Фелисити же мирно улыбалась, чуть кривясь от боли в разбитых губах. Взгляд ее упал на сержанта, которого Дивон держал на вытянутой руке, другой уперев револьвер прямо в выпирающий живот.
– Что… Что вы собираетесь с ним сделать?
Дивон передернул плечами, как от озноба.
– Пока что свяжу. Посмотри, нет ли поблизости веревки.
– Я не один, как вам известно, – прохрипел очнувшийся сержант и сплюнул на солому кровью. – Скоро меня хватятся и примчатся сюда.
– Как вы думаете, он прав? – робко спросила Фелисити поглядывая в сторону конюшни.
– Чертовски прав, малышка! Союзная армия обрушится на это место, как птичка на майского жука. Тогда-то ты пожалеешь, что не приласкала старого сержанта Пуле!
– Возможно, – оборвал его Дивон, поигрывая спусковым крючком. – Но только вас здесь не будет, чтобы посмотреть на это. – И он презрительно усмехнулся в неожиданно посеревшее лицо янки.
– Неужели вы… – Фелисити проглотила комок. – Хотите его убить?
– Это тебя не касается. Веревку нашла?
– Немного бечевки, – и девушка протянула капитану спутанный клубок. – Но его нельзя просто расстрелять, он такой гадкий, презренный, он хотел… – Фелисити вздрогнула при мысли о том, что он хотел с ней сделать. – Нет, я не могу его…
– В этом нет необходимости – я все сделаю сам, а пока давай веревку и, ради Бога, не подходи к нему близко!
Но предупреждение прозвучало слишком поздно. Не успевшая понять, что происходит, Фелисити мгновенно оказалась в душных объятиях сержанта, и холодное лезвие ножа уткнулось в ее нежную шею под ухом.
– Брось свою игрушку, сука, а не то твоя плутовка умоется кровью!
Девушка почти теряла сознание; голова ее была запрокинута к плечу северянина, но Дивона она видела. Он колебался, и на секунду Фелисити представила себе, что произойдет, если он действительно согласится отдать пистолет. Оружие с глухим стуком упало на земляной пол.
– Ты послушный парень, гляди-ка! А теперь ногой отбрось его подальше, да смотри, аккуратней!
Дивон, не сводя глаз с отточенного ножа, прижатого к белой коже, носком сапога отодвинул пистолет к соломе.
– Ближе, ближе, ты же знаешь, что отсюда я не могу достать его! – Сержант притиснул Фелисити ближе к себе, не слушая ее стонов. В ту же секунду Дивон швырнул револьвер прямо к ногам янки, и тот, оттолкнув девушку, неуловимым движением нагнулся, чтобы поднять его. Не успел он разогнуться, как был сбит с ног молниеносным ударом капитана.
Противники снова сцепились врукопашную.
Фелисити пришла в чувство от ноющей боли в бедре. Осторожно приподнявшись, она с удивлением обнаружила, что жива, что подлый сержант не убил ее, а только, как она поняла, проведя пальцами по шее и вытерев несколько капель крови, слегка поранил. Слезы заливали ей глаза, но она горячо благодарила Бога за столь неожиданное спасение.
Потом ее внимание поглотила продолжающаяся на полу драка. Фелисити завертелась на месте, выискивая какую-нибудь возможность помочь капитану.
Неожиданно на глаза ей попался злополучный револьвер.
Наполовину закрытый соломой, он торчал вверх деревянной рукоятью, так и манившей взять ее в руки. Она подползла к нему на коленях и решительно выхватила из вороха грязных сухих стеблей. До сей поры Фелисити всего лишь раз держала в руках оружие… да и то малодушно положила его на столик в библиотеке. Сейчас же задача была посерьезней, и целиться приходилось осторожно из-за постоянно меняющегося положения катающихся по полу противников.
Да и сможет ли она выстрелить?
– Пожалуйста, Дивон, пожалуйста, победи! – молила она, не в силах нажать на курок. Но сержант не сдавался и до сих пор держал в руке нож, хотя и постоянно отводимый железной рукой Блэкстоуна. Наконец янки, хрипя, откинулся назад, ловким движением вывернул руку и замахнулся.
Просвистевшая пуля отбросила его к стене, и кровавое пятно стало медленно расползаться на темно-синем федеральном мундире. Через секунду он уже не двигался.
Фелисити стояла среди поднимавшихся клубов порохового дыма, не понимая происшедшего, пока теплая ладонь не легла ей на голову, а затем мягко вынула револьвер из ее занемевших пальцев. Девушка подняла глаза и увидела над собой смуглое и прекрасное лицо капитана Блэкстоуна.
– О нет… нет! – Случившееся оглушило ее сильнее, чем кулак сержанта Пуле. Она стреляла, может быть даже убила человека! С безумным криком Фелисити упала на грудь Дивона и зашлась в истерических рыданиях, становившихся тем громче, чем крепче обнимали ее горячие капитанские руки. – Я не хотела… Не хотела убивать его! – всхлипывала она, пытаясь справиться с душившими ее слезами. – Я думала, он хочет… он собирается… ножом… он… мертв?
Ответ на этот вопрос Дивон знал с самого начала: судя по расположению алого пятна, пуля Фелисити попала сержанту в самую смертельную точку; таких ранений, заканчивающихся почти мгновенной смертью, Блэкстоун повидал немало на этой страшной войне.
