видите, все действительно против меня!
– Спокойно, спокойно. Дальше вы поехали к ней...
– Я приехал минут в пятнадцать двенадцатого. Звонил несколько раз в дверь. Тая не открыла. Я подождал минут пять, думал, она отлучилась, хотя было поздно. Но иногда выходишь за теми же сигаретами... Короче, я не дождался ее, сбежал вниз. В окнах свет горел. Я подождал полчаса на скамейке, потом мне надоело ждать, я разозлился и уехал.
Сербин взял паузу. Могло быть так, а могло и наоборот – свидетелей же нет. Как назло! Но хочется верить, что парень все же не стрелял в родного отца.
– По телефону вы громко разговаривали с Таей?
– Да как обычно. Иногда приходилось повышать голос – в моей комнате почему-то связь часто пропадает, то есть голос уходит. В другое место перейти я не рискнул. И так скрывал, что у нас с Таей отношения.
– И никто-никто не догадывался? – не верилось Сербину, ибо, как известно, шила в мешке не утаишь.
– Да я об этом вообще не думал. Скрывал, и все.
– А ваш разговор по телефону с Таей не мог слышать Никита? Насколько я помню, он допоздна сидел в библиотеке, которая расположена под вашими окнами и под окнами Артура.
– Мог. Окно у меня все лето открыто, я терпеть не могу кондиционеры, от них у меня кашель. Только...
Вадима что-то смутило, он опустил голову. А Сербин вспомнил, как Агата говорила, будто слышала переговоры сына с Таей, назвала точное время. Но... Если она на самом деле убийца, то Виктору Серафимовичу пора уходить на пенсию.
– Что «только»? – спросил он.
Вадим не ответил, а шумно втянул носом воздух, задержал дыхание. Кажется, он готовился о чем-то рассказать, да не решался.
– Вы что-то заметили? – настаивал Сербин.
– Когда я поговорил с Таей, решил посмотреть, пусто внизу или там есть кто-нибудь. Я думал: если нет никого, поеду сразу же к ней. Только открыл дверь и собрался переступить порог, как столкнулся...
– Ну-ну? С кем?
– С братом. Он сказал, что шел ко мне, у него по-явились некоторые идеи.
– По поводу чего?
– Ну, мы хотели поймать Бельмаса. Он же убил отца.
– Не он. Время его появления в здании не совпадает со временем убийства.
– Да? – не то удивился, не то разочаровался Вадим. – Странно. Артур предложил пошататься по ресторанам, мол, там воры любят оттянуться, значит, Бельмас тоже должен отдыхать. Ну а потом брат ушел к себе, я к себе и выжидал, когда в доме наступит тишина.
– А как вы думаете, Артур способен на убийство?
– Не знаю, – раздраженно ответил Вадим. – Теперь я ничего не знаю, ни в ком не уверен. Тогда мне показалось, что брат давно стоял возле моей двери.
– А Никита? Он способен?
– Мы не любили Никиту. Он постоянно меня и Артура подначивал, злил. Он чужой. Мог убить или нет? Не могу ответить. Лучше пусть будет он, чем Артур. Да, чуть не забыл главное! На концерте, перед началом, я встретил приятелей. Места у нас были в разных секторах, концерт давали во Дворце спорта. Запишите их фамилии. Если вас устроит, то это мое алиби.
Ой, невеселая картина. Итак, Артур, возможно, подслушивал разговор брата с Белоусовой под дверью. Хотя его комната рядом с комнатой Вадима, можно все слышать, и стоя у окна. Связь... Связь пропадала, значит, Вадим ходил туда-сюда... Нет, этого недостаточно, чтобы Артуру или кому другому предъявить обвинение. Против Вадима улики: связь с Белоусовой, ключ от ее кабинета, наконец просьба приготовить ванну с мятой. Вадим любил заниматься сексом в ванне с мятой? Ну, это дело вкуса. А если он попросил налить в ванну воды, запланировав утопить подружку? Однако зачем? Она любила его, ни за что не призналась бы, что он брал у нее ключ, с которого слепок сделать легче легкого и за короткое время. Но она же и заподозрила его... Нет, надо понять, почему ее убили. Причин как таковых пока нет ни у Вадима, ни у Артура, ни у Никиты...
