И какой сейчас год? Она попыталась открыть дверь подъезда, вводила знакомый код на домофоне. Она помнила эти цифры даже во сне. 216К2011. Но дверь не поддавалась. Здесь уже давно никто не жил. Тогда Яна спустилась вниз и медленно побрела к остановке трамвая.
Дойдя до нее, она обернулась. Дом рушился, на глазах превращаясь в руины, поднимая клубы едкой серой пыли. Яна не слышала ни грохота, ни взрыва. Этот сон был абсолютно беззвучным и оттого еще более неприятным.
После появилась высокая, размером с дом, волна. Она тихо обрушилась на развалины кирпичного дома, подхватила их вместе с Яной и понесла куда-то к центру города, прочь от этой улицы. Но Яна не тонула. Вода вытолкнула ее наверх и понесла, как будто в лодке. Ей оставалось только испуганно смотреть по сторонам на знакомые места и ждать, что будет…
Почти то же самое уже снилось Яне в конце прошлого года, а потом еще несколько раз. Странный повторяющийся сон. Проснувшись, Яна обещала себе поискать в Интернете, выяснить, что бы мог значить такой тревожный сон. Но каждый раз она забывала об этом к вечеру.
Яна проснулась в холодном поту. Майка промокла насквозь. Хоть выжимай. Обычно так случалось при сильной простуде, когда во время сна снижалась температура. Яна поменяла футболку и вернулась в постель. Взяла мобильный, чтобы узнать время. Пять часов утра. Трушина все еще не было. Он впервые не пришел домой ночевать.
Она набрала его номер и больше минуты слушала длинные гудки, пока механический женский голос не сказал, что «абонент не отвечает». Набрала еще раз. Повторилось то же самое.
Яна привыкла, что он всегда приходил поздно – после одиннадцати, ближе к двенадцати, когда она уже спала. Проснувшись ночью, чтобы дойти до туалета или попить воды, она всегда обнаруживала рядом его – спящего.
Она училась доверять ему, одергивала себя, чтобы не мучить его бесконечными вопросами, звонками и сообщениями. Где ты, с кем ты, когда придешь домой. Так было и вчера. Яна не спросила, когда он придет, а Сережа не предупредил, что его сегодня не будет.
Яна пролежала до восьми утра и снова заснула. Проснулась в полдень. Трушин сидел за кухонным столом и пил кофе.
– Доброе утро, – сказала Яна.
– Вчера был очень тяжелый день, – вздохнул Трушин. – Я пришел двадцать минут назад. У нас есть что-нибудь пожрать?
Яна молча разогревала ему вчерашний ужин в микроволновке. Трушин выглядел нервным. Казалось, его что-то беспокоит, о чем он не может сказать.
– Ладно, я пока схожу в душ. С вечера мечтал об этом!
Сережа ушел с кухни, на ходу расстегивая несвежую рубашку. Яна с грустью смотрела ему вслед. Смартфон Трушин оставил на кухонном столе. Она сидела неподвижно, уставившись на него. Яна не раз читала и слышала о девушках, которые проверяют телефоны молодых людей и мужей, но никогда не хотела быть одной из них. Ей казалось неправильным следить за кем-то, искать что-то, анализировать, делать выводы.
Когда в ванной зашумела вода, Яна протянула руку и взяла смартфон. Разблокировала, нашла Ватсап и открыла. У Трушина было больше сотни диалогов с разными людьми. Одним из последних был диалог с «Эля бухгалтерия». Девушка посылала ему сердечки, писала, что любит, скидывала селфи. Девушка была красивой. На вид Яна не дала бы ей больше восемнадцати. Она вдруг почувствовала себя старой.
Сообщений было немного. Сережа регулярно удалял все, что могло быть использовано против него, но последние несколько сообщений удалить не успел.
Пока Яна читала их переписку, в диалог пришла фотография. Эля из бухгалтерии прислала снимок положительного теста на беременность и радостный смайлик.
Яна сбилась со счету, сколько их уже было за все время, что она знала Трушина. А сколько еще было тех, мимолетных связей на одну-две ночи, о которых она не знала. И каждый раз, когда он снова к ней возвращался, она прощала его и надеялась, что он изменится. Успокоится. Образумится. Как обычно говорят – «нагуляется». Возьмется за ум. Станет образцовым семьянином к тридцати годам, а плейбойская юность останется далеко позади, уступив место другим важным ценностям. Семья, дети, верность.
Трушин не нравился ее друзьям, не нравился родителям, но она не слушала. Ей казалось, что после свадьбы все изменится, начнется новая, счастливая жизнь. Но все стало только хуже.
На этой квартире у Яны было немного вещей. Из одежды она перевезла только самое необходимое. Большая часть осталась в квартире у родителей. Интуиция не подвела. Она знала, что так будет, и не спешила перевозить все, что у нее было.
Одежда Яны помещалась в один средний чемодан. Даже оставалось немного места. Когда Трушин вышел из ванной, Яна уже почти собрала вещи.
– Что здесь происходит?
– А ты не видишь? – улыбнулась Яна. – Я ухожу. С меня хватит.
– Ты что, из-за того, что я не ночевал дома? Ну я же все объяснил тебе. Мы работали, был очень трудный день, сдача проекта, дедлайн… как ты не понимаешь?
– Я все понимаю, – ответила Яна. – Тебе там Эля писала и фото прислала. Поздравляю.
