На земле в нескольких ярдах от них лежали двое мужчин. Один – совершенно неподвижно, другой – в судорогах. В тусклом свете в отдалении она не видела, что именно стряслось с ними. Третий мужчина сидел, мешковато прислонившись к стене. В руке у него болтался пистолет. Четвертый убегал – его шаги отдавались эхом, – но Мирэлла видела его всего одно мгновение: он бежал на дальнем конце эстакады и скрылся из виду.
Они все – Мирэлла, Сюзанна, человек с пистолетом, двое мертвых или умирающих на земле – надолго застыли на зимней картинке. Сколько времени прошло? Казалось, целая вечность. Часы, дни. Человек с пистолетом выглядел сонным, заторможенным; он клюнул носом раз или два. Затем примчалась полиция, залив его светом красно-синих мигалок, которые, кажется, его разбудили. Он смотрел на пистолет в руке, словно не понимая, как он оказался у него, затем повернул голову и в упор взглянул на девочек.
– Мирэлла, – сказал он.
Затем поднялся шум-гам, неразбериха, стая в черной униформе. – «Бросай оружие! Бросай оружие!» – Хотя все происходило наяву и ее, и Сюзанну действительно опрашивала полиция, а на следующий день в газете появилась статья («Двое застрелены под эстакадой. Подозреваемый взят под стражу»), впоследствии ей было нетрудно убедить себя, что ей только померещилось, будто он назвал ее по имени. Откуда он мог знать, как ее зовут? Сюзанна ничего такого не помнила.
Но спустя многие годы, ведя иной образ жизни, сидя на заднем сиденье такси до Манхэттена, в безопасности, она была уверена – человека в туннеле звали Гаспери Робертс, и от этого она не могла отмахнуться.
Только она закрыла глаза, пытаясь сбросить напряжение, как в руке завибрировал телефон. Пришло сообщение от ее девушки: «Идешь на вечеринку к Джесс?»
Понадобилась минута, чтобы вспомнить. Она ответила: «Уже в пути», – и помахала рукой перед зеркалом заднего вида, чтобы привлечь внимание таксиста.
– Прошу прощения.
– Мадам? – сказал он, немного настороже, ведь она только что плакала.
– Могу я попросить вас изменить маршрут? Мне нужно в Сохо.
Ей пришлось пробираться через всю вечеринку прежде, чем она нашла Луизу, курившую на узенькой террасе на крыше. Она поцеловала ее и неуклюже пристроилась рядом на каменной скамейке.
– Как поживаешь? – спросила Луиза. Они жили отдельно, но проводили вместе много времени.
– Очень даже неплохо, – сказала Мирэлла, потому что ей не хотелось об этом говорить. Солгать Луизе было так легко, что это вызывало тревогу. Она знала, что сравнивать людей несправедливо, кто этого не знает, но сложность заключалась в том, что в данный момент Луиза интересовала ее неизмеримо меньше, чем Винсент. Луиза обладала свойством какой-то незапятнанности, будто она была защищена от острых углов жизни, но сейчас это казалось менее привлекательным, чем раньше. – Я немного устала, – сказала Мирэлла. – Плохо спала.
– Почему?
– Не знаю. Просто ночь выдалась неспокойная.
Еще одна неловкость: вечеринку задавала Джесс, и она приходилась подругой Мирэлле, а не Луизе. В прежней далекой жизни Мирэллы, в которой все было по-другому, Мирэлла приходила на террасу c Фейсалом. Теперь, как и тогда, помещение было украшено китайскими фонариками и пальмами в кадках, но ей все равно было не по себе. То тут, то там возникали опасные места, грозившие окунуть ее в воспоминания о былой жизни – так приходится расплачиваться за то, что у тебя еще сохранились друзья со времен Фейсала – и эта терраса не исключение. Другой вечер, другая вечеринка – четырнадцать лет назад? Тринадцать? – они с Винсент стояли здесь, немного навеселе, уставившись на узкую полоску темного неба, потому что Винсент клялась, что может найти Полярную звезду.
– Она прямо здесь, – твердила Винсент. – Следи за моим пальцем. Она не такая яркая.
– Это спутник, – возразила Мирэлла.
– Где спутник? – спросил Фейсал, выйдя на балкон. Они пришли порознь, и Мирэлла видела его впервые за весь день. Она поцеловала его и приметила, как Винсент стрельнула глазами в их сторону, прервав созерцание ночного неба. Разница между Мирэллой и Винсент заключалась в том, что Мирэлла по-настоящему любила своего мужа.
– Вон, – сказала Мирэлла, тыча пальцем. – Движется, правда?
Фейсал прищурился.
– Придется поверить тебе на слово, – сказал он. – Пожалуй, мне нужны новые очки. – Он обвел глазами тесное помещение, обнимая ее за талию. – Ух ты, – сказал он, – какая отменная получится западня для богемы в случае пожара.
В самом деле. Здания поднимались со всех сторон. Три стены принадлежали другим зданиям, а в четвертой была дверь, которая вела к вечеринке. Спустя столько лет, сидя здесь с Луизой, Мириэлла мгновенно закрыла глаза, чтобы не видеть, как Фейсал любуется небом.
– Как ты провела день? – спросила Луиза.
Когда-то Мирэлле нравились вопросы Луизы – какое везение, думала она, что есть неравнодушные люди, которым по-настоящему интересно, чем ты занималась весь день, кому не лень спрашивать – но сегодня вечером это показалось вторжением в личную жизнь.
– Гуляла. Стирала. Торчала в «Инстаграме» по большей части. – Гаспери Робертс не мог оказаться тем мужчиной под эстакадой, думала она, ведь прошли десятки лет, а он не постарел.