– Ну, раз вы так уперлись, – сказал Оленин, выслушав пересказ диалога с Вадимом и сомнения Сербина, – раз верите ему, то почему не допустить, что убийца снова разыграл сценарий? То есть подставил Вадима. Узнав, что Бельмаса не взяли на месте преступления, он подумал: а вдруг определят, что убил не Бельмас?
– Испугался и ждал случая сделать еще кого-то козлом отпущения, – продолжил Сербин. – В этом смысле самая удачная кандидатура – член семьи. Все равно получается, что убийца в доме Гринько.
– Вы маму исключаете?
– Да что ж, она сыновей своих подставила? Не говори глупости. Мне кажется, Белоусову убил мужчина. Из офиса тоже звонил мужчина. У Артура единственного есть наиболее существенный мотив – стать во главе фирмы. А у Зарецкой с Артуром когда-то начинался роман, и она была в офисе в момент убийства Гринько, убегала... Возможно, она морочит голову... – Сербин осекся.
– Кому?
– Потом. Вместе с тем я не сбрасываю со счетов Никиту.
– А его почему? – опешил Оленин.
– Помнишь, он сказал: «А я мечтал попасть на это место»? Что, если у него далеко идущие планы? Всех мужчин уничтожит, а сам станет во главе фирмы.
– Может быть, – пожал Оленин плечами. – Только оснований подозревать его у нас нет. Даже его фраза не дает оснований.
– Ладно, оставим подозреваемых. Сегодня съездишь по адресам, концертное алиби Вадима проверишь. Есть еще одно дело. Сегодня ночью будут грабить ОБОП, тебе же надо помочь.
– Ограбить... ОБОП? – выдавил Оленин.
– Твоя миссия более скромная, – на полном серьезе сказал Сербин.
Бедный Оленин. Надо видеть его лицо цвета вареного рака! У парня не только отказала речь, но и столбняк приключился. Сербин завел мотор, выезжая на дорогу, спокойно сказал:
– Сейчас объясню...
На проходной два человека в форме о чем-то увлеченно спорили. Они мельком взглянули на двух рабочих и, вопреки ожиданиям, вопросов не задали. Бельмас сам поспешил представиться:
– Сантехник и слесарь. Подготовка к отопительному сезону.
Но так называемая охрана государственного учреждения в ответ даже ухом не повела. Бельмас прошествовал к лестнице, поправляя на плече сумку, за ним плелся Дьяк, озираясь, словно начинающий карманный воришка.
– Урок второй, – процедил Бельмас. Его раздражал необоснованно спесивый, якобы смелый и крутой пацан. – Не зыркай буркалами, как шлюха на панели, если не хочешь, чтоб тебя сцапали без повода, на всякий случай. Больше уверенности, мальчик.
– А первый урок когда был? – задиристо спросил Дьяк.
– В джипе. Когда дяди разговаривали. Нам на второй этаж.
В следующий момент спесь Дьяка заметно отощала, да и смелость куда-то делась. Мальчик встал как вкопанный и покрылся испариной, когда Бельмо нагло постучал в первую попавшуюся дверь, затем открыл ее:
– Можно? Нам трубы проверить. Отопительный сезон на носу.
Получив разрешение, он повернулся к Дьяку, усмехнулся:
– Заходи, напарник.
Что уж там он понимал в трубах, Дьяк так и не сообразил, но Бельмас поставил на пол чемоданчик, раскрыл его и возился, возился. Наклонялся, постукивал, требовал у Дьяка бобку, ключ. А тот подавал, да не то. Бельмас забирал инструмент, кидал его в чемоданчик с грохотом, брал нужный сам. Полчаса пытки, и для Дьяка наступил перерыв – вышли в коридор. Но когда Бельмо подошел к соседней двери и занес руку, чтобы постучаться, он неосторожно, потому что их могли увидеть, схватил его за кисть и зло прошипел: