Море сновидений. О муравьях и динозаврах. Песня кита. Удержать небо — страница 87 из 133

– Конечно, можно предположить, что нас прослушивали каким-то устройством, но это невозможно. Я выбрал для разговора с Ченьбином совершенно неожиданное место – посреди концертного зала филармонии, когда там шла репетиция хора к концерту в честь Дня образования КНР. Чтобы услышать друг друга, нам приходилось говорить на ухо.

И подобные, с позволения сказать, шутки происходили с тех пор не раз. В общей сложности он звонил нам восемь раз, каждый раз по поводу того, о чем мы только что говорили или что сделали. Самое страшное, что он не только все слышит, но и все видит. Однажды Ченьбин собрался с обыском в дом родителей объекта. Он и еще один оперативник даже не успели выйти из управления, когда у него зазвонил телефон. Это оказался объект, и он совершенно беззаботным тоном сказал: «У вас, ребята, не тот ордер на обыск. Мои родители – люди очень осторожные. Они могут принять вас, ребята, за мошенников». Ченьбин достал бланк и убедился, что действительно взял не тот ордер.

Большой Начальник беззвучно положил карандаш на стол, явно ожидая от Чэнь Сюйфэна продолжения, но у того, похоже, иссяк заряд. Тогда Большой Начальник достал сигарету. Чэнь Сюйфэн тут же полез в карман кителя за зажигалкой, но там ее не оказалось.

И тут зазвонил один из двух стоявших на столе телефонов.

Чэнь Сюйфэн скосил глаза на определитель номера и чуть слышно шепнул:

– Это он.

Большой Начальник невозмутимо указал ему на телефон. Чэнь нажал кнопку громкой связи, и раздался явно очень молодой, но усталый голос:

– Зажигалка у вас в портфеле.

Чэнь Сюйфэн взглянул на Большого Начальника и, не дожидаясь реакции, поднял с пола портфель-дипломат, открыл его, не увидел зажигалки и принялся рыться в содержимом.

– Она завалилась между страницами брошюры о реформе регистрации городских домохозяйств.

Чэнь Сюйфэн извлек брошюру. Зажигалка, громко клацнув, выпала на полированную столешницу.

– Хорошая у вас зажигалка. Французская, фирмы «Дюпон», белое золото – сплав с палладием, по тридцать бриллиантов на каждой стороне. Стоит… погодите, уточню… тридцать девять тысяч девятьсот шестьдесят юаней.

Большой Начальник сидел неподвижно, а Чэнь Сюйфэн, вскинув голову, окинул взглядом просторное помещение. Большой Начальник вел эту беседу не в своем постоянном кабинете, а выбрал наугад кабинет одного из руководителей рангом ниже, попросив того ненадолго оставить их там наедине.

Между тем объект продолжил демонстрацию своих возможностей:

– Большой Начальник, вы курите «Чунхва», и у вас в пачке пять сигарет. А вот «мевакора», от холестериновых бляшек, осталась всего одна таблетка; не забудьте послать секретаря в аптеку.

Чэнь Сюйфэн открыл лежавшую на столе пачку сигарет, Большой Начальник извлек из кармана блистер с таблетками. В обоих случаях объект оказался прав.

– Перестаньте гоняться за мною. Не только вы сейчас в непростом положении, но и я тоже. Я плохо понимаю, что делать дальше, – продолжал объект.

– Не могли бы мы встретиться лично, чтобы обсудить все это? – спросил Большой Начальник.

– Поверьте, это кончилось бы плохо для обеих сторон. – И в телефоне запищали гудки отбоя.

Чэнь Сюйфэн выдохнул. Теперь он получил неоспоримое подтверждение своим словам, а ведь недоверия со стороны Большого Начальника он опасался больше, чем выходок своего противника.

– Словно призрака увидел, – сказал он, тряхнув головой.

– Я не верю в привидения, а вот опасность определенно вижу, – ответил Большой Начальник и в четвертый раз за все время службы Чэнь Сюйфэна посмотрел ему прямо в глаза.

Заключенный и подследственный

В изоляторе предварительного заключения № 2, расположенном на окраине города, надзиратель ввел Сун Чена в камеру. Там уже находилось шесть человек, в основном преступники, осужденные на большие сроки лишения свободы.

Новичка встретили холодные взгляды. Как только охранник вышел и закрыл за собой дверь, к нему медленно подошел тощий низкорослый человечек.

– Здорово, свинина! – неожиданно громко выкрикнул он и, увидев растерянность Сун Чена, объяснил: – По местному закону, здесь есть Большой, Второй, Третий… А ты Свинина – самый мелкий. Ты только не надейся, что это по срокам поступления. – Он ткнул пальцем в сторону развалившегося в углу бородача. – Братец Бао всего три дня здесь, но сразу стал Большим. Ты небось на воле должность занимал важную, ну а здесь ты последняя шушера! – Он повернулся к бородатому: – Что скажешь, братец Бао, – как его прописать?

– Стереосистемой, – не задумываясь, бросил тот.

Еще двое зэков вскочили с коек. Они перевернули Сун Чена вниз головой, держа за икры, поднесли его к параше и медленно опустили, так, что он чуть не касался головой содержимого.

– А теперь пой! – велел тощий. – Это и называется «стереосистема». Спой что-нибудь душевное, вроде «Левая рука, правая рука».

Сун Чен петь не стал. Громилы, немного подождав, выпустили его, и он ухнул вниз, головой в чан.

Сун Чен поспешно вылез, и его тут же начало рвать. Он знал, что в преступном мире проделанное с ним называется «опустить». До него сразу дошло, что издевательская процедура была задумана кем-то заранее и теперь, в какую бы тюрьму он ни попал, его неизменно будет ждать презрение сокамерников.

Веселившиеся, глядя на его унижение, соседи по камере вдруг поспешно разбежались по своим койкам. Дверь открылась, и появился тот же самый надзиратель. С отвращением взглянув на Сун Чена, стоявшего на коленях перед парашей, он приказал:

– Живо умойся под краном. К тебе посетитель.

* * *

Поспешно умывшись, Сун Чен проследовал за надзирателем в просторное помещение, где ждал неожиданный посетитель. Он оказался очень молодым человеком с узким лицом, взлохмаченными волосами и в очках с толстыми стеклами. В руке у него был огромный портфель.

Сун Чен сел на стул с отстраненным видом, не глядя на пришедшего. Вообще-то, и само разрешение на свидание, и тем более то, что встреча происходит здесь, а не в специальной комнате со стеклянной перегородкой, породили у него хорошие предчувствия. Однако первые же слова незнакомца заставили Суна удивленно вскинуть голову.

– Меня зовут Бай Бин, я инженер из Центра метеорологического моделирования. Я нахожусь под следствием по той самой причине, по которой пострадали вы.

Сун Чен пристально посмотрел на посетителя. Очень уж странно тот разговаривал – такие вещи следует говорить чуть слышным шепотом, но Бай Бин разговаривал в полный голос, как будто речь шла о чем-то таком, что ни в малейшей степени никого не интересовало.

Бай Бин, похоже, уловил его растерянность.

– Два часа назад я звонил Большому Начальнику. Он хотел поговорить со мною лично, но я отказался. Тогда за мной пустили слежку и сопровождали до самых дверей тюрьмы. Арестовывать меня не стали, потому что полицию заинтриговало мое намерение встретиться с вами. Они хотят узнать, что я вам скажу, и сейчас внимательно слушают наш разговор.

Сун Чен перевел взгляд с лица Бай Бина на потолок. Пришелец не вызывал у него доверия, да и, помимо всего прочего, его не интересовала возможная тема разговора. Ему грозила смертная казнь, и хотя закон сохранил ему жизнь, он был полностью сломлен. Его сердце было все равно что мертво. Его теперь просто ничего не могло заинтересовать.

– Я знаю всю правду, – сказал Бай Бин.

Тут Сун Чен все же невольно улыбнулся. Пусть чуть заметно, но все же. Правды не знает никто, кроме них. Но произносить вслух эти слова он не стал.

– Семь лет назад вы начали работать в провинциальной Комиссии по проверке дисциплины. Повышение получили только в прошлом году.

Сун Чен молчал, хотя уже начал злиться. Слова Бай Бина вновь пробудили воспоминания, от которых он все время старался уйти.

Громкое дело

В начале века Местное народное правительство Чжэнчжоу начало политику назначения заместителями руководителей людей с высшим образованием и – предпочтительно – с ученой степенью. Этому примеру последовали многие другие города, а позднее ту же практику начали применять правительства провинций, даже отменив требования к году выпуска и предложив более высокие стартовые позиции. Это был отличный способ продемонстрировать миру широту взглядов и дальновидность кадровиков, хотя на деле привлекательная с виду концепция сводилась всего-навсего к политическому жесту. Кадровики действительно были дальновидны – они прекрасно знали, что этим умным, хорошо образованным молодым людям катастрофически не хватало политического опыта. И, вступив в незнакомую и безнравственную политическую сферу, они сразу же терялись в бюрократическом лабиринте, не имея ориентиров и почвы под ногами. В результате этой затеи значительная часть вакансий так и осталась незаполненной, а вот политические позиции кадровиков существенно укрепились.

Сун Чен, бывший тогда преподавателем права, соблазнился открывающимися перспективами и сменил уютный кампус на мир политики. Из коллег, выбравших тот же путь, никто не продержался дольше года; они побросали новые должности, совершенно упав духом и утратив прежние идеалы. А вот Сун Чен явился исключением. Он не только удержался в политике, но и немало преуспел.

Своими успехами он был обязан двоим людям. Одним из них был его институтский однокашник Лю Вэньмин. Он поступил на государственную службу еще на последнем курсе обучения; Сун Чен тогда готовился в аспирантуру. Благодаря привилегиям семейного происхождения и собственным самоотверженным усилиям он через десять лет стал самым молодым секретарем Комиссии по проверке дисциплины в стране, возглавив организацию, отвечающую за поддержание дисциплины в партии во всей провинции. Именно он посоветовал Сун Чену отказаться от книжной премудрости ради практики управления. Когда «простой ученый» только начинал работать, Лю не просто вел его за руку, а скорее помогал переставлять ноги, самым форменным образом обучал его ходить. Он обводил его вокруг ловушек и предательств, которые Сун Чен сам никогда не заметил бы, и вывел на ту самую дорогу, которая привела к сегодняшнему дню. Вторым был Большой Начальник… При мысли о нем сердце Сун Чена стиснул спазм.