– Ах, Эля… не обращай внимания, эта малолетка из бухгалтерии проходу мне не дает. У нас ничего такого не было.
– Ну да, я так и подумала.
Сергей взял смартфон, прочитал сообщения и побледнел. Яна покидала в чемодан последние мелочи и застегнула молнию. Оставалась только старая коробка от ботинок, где она со школы хранила важные мелочи, которые не могла просто так выбросить.
– Я завтра же подам на развод, – сказала Яна, вешая на плечо сумку с ноутбуком и перетаскивая чемодан в прихожую.
– Ты с ума сошла?
– Нет, серьезно. Я уже давно об этом думала, но не решалась сказать. Мне нужен был какой-то повод, и я его нашла. Мы с тобой не любим друга и никогда не любили, наверное. Нам вообще не нужно было жениться… Живем, как соседи. Не знаю только, зачем все это…
– И куда ты собралась? – спросил Сережа. – К нему, что ли? Он тебя не любит, ему просто нужна нянька для его капризной девчонки.
– Лучше быть нянькой для его дочери, чем жить с тобой.
Яна положила на тумбочку свою связку ключей от квартиры и, захлопнув дверь, спустилась вниз. С чемоданом, ноутбуком и старой коробкой от ботинок.
* * *
С чемоданом, ноутбуком и старой коробкой от ботинок Яна стояла под дверью родительской квартиры и не решалась нажать на звонок. Она заходила к ним после работы два-три раза в неделю, но никогда не рассказывала о проблемах с Трушиным. Не хотела расстраивать. Более того, несчастной или грустной Яна никогда не выглядела.
Ее внезапное появление на пороге с вещами стало для всех неожиданностью.
– Я ушла от него, – сказала Яна. – Мы разводимся.
– Слава богу, – ответила мама.
После они сидели на кухне, и Яна рассказала им обо всем. Про Артема и его дочку, про Трушина и его малолетнюю беременную подружку и, конечно, про новую работу в школе иностранных языков, куда она должна выйти через две недели.
– Ничего страшного, – сказала бабушка Галя. – Это все мелочи жизни. Главное, ты замуж сходила, теперь можно и развестись. Но второго мужа выбирай лучше! Этот балбес нам никогда не нравился. А вот про этого Артема ты нам совсем ничего не рассказывала. Похоже, что парень хороший. Не то что твой. Куда ж ты раньше глядела?
Яна лишь виновато пожала плечами. Сейчас это было уже не важно. Важно было подумать о будущем. Узнать все о бракоразводном процессе, выйти на новую работу, снять квартиру. Создать новую жизнь на месте руин, которые остались от прошлой.
– Может быть, тебе позвонить ему? – спросила Женя.
– Кому? – не поняла сначала Яна.
– Артему. Ты любишь его, а он тебя. И теперь вы свободны. Тебе будет намного лучше, если он сейчас будет рядом с тобой.
– Я сказала ему, что мы больше не будем видеться. Мы не очень хорошо расстались. Мне кажется, он не захочет теперь говорить со мной.
– А ты наберись смелости и позвони, – предложила сестра. – Или напиши ему, если так сильно боишься.
– Пару лет назад я очень боялась звонить редактору в издательство, – вспомнила Яна. – Мне нужно позвонить, чтобы по телефону обсудить текст. Я волновалась так, что места себе не находила. Тогда я попросила позвонить Олю, а сама сидела на кухне, заткнув уши. Я не самая умная девушка.
– Не говори глупости, – улыбнулась Женя. – Я бы позвонила твоему Артему, если ты боишься, но это было бы слишком по-детски. Тебе нужно самой это сделать. Сегодня поздно уже. Позвони ему завтра. Утро вечера мудренее, как говорит бабушка. Кстати, а что с книгами?
Яна пожала плечами:
– Редактор мне больше не отвечает.
Перед сном Яна, сама не зная зачем, открыла старую коробку от ботинок. Среди старых фотографий, листов бумаги и открыток вдруг блеснуло что-то серое. Старая губная гармошка! Яна была уверена, что потеряла ее несколько лет назад. Вот она… Она не играла уже очень давно. Думала, что разучилась. Попробовала. Несмотря на время, гармошка звучала так же хорошо, как раньше.
* * *
Утром Яна проверила электронную почту. Редактор так и не ответила ей. Это уже давно не удивляло. До выхода на новую работу оставалось две недели. Как хорошо, что эта работа сама нашла ее, думала Яна, собираясь на улицу.
Она вышла из дома. В торговом центре на «Планерной» было туристическое агентство. Там она и купила путевку в Сочи на пять дней. Ей было двадцать пять, и она ни разу не видела море. Это срочно хотелось исправить, даже если ехать придется одной.
Яна села на метро и уехала в центр Москвы. С тех пор как окончила институт, она редко приезжала в город. Так незаметно она оказалась на Пушкинской площади. Ноги сами привели ее туда. Яна глубоко вздохнула и спустилась в переход. Прошло почти пятнадцать лет. Она медленно прошла по переходу и остановилась у серой мемориальной стены. С двух сторон от стены горели лампы, а внизу лежала кованая роза. Москвичи называют мемориал на «Пушкинской» «Стеной плача».
Она положила две белые розы и пообещала Ане, что обязательно будет счастливой. За двоих.