– Это… так? – голос девушки снова звенел на грани нервного срыва, и Дивон вынужден был солгать, впрочем, в ту же минуту раскаявшись в своем обмане: правду она раньше или позже все равно узнает, а времени, чтобы долго ее успокаивать, у него нет. Необходимо успеть еще многое, и, чем скорее, тем лучше…
– Скорее всего, он все-таки мертв, Рыженькая. Ты сделала то, что было необходимо, не расстраивайся. – Дивон нежно перебирал ее спутанные кудри. – Он все равно не оставил бы своего намерения убрать меня… А затем и тебя тоже. И может быть, кого-нибудь из дома, кто, на свою голову, проходил бы мимо.
Девушка отшатнулась и сквозь текущие ручьем слезы посмотрела на человека, уверенно обнимавшего ее за плечи.
– Вы действительно так думаете?
– Конечно.
По лицу Фелисити разлилось умиротворение и спокойствие, и Дивон ощутил непреодолимое желание не выпускать этих нежных плеч, баюкать спасенную им девушку. Он непременно рассказал бы ей о том, как он рассердился и безумно обиделся, когда увидел привязанную вражескую лошадь, а самое главное, как смертельно испугался, обнаружив насильника. А потом… а потом он стал бы целовать ее сам, сладко и долго, и показал бы ей ту огромную разницу, которая заключается между похотью этого животного и настоящей высокой страстью.
Но времени оставалось в обрез. Каждая минута промедления ввергала их самих и всех обитателей плантации в пучину невероятной опасности.
– Зачем вы уходите? – Несмотря на мягкое тепло южной ночи, Фелисити снова затряслась в ознобе, стоило лишь Дивону оторвать от нее свое жаркое мускулистое тело. Стараясь не глядеть на окровавленный труп у стены, девушка опухшими от слез глазами наблюдала за вновь покидавшим ее капитаном. Дивон осторожно выглянул из распахнутой двери и тщательнейшим образом снова запер ее.
– Этот парень мог действительно сказать правду, что он здесь не один.
– Да, этим утром их здесь было много, – Фелисити не сводила глаз с Дивона. – Очень много. Они забрали всю еду и людей. Правда, я не думаю, что все они были, как этот.
Последнее замечание Дивон пропустил мимо ушей.
– Ничего удивительного – янки кишат по всей округе.
– Они были посланы за едой и рабочими для судоверфи в Хилтон-Хед, посланы своим командованием. Ваши же люди пошли с ними добровольно. Я говорила лейтенанту, что вы всех освободили, но он предложил им деньги. Я думаю, что они… Что вы делаете?! – глаза девушки округлились от ужаса, когда она увидела, что капитан низко склонился над трупом.
– Избавляюсь от тела. – Дивон крякнул, ощутив на своем плече стылую тяжесть мертвеца. – Черт, он кровоточит, как недорезанная свинья! Погаси-ка…
– Подождите же, подождите! – почти закричала Фелисити, и, когда ее просьба не возымела действия, бросилась к дверям и загородила собой выход. – Вы не можете так просто от него… избавиться! Надо позвать кого-нибудь! Нужно вызвать власти!
Дивон поморщился и перекинул сержанта поудобней.
– То есть – янки?
– Наверное, да. Лейтенант, бывший здесь утром, очень разумный молодой человек, и, если мы все ему объясним, то есть что сержант Пуле намеревался сделать…
– О, разумеется, мисс Уэнтворт! Не сомневайтесь, зная все эти обстоятельства, бравый лейтенант насовал бы нам полные штаны медалей! Хватит! Быстро гасите проклятый свет, а не то мы окажемся нос к носу со всей союзной армией, черт побери! – С этими словами капитан, оттолкнув Фелисити и вышел на улицу.
– Вы что же, меня не слышите? – шипела девушка, едва поспевая за Дивоном. – То, что вы делаете, неправильно, незаконно!
Тот неожиданно резко остановился и, перебросив труп на другое плечо, обернулся к Фелисити. Лунный свет падал прямо ей на лицо, не давая возможности видеть его выражение; впрочем, Дивон и не сомневался в том, что оно было искренним.
– Незаконно?! Итак, вы считаете незаконными именно эти мои действия? Дьявольщина, вы что, не видите? Незаконно все вокруг! Все! Но мы вляпаемся в куда более незаконную ситуацию, если не избавимся от этого… этого… – Несмотря на долгие годы службы во флоте, капитан никак не мог придумать подходящего определения для лежащего у него на плече мертвеца. – А теперь, делай, что я велел, и поживее!
Выбора у Фелисити не оставалось. Разрываемая противоречиями, она еще минуту постояла во дворе, решая, как же ей поступить, но, в конце концов, тряхнула головой и помчалась обратно в сарай гасить предательски мерцавший фонарь.
В небе играл и плескался серебряный свет луны, то выглядывающей, то прячущейся за облаками, но, выбежав из сарая, девушка не обнаружила вокруг никого и ничего, за исключением мрачной громады дома. Капитан с трупом исчез. У Фелисити перехватило дыхание – неужели он снова ее бросил?
– Дивон! – Тихо произнесенное имя, казалось, загрохотало во влажном густом воздухе.
– Здесь.
Звук его голоса подсказал Фелисити, что капитан стоит, прижавшись вплотную к теневой стороне дома, и она скорей поспешила туда, к широким ступеням старомодного крыльца. Блэкстоун стоял подле привязанной лошади, которую, увидев приближающуюся девушку, он ловко и быстро отвязал, а затем, перекинув сержанта лицом вниз через седло, погнал животное подальше от дома.