– Ты довольна?
– Конечно, нет, – сказала Мирэлла чуть резче, чем хотелось, и Луиза бросила на нее удивленный взгляд.
– Нам надо бы уехать куда-нибудь, – предложила Луиза. – Может, снимем домик, сбежим из города на пару дней.
– Неплохая мысль. – Но Мирэллу изумило, что от этого предложения ее захлестнула волна неудовольствия. Она осознала, что ей очень не хотелось жить в одном домике с Луизой.
– Но сперва, – сказала Луиза, – мне нужно еще выпить. – Она вошла в помещение, и Мирэлла ненадолго осталась одна, затем подошла некая женщина попросить огоньку и взамен предложила Мирэлле предсказать ее будущее.
Как было велено, Мирэлла вытянула руки ладонями вверх, чувствуя неловкость от того, что они дрожат. Как она могла так внезапно, начисто разлюбить Луизу? Как мог человек из туннеля в Огайо всплыть спустя столько лет в Нью-Йорке? Как могла умереть Винсент? Гадалка положила руки поверх ладоней Мирэллы, почти касаясь их, и закрыла глаза. Мирэлле понравилось украдкой наблюдать за ней. Гадалка оказалась старше, чем поначалу подумала Мирэлла. Ей было за тридцать. На лице проступали первые морщинки. Она носила сложную комбинацию шарфов.
– Откуда вы? – спросила она.
– Из Огайо.
– Нет, откуда вы родом?
– Все равно из Огайо.
– O, мне показалось, я услышала акцент.
– Акцент тоже из Огайо.
Глаза гадалки были все еще закрыты.
– У вас есть тайна, – сказала она.
– А у кого нет?
Ее глаза распахнулись.
– Раскройте мне свою тайну, а я вам – свою. И мы никогда больше не увидимся, – сказала она.
Заманчивое предложение.
– Ладно, – согласилась Мирэлла. – Но вы первая.
– Моя тайна в том, что я ненавижу людей, – очень искренне сказала женщина, и в первый раз понравилась Мирэлле.
– Всех?
– Всех, за исключением, может, троих, – ответила она. – Ваша очередь.
– Моя тайна в том, что я хочу убить человека. – Неужели правда? Мирэлла не была уверена. Нечто правдоподобное в этом было.
Гадалка впилась глазами в Мирэллу, словно выпытывая, не шутит ли она.
– Кого-то конкретно? – спросила она, неуверенно улыбаясь… Вы ведь шутите? Признайтесь, что шутите. Но Мирэлла не улыбнулась в ответ.
– Да, – сказала Мирэлла. – Кого-то конкретно. – Определенность пришла, как только она это произнесла.
– Как его зовут?
– Джонатан Алькайтис. – Когда в последний раз она произносила его имя вслух? Она повторила его еще раз, на этот раз тише. – Вообще, может, мне просто хотелось бы поговорить с ним. Не знаю.
– Весьма большая разница, – заметила гадалка.
– Да. – Мирэлла зажмурилась от ночного неба, гула вечеринки, пахучего сигаретного дыма и от лица гадалки. – Пожалуй, придется определиться.
– Хорошо, – сказала гадалка, – ну, спасибо за огонек. – Она ускользнула от Мирэллы в дверь, как в портал, ведущий в затерянный мир, и исчезла в гуще вечеринки. Вечер выдался холодным, и над Нью-Йорком сияла луна. Мирэлла постояла, глядя на нее, потом присоединилась к вечеринке, которая напоминала виденный однажды сон – абстрактные цвета, смятение, огни. Луиза танцевала в гостиной. Мирэлла понаблюдала за ней, затем вошла в толпу.
– Голова разболелась, – сказала Мирэлла. – Я, наверное, пойду. – Луиза поцеловала ее, и Мирэлла поняла, что все кончено. Она не испытывала никаких чувств.
– Позвони, – сказала Луиза.
– Адью, – попрощалась Мирэлла, уходя сквозь толпу, а Луиза, не знавшая французского, не поняла тайного смысла сказанного и послала ей воздушный поцелуй.
III. Последнее книжное турне на Земле / 2203 год
Первая остановка книжного турне пришлась на Нью-Йорк, где Оливия провела автограф-сессии в двух книжных магазинах, затем нашла часок прогуляться по Центральному парку перед ужином, который давала в ее честь торговая сеть. Овечий луг в сумерках: серебристый свет, влажные листья на траве. В небе роились низколетящие воздушные суда, а вдалеке огни рейсового корабля кометами взмывали вверх в сторону колоний. Оливия остановилась на мгновение, чтобы сориентироваться, затем направилась к древнему двойному силуэту «Дакоты». За ним возвышались стоэтажные башни.
В «Дакоте» Оливию ждал новый рекламный агент Аретта, которая отвечала за проведение всех мероприятий в Атлантической Республике. Аретта была немного моложе Оливии, и ее почтительность раздражала Оливию. Когда Оливия вошла в вестибюль, Аретта быстро встала, и голограмма того, с кем она разговаривала, погасла.
– Хорошо прогулялись по парку? – спросила она, заранее улыбаясь положительному ответу.
– Спасибо, замечательно, – сказала Оливия. Она не стала добавлять: «Мне захотелось жить на Земле», – потому что когда последний раз она доверительно поговорила с менеджером, ее слова были повторены за ужином: «Вы знаете, что сказала мне Оливия во время поездки? – взахлеб сообщила библиотекарь в Монреале сидевшим за столом библиотекарям. – Она сказала мне, что немного волнуется перед выступлением!» Так что теперь Оливия взяла за правило ни с кем не делиться никакими сведениями, даже отдаленно напоминающими